Киево-Печерский патерик - Сборник Сборник

И съвѣсть тайнаа Господь: и истинно глаголю ти — яко всю сию славу и честь въскорѣ яко калъ вменилъ бых, и аще бы ми ся смѣтиемь пометнути в Печерьскомъ монастырѣ и попираему человѣки, или единому быти от убогых пред враты честныа лавры и сътворитися просителю, — то лучши бы ми врѣменныа сиа чести. Единъ день въ дому Божиа Матере паче 1000 лѣт, и в немъ изволилъ бых пребывати паче, нежели жити ми в селех грѣшничих. И въистину глаголю ти, брате Поликарпе: гдѣ слыша сих дивнѣйши, в томъ въ святемь монастырѣ Печерьском чюдеса? Что же ли божественѣйших сих отцевъ, иже в конець вселенныа просиаша, подобно лучам солнечнымъ? О них же достовѣрно повѣдаю ти настоащим писанием к сим же, иже тебѣ реченнымъ. И се тебѣ, брате, скажю, что ради мое тщание и вѣра къ святому Антонию и Феодосию.

Но ведает тайное Господь: истинно говорю тебе — всю эту славу и честь сейчас же за ничто посчитал бы, лишь бы валяться сором, попираемым людьми, в Печерском монастыре, или быть одним из убогих, просящих милостыню у ворот честной той лавры, — все это лучше было бы для меня временной сей чести. Один день пребывания в доме Божьей Матери лучше, чем тысяча лет обычной жизни, и в нем хотел бы я находиться, а не жить в селениях грешников. Поистине говорю тебе, брат Поликарп: где слышал ты о более дивных чудесах, чем те, какие свершались в святом Печерском монастыре? Где еще встречались столь божественные отцы, озарившие все концы вселенной подобно лучам солнечным? О них же достоверно поведаю тебе этим писанием, в добавление к тем, о которых тебе уже рассказывали. И о том тебе, брат, расскажу, почему я имею такое усердие и веру к святым Антонию и Феодосию.

СКАЗАНИЕ СИМОНА, ЕПИСКОПА ВЛАДИМЕРЬСКАГО И СУЖДАЛЬСКАГО, О СВЯТЫХЪ ЧЕРНОРИЗЦЕХ ПЕЧЕРЬСКЫХ И ЧТО РАДИ ИМѢТИ ТЩАНИЕ И ЛЮБОВЪ КЪ ПРЕПОДОБНЫМ ОТЦЕМЬ АНТОНИЮ И ФЕОДОСИЮ ПЕЧЕРЬСКИМ. СЛОВО 15

СКАЗАНИЕ СИМОНА, ЕПИСКОПА ВЛАДИМИРСКОГО И СУЗДАЛЬСКОГО, О СВЯТЫХ ЧЕРНОРИЗЦАХ ПЕЧЕРСКИХ И О ТОМ, ПОЧЕМУ ДОЛЖНО ИМЕТЬ УСЕРДИЕ И ЛЮБОВЬ К ПРЕПОДОБНЫМ ОТЦАМ АНТОНИЮ И ФЕОДОСИЮ ПЕЧЕРСКИМ. СЛОВО 15

Слышах вещь предивну от блаженныхъ техъ старець, яко рѣша слышавъше от самовидець онѣхътаковаго чюдеси, бывшаго при игуменъствѣ Пиминовѣ в Печерьскомъ святѣмъ монастырѣ.

Слышал я предивную вещь от блаженных старцев печерских; они же говорили, что слышали от очевидцев этого чуда, случившегося во времена игуменства Пимена в Печерском святом монастыре.

Бысть убо муж съвръшен въ всякойдобродѣтели в том же Печерьскомъ монастырѣ, имянем Ансифоръ, презвитеръ саном. И прозорлива дара сподобися от Бога, еже видити на всяком человѣцѣ съгрѣшниа. И инаа того исправлениа повѣдают, но се едино скажю.

Был в Печерском том монастыре муж, