Unknown - Громов Владимирович

– Ну ты даёшь, Дэйв. – восхитилась Иса, – Прямо как Дарт Ведровский.

– Как кто? – удивилась Нэин.

– Так-так, Нэин. Кажется, кто–то у нас изучал имперскую культуру?

– Я опять пропустила что–то важное?

– А как же! – менторским тоном изрекла Иса, – Это же события Гражданской Войны середины прошлой эпохи. По ним ещё поставлена классическая трагедия, «Звёздные воины». Дело было так: третья принцесса, Полина Амидалова, замыслила бунт и узурпацию власти, но так как на престоле может быть только мужчина, устроила интригу. Она соблазнила маршала космофлота, Дарта Ведровского, его–то ты точно должна знать, он величайший полководец галактики. Это было ещё до того, как его тяжело ранили во время усмирения бунта джи–аев, известных как «обрезанцы». Это секта террористов, они хотели «пообрезать» верховную власть, прямо по горлу, ну, и соответственно, самим занять вакантные места. Секта была раздавлена, но Дарт, как я уже говорила, был серьёзно ранен. Тогда ещё не умели делать киберулучшения, так что ему пришлось жить в специальном скафандре с системой жизнеобеспечения. Его чёрным шлем был оснащённым дыхательной маской, так что при разговоре маршал слегка шепелявил и посвистывал. Однако люди всё равно его любили и уважали.

Ну вот, значит, Полина соблазнила Дарта, и родила от него сына, которого тайно переправила на Арараки, и вырастила под присмотром немногочисленных остатков ордена джи–аев. Сына назвали Лука Сковородкин, уж не знаю почему. Наверное, Полина просто не хотела давать ему свою фамилию, подозреваю, что она его втайне презирала. В общем, когда Лука подрос, он стал главой бунта. Полина открыла ему, что в нём течёт кровь имперской семьи, но наврала, что его отца убил Дарт. Много чего произошло, потом сама посмотришь, но финальная битва разгорелась на площади перед императорским дворцом. Дарт и Лука сошлись в поединке на силовых лезвиях, оба мастера и оба псионики. Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но Полина, переполняемая ненавистью и презрением, крикнула: «Лука, вот твой отец!». Рука Луки дрогнула, и Дарт нанёс ему смертельную рану. Дальше идёт очень трагический отрывок, его часто ставят отдельно, мини-пьесой, под названием «Карась и бульба».

– Карась и… что? – не поняла Нэин

– Бульба. Это на араракинском диалекте – картошка. Помню, мы с Дэйвом в Имперском театре смотрели… Ах, как трогательно… Дарт прижимает к груди смертельно раненого Луку, он даже шлем снял, чтобы видеть его своими глазами, а не через окуляры, и плача произносит:

«Ах сынку, кабы жить нам с тобой вместе, кабы не злодейская мать твоя, сложилось бы всё совсем иначе. Ловили бы мы с тобой карасей в имперских прудах…»

«Ах батьку… – хрипит Лука, и изо рта его идут кровавые пузыри, – Я же окромя треклятой бульбы ничего в жизни и не видел…»

И умирает. Помню, я слезами обливалась…

– А принцесса? – спросила Нэин

– А что принцесса? – пожала плечами Иса, – Судили, конечно. Потом казнили, выкинув в космос. Она до сих пор по орбите вокруг Капитола крутится, как назидание всем бунтовщикам. К ней часто экскурсии водят. Помню, мы с Дэйвом тоже летали посмотреть. Рожа у неё перекошена от злобы до сих пор, даром что мумифицировалась.

– Как же мало я знаю про Империю… – сокрушённо сказала Нэин, – Сколько я пропустила…

– Ничего, вот закончится это безобразие, прилетай к нам, устроим тебе тур по Капитолу. Всё покажем и расскажем.

– Иса, – спросил я, – закончила историческую справку?

– Так точно!

– Замечательно. Я определился с направлением. Нам – туда, вон в тот тоннель. Там как раз стоит ремонтная дрезина, вот на ней и поедем.

Мы прошли к третьей платформе и погрузились на дрезину. Иса, пошаманив с управлением, заявила, что во всём разобралась и может этой штукой управлять. Мы сели на сидения, и дрезина, дёрнувшись, поехала вперёд.

– Что ты там нёс про паутину? – поинтересовался Локовски, распаковывая порцию антидепрессанта. – Ну, за удачное окончание этой дурацкой миссии.

– Я так понял, – сказал я, – вы её не видели. Что это за хрень, я сам не в курсе, но чем-то похожим поймали нас на орбите, только эта штука была гораздо слабее. Меня беспокоит не это, а то, что таргонцы научились обращаться с пси-силой.

– Таргонцы-псионики? – помрачнел Локовски. – Только этого нам и не хватало.

– Не совсем псионики, – поправил я, – а точнее, совсем не псионики. Ты же сам видел, у них были механические пси-генераторы, те самые летучие шарики. У нас тоже умеют аккумулировать пси-энергию, это позволяют делать некоторые кристаллы на основе морфита, но это всё. Преобразовать её во что-нибудь осмысленное ни одно имперское устройство не в состоянии. А у таргонцев такая технология есть. Спрашивается, откуда? Уж не происки ли это той, третьей силы? Вот у шефа головной боли прибавится.

– Мда, дела, – сказал Локовски, наливая ещё по стакану, – а с музыкой что? Тяжёлый металл – это было что-то с чем-то. Как грянуло, я чуть сам в штаны не наложил. Вот только я не понял, откуда шёл звук.

– Да я и сам не знаю, – пожал плечами я, – зато я понял, ну примерно, как оно работает.

– Что работает?

– Да всё. «Колдунство», как ты выражаешься. Мне Свечение намекал, что если действовать в рамках шаблонов, то всё должно получиться.

– Ничего не понял. Каких шаблонов?

– Ну смотри. Помнишь, в страшном замке колдуна, где Нэин трепетна, бледна…

– Это когда же такое было?! – возмутилась Нэин.

– Шучу, шучу, – отмахнулся я. – Я тогда прочитал стишок, и он сработал как самое настоящее заклинание из фэнтезёвой книжки про колдунов. Почему так получилось? Если я сейчас скажу тоже самое, эффекта не будет.

– А ты попробуй, – предложил Локовски.

Я пожал плечами и повторил недавнюю мантру, про кого-то-там-темнее сумерек. Естественно, ничего не произошло.

– Что я говорил? – продолжил я. – Тогда это было уместно, то есть вполне в духе места. Грубо говоря, нас занесло в фэнтезятину, а здесь мы в ненаучной фантастике. Здесь будут работать совсем другие литературные штампы.

– Это какие же?

– Да самые обычные, скорее всего киношные или игровые. Зато у нас есть ряд преимуществ. Мы же, считай, группа героев, борющихся со злом, так что у нас есть все шансы завалить финального босса, а он будет, не сомневайся. Более того, я совершенно уверен, что в конце пути нас будет ждать эта «третья сила», не к ночи будь помянута. Если я прав, то я знаю, что ждёт нас впереди.

– И что же?

– Коварные Испытания, – трагическим голосом произнёс я, – и Ужасные Опасности. Сердце совсем близко, так что уровень бреда будет зашкаливать. Ну вон, сам посмотри.

Дрезина вылетела из туннеля в огромную пещеру. Рельсы тянулись по краю обрыва, уходя дальше, через мост, к дальнему её концу. Метрах ста внизу булькала и клокотала лава.

– Что я говорил, а? – сказал я, – Сейчас мы пролетим по мосту, и он начнёт за нами рушиться в лаву. Очень кинематографично и настолько же заштамповано. Иса, поднажми!

Иса поднажала. Дрезина, скрежеща механизмами, увеличила скорость и влетела на мост. Мост зашатался, и его обломки позади нас с треском и грохотом посыпались вниз. Я зевнул.

– Иса, будь готова к торможению, как только проскочим. Скоро тупик.

Иса кивнула, и дрезина, проскочив злополучный мост, скрылась в новом туннеле. Последняя секция моста рухнула в бездну, внизу сверкнуло, и мы скрылись за поворотом.

– Иса, тормози! – крикнул я.

Вовремя. Рельсы заканчивались массивным отбойником, и дрезина, визжа тормозами и высекая снопы искр, остановилась от него буквально в миллиметре.

– Во тебе, Локовски, полюбуйся, – я указал рукой на отбойник, – ещё один штамп. Называется «ещё бы чуть-чуть и…». Всё, слезаем. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны.

Все вышли наружу и вопросительно уставились на меня. Я забрался на большой камень и прокашлялся.

– Товарищи! – начал я. – Галактика в опасности! Все свободные расы смотрят на нас и ждут, когда же наша великая миссия завершится успехом. Наглые таргонские захватчики бомбят наши мирные города, но мы не забудем, не простим! Все как один, единым строем, под знамёнами Маркса-Энгельса…

– Дэйв, – с подозрением произнесла Иса, – ты при торможении приложился головой? Может аптечку достать? Какие Энгельсы?

– Иса, ты обломала мою пафосную речь, – вздохнул я. – Могла бы и потерпеть, так полагается. Главный герой просто обязан изобразить что-нибудь эдакое, после того как он и его верные спутники чудом спаслись из Смертельно Опасной Ситуации.

– А с чего это ты главный герой? – вклинился Локовски.

– С того, – отрезал я. – Я глава экспедиции, и вообще, кто тут Ключник, а?

– А я тогда кто?

– А ты – Смешной Приятель! – хором ответили Иса и Нэин.

Локовски сплюнул и отвернулся. Я спрыгнул на землю.

– Ладно, пошли дальше. Скоро будут Испытания и Опасные Ловушки. Хотя нет, Ловушки уже были. А, хрен с ним, разберёмся по ходу дела.