Бестиарий - Иван Наумов

Бинты, палатки, грелки, термосы, консервы и аптечки первой помощи — «гуманитаркой» распорядится Красный Крест. А вот всё прочее принадлежит Харадинаю, герою нового времени. Патроны, автоматы, гранатомёты, полевые рации, мины — это скромный подарок раскиданной по Европе диаспоры бойцам Освободительной армии Косова. Те, кто сам не готов проливать кровь, взамен всегда предлагают деньги.

Солнце слепит глаза, но Сала не надевает очков. Третьи сутки он проводит на палубе корабля. Ему легко и весело. Он теперь помощник капитана! В каюте на вешалке даже висит его белая фуражка. Салу радует всё, о чём он только не подумает. Отсутствие сна, оказывается, такая забавная штука! Сала ни на чём не фокусирует взгляд, но словно видит всё вокруг одновременно, в мельчайших деталях. Под фуфайкой, подвешенная на золотую цепочку, к его груди льнёт Летучая Мышь.

Полковник Свиридов, добродушный и флегматичный Илья Ильич, запершись посреди дня в рабочем кабинете на Лубянке, в бешенстве ломает над пепельницей зубочистки. Это занятие очень успокаивает. Сначала деревянную палочку нужно вынуть из бумажного пакетика, пакетик скрутить в трубочку и выбросить, а палочку можно медленно разломать на десять, а то и двенадцать частей. Мелкая моторика, надо чем-то занять руки.

Она упустила мальчишку — вот что не даёт Свиридову покоя. Впервые за много лет Кролик дал осечку. Всё, вроде бы, шло по плану. Неотразимая Наталья Андреевна, к тому же вооружённая предметом, обворожила и притянула мальчишку к себе. Он должен был бегать за ней хвостиком, не отходить ни на шаг, и что вместо этого?!

Илья Ильич планировал использовать разноглазого Яна Вана как одноразовую зубочистку — поковыряться им в «Музее волшебных фигур» и посмотреть, отреагируют ли те, кто скрывается за этой вывеской. Заинтересует ли их мальчик, владеющий Опоссумом. Поначалу всё катилось как по рельсам — как бы случайно, по собственной инициативе, Ян заехал в музей. Не застав Гюнтера Фальца, оставил свои координаты. Уже на обратном пути из музея за ним увязался хвост, в результате чего «Крутовы» даже перевыполнили план, быстро и аккуратно добыв «языка».

Но дальше всё разладилось. Пленник умер страшной смертью. Про токсин, обнаруженный в его крови, лучшие эксперты старой «комитетской» школы до сих пор не могут сказать чего-либо вразумительного. Мальчишка облапошил Наталью Андреевну и исчез.

На столе звонит телефон, Илья Ильич смотрит на него ненавидящим взглядом.

— Свиридов.

— Здравствуй, дорогой! — голос у старинного друга узнаваемый, одновременно мягкий и твёрдый, словно завёрнутый в ткань ломик.

— Привет, Арсен-джан!

Тебя мне ещё сейчас не хватало!

— Илюш, у меня посыльный потерялся. Помнишь, ты просил, чтобы он съездил в какой-то там Цвайбрюккен? У тебя случайно нет от него вестей?

Свиридов замирает, озадаченно смотрит на пепельницу, полную крошечных щепок. Решение приходит само.

— А что такое, Арсен? Мальчик молодец, старательный, уже съездил, отчитался. Завтра перекинем ему денег на карточку, как договаривались. Он же вольный стрелок, перекати-поле, сделал дело — теперь гуляет смело, да?..

Петер, задёрнув наглухо шторы, безуспешно, по энному разу пытается уснуть в неуютной спальне полуобжитой съёмной квартирки в Цвайбрюккене. Стоит смежить веки, как его уволакивает в короткий и страшный сон.

Вдоль правого борта он обходит грузовик с размашистым логотипом «Аллес Гут Логистик». Капот откинут, а под ним вместо двигателя, карбюратора и прочей автомобильной начинки пульсирует живой организм. Водитель копается в нём как хирург или мясник — придавливает огромное, с таз размером, сердце, вытаскивает из-под него на поверхность сизый баклажан селезёнки, чем-то зажатым в руке надсекает шевелящиеся внутренности. Начинает хлестать кровь, скапливается в багровые озерца, вытекает из-под переднего колеса.

Водитель поднимает голову и улыбается Петеру, скалясь дырой на месте передних зубов.

— Не стреляй, брат! — говорит Лека ласково и полушутливо. — Ну, ты что, из-за этого, что ли?

И разжимает окровавленную ладонь. Серебряная свинья — бешеные глазки, торчащие из-под пятака клыки — раздувается как воздушный шар и...

Петер снова лежит без сна, пялясь в потрескавшийся потолок.

