Под Куполом - Стивен Кинг

Барби вздохнул:

— Естественно.

Она записала номер на салфетке; маленькие, аккуратные циферки.

— Я думаю, военные хотят что-то попробовать.

— А что именно?

— Он не сказал. Но я почувствовала, что пока рассматриваются несколько вариантов.

— Само собой. Что еще у тебя за душой?

— С чего ты взял?

— Почувствовал. — Он улыбнулся.

— Ладно, счетчик Гейгера.

— Я думал о том, чтобы поговорить об этом с Элом Тиммонсом. — Эл работал уборщиком в муниципалитете и постоянно бывал в «Эглантерии». Барби с ним ладил.

Джулия покачала головой:

— Нет? Почему нет?

— Попробуй догадаться, кто дал Элу беспроцентную ссуду, чтобы младший сын Эла мог поехать учиться в «Херитидж крисчен»[55] в Алабаме?

— Джим Ренни?

— Совершенно верно. А теперь давай перейдем к двойной игре, где очки удваиваются. Догадайся, кому принадлежит закладная на плужный снегоочиститель «Фишер», которым пользуется Эл?

— Думаю, тоже Джиму Ренни.

— Правильно. А поскольку ты — собачье дерьмо, которое второй член управления еще не счистил со своего ботинка, то не стоит тебе обращаться к людям, которые у него в долгу, эта идея не из лучших. — Она наклонилась над столом. — Но так уж вышло, что я знаю, у кого был полный комплект ключей от нашего королевства: муниципалитета, больницы, Центра здоровья, школ, что ни назови.

— У кого?

— У нашего покойного начальника полиции. И так уж вышло, у меня теплые отношения с его женой… вдовой. Она не питает любви к Джиму Ренни. Плюс она может хранить секрет, если кто-то убедит ее, что хранить его необходимо.

— Джулия, тело ее мужа еще не остыло.

Она подумала о маленьком мрачном «Похоронном бюро Боуи» и скорчила гримасу печали и отвращения.

— Может, и нет, но оно, вероятно, уже холоднее комнатной температуры. Я, однако, понимаю, о чем ты, и аплодирую твоему состраданию. Но… — Джулия сжала его руку. Барби это удивило, но отрицательных эмоций не вызвало. — Обстоятельства необычные. И даже с разбитым сердцем Бренда Перкинс это поймет. У тебя есть работа, которую нужно сделать. Я смогу ее в этом убедить. Ты тайный агент.

— Тайный агент, — повторил Барби, и внезапно в голове промелькнули два неприятных образа-воспоминания: спортивный зал в Фаллудже и плачущий иракец, голый, не считая размотавшейся куфии. Тот день и тот спортивный зал напрочь отбили у него желание быть тайным агентом. И все-таки здесь он им стал.

— Так я…

Это октябрьское утро выдалось теплым, и, хотя дверь закрыли (люди могли только выходить, но не входить), окна были распахнуты. Некоторые смотрели на Главную улицу, и оттуда донесся металлический удар и вопль боли. За ними последовали возмущенные крики.

Барби и Джулия переглянулись поверх чашек с кофе. На лицах обоих читалось удивление и предчувствие дурного.

Началось, прямо сейчас, подумал Барби. Он знал, что грешил против истины, — началось вчера, когда появился Купол, — но одновременно чувствовал, что мысль его правильная.

Люди, сидевшие за прилавком, уже бежали к двери. Барби поднялся, чтобы последовать за ними. Встала и Джулия.

Дальше по улице, в северном конце городской площади, начал бить колокол в шпиле Первой Конгрегациональной церкви, созывая верующих на службу.

5

Ренни-младший пребывал в прекрасном расположении духа. В это утро не ощущалось и намека на головную боль, и завтрак уютно устроился в желудке. Он даже думал, что сможет съесть и ленч. Это радовало. В последнее время отношения с едой у него не ладились. Зачастую Младшего мутило от одного взгляда на что-то съестное. Но не этим утром. Оладьи и бекон пошли отлично.

Если это Апокалипсис, думал Младший, ему следовало наступить раньше.

Каждого экстренно назначенного помощника поставили в пару к штатному патрульному. Младший получил в напарники Фредди Дентона и полагал, что и тут вытянул счастливый билет. Дентона, лысеющего, но крепкого пятидесятилетнего мужчину, знали как человека, строго следующего всем инструкциям… правда, с исключениями. Когда Младший играл в школе в футбол, Дентон занимал пост президента клуба поддержки «Диких котов» и, по слухам, никогда не штрафовал бывших футболистов. За всех Младший говорить не мог, но знал, что однажды Фредди отпустил Френки Дилессепса, и сам дважды слышал от строгого копа: «На этот раз я штрафовать тебя не буду, но сбрось скорость». Напарницей Младшего могла бы оказаться и Уэттингтон, которая, возможно, уже начала думать о том, чтобы наконец-то допустить какого-нибудь парня в свои трусы. Сиськи у нее что надо, но тут можно было нарваться на какую-нибудь неприятность. И ему не понравился холодный взгляд, которым она наградила Младшего, когда он и Фредди проходили мимо, направляясь на улицу.

В кладовой найдется местечко и для тебя, Джекки, если будешь колебать мне мозги, подумал он и рассмеялся. Господи, как же приятно ощущать на лице теплый солнечный свет! Когда еще ему было так хорошо?

Фредди повернулся к нему:

— Увидел что-то смешное, Младший?

— Да нет. Просто мне везет. Вот и все.

Их работа — во всяком случае, в это утро — заключалась в пешем патрулировании Главной улицы («Чтобы обозначить наше присутствие», — объяснил Рэндолф), сначала по одной стороне, потом по другой. Чистое удовольствие, учитывая мягкое октябрьское солнышко.

Они проходили мимо магазина «Бензин и бакалея», когда оттуда донеслись голоса. Один — Джонни Карвера — управляющего и одного из владельцев этой лавочки. Второй говоривший словно набил рот кашей, поэтому Младший не мог разобрать ни слова, но Фредди Дентон закатил глаза.

— Сэм Вердро, чтоб мне сдохнуть. Черт! И еще нет половины десятого.

— Кто такой Сэм Вердро? — спросил Младший.

Губы Фредди сжались в белую полоску, которую Младший помнил с футбольных дней. Это означало: Твою мать, мы проигрываем. Или: Твою мать, это нам совсем ни к чему.

— Ты не знаком с лучшими людьми Милла, Младший. Сейчас будешь представлен.

— Я знаю, что уже десятый час, Сэмми, — слышался голос Карвера, — и я вижу, что у тебя есть деньги, но вино тебе все равно не продам. Ни этим утром, ни днем, ни вечером. Вероятно, и завтра тоже, пока не закончится вся эта история. Приказ Рэндолфа. Он — наш новый начальник полиции.

— Какой, на хрен, начальник! — донесся голос, но каша по-прежнему мешала этому человеку говорить, так что Младшему послышалось: Каухой наухрен наусалник. — Питу Рэндолфу только подтирать задницу Герцогу Перкинсу.