Стеклянная дверь с магнитным замком. Привычное движение карточкой, загорается зелёная кнопка — путь свободен. Скользкая, зато красивая мраморная лестница, ступени отполированы до зеркального блеска. Человек в светлом демисезонном плаще поднимается не спеша, слушая эхо своих шагов, гуляющее по пустому зданию. Второй этаж: средних размеров зал, разделённый на дюжину закутков невысокими перегородками. На всех столах — умеренный беспорядок, неровными стопками сложенные бумаги, цветные записки-напоминалки налеплены на клавиатуры и мониторы, вполне рабочая обстановка.

По дальней стене — два кабинета за стеклом. На левой двери золочёная табличка «Geschaftsfuhrer»[34]. Без имени, но очень внушительная. На правой — составленная из наборного шрифта надпись:

Анхель Магнус

Маркетолог

Человек отпирает правую дверь ключом и уже почти заходит внутрь, когда замечает мигающий красный огонёк на панели управления офисной мини-АТС — индикацию непрочитанного сообщения. Секретарша, уходящая по пятницам последней, всегда прослушивает сделанные записи — значит, кто-то позвонил уже в выходные.

Наверное, не стоит нарушать сложившийся распорядок действий. Вот включишь сейчас это сообщение — которое наверняка терпит до завтра! — а там окажется что-то важное, адресованное одному из менеджеров. Придётся оставлять ему записку, а потом ещё и переспрашивать, не забыл ли тот прослушать сообщение.

Правильнее было бы маркетологу не лезть в чужую работу. Но Анхель нажимает-таки кнопку воспроизведения. Сигнал начала записи. Несколько секунд порывистого шума, словно ветер бродит по телефонной линии. А потом на весь офис раздаётся срывающийся юношеский голос: «Вы слышите меня?! Оставьте меня в покое! Меня зовут Ян Ван, и я понятия не имею, как вы забрались ко мне в голову! Просто исчезните!»

Резкий щелчок повешенной трубки — и тут же, бесстрастным условно женским голосом: «Нет — новых — сообщений!»

Анхель, загорелый шатен, чем-то неуловимо напоминающий светловолосого шведа Олафа Карлсона образца девяносто первого года, разве что лет на семь постарше, слушает запись и бледнеет как мел.

Он отматывает сообщение назад и прокручивает его снова и снова.

«...Просто исчезните!» «...Просто исчезните!» «...Просто исчезните!»

Донован и Холибэйкер отлично проводят время в Мюнхене. Деревянный некрашеный стол ломится от еды. Баварская кухня сытна и обильна. Струганое мясо вперемешку с овощами и картошкой приносят из печи на здоровенных совках. Пиво льётся рекой. Собеседник, сухонький секретарь консульства, неторопливо и обстоятельно вводит их в курс дела.

— Неприятное совпадение, — говорит он, промокая губы салфеткой. — С одной стороны — объединённой Европой проводится гуманитарная миссия в поддержку несчастных косоваров, терроризируемых преступным режимом Милошевича. Сухогруз «Вестфалия» отчалил из Страсбурга несколько дней назад. Это большая победа дипломатов — целое судно медикаментов и продуктов, тонны и тонны.

Донован вежливо кивает. Холибэйкер украдкой отхлёбывает из кружки.

— С другой стороны — неуёмное рвение отдельных немецких полицейских. Вот эти двое, — секретарь аккуратно выкладывает на край стола два снимка, фотографии явно из служебного архива, с размытой печатью по краю, — очень несвоевременно решили проверить на практике свои конспирологические теории. Герр Оберхоф и фрау Фишер. Прекрасные сотрудники, с отличными характеристиками, специализируются на контрабанде и торговле оружием. Несколько раз пресекали нелегальный ввоз боеприпасов из Чехии и Словакии. Но теперь, видимо, лавры лишили их покоя и здравого смысла. Они собираются остановить «Вестфалию», пока она не вышла с территории Германии, и подвергнуть груз тотальному досмотру.

— Чем мы можем быть вам полезны? — задаёт формальный вопрос Донован.

— Сухогруз должен быть в Сербии не позднее... — секретарь на секунду задумывается, словно что-то отсчитывая, — не позднее двадцать третьего числа. Досмотр — совершенно излишняя мера, и может привести к срыву поставки. Всем будет лучше, если Оберхоф и Фишер потеряют интерес к своим изысканиям. Вас рекомендовали как специалистов по социологии, способных находить решение для столь неординарных задач.

— Это мы, — подтверждает Холибэйкер и приветственно поднимает кружку.

— Помощь вашего ведомства? — уточняет Донован.

— Вся возможная, — кивает секретарь, тоже поднимая кружку.

Душистое нефильтрованное пиво, ароматное мясо, приятная беседа, красивый город — лучше не придумаешь, как провести воскресный день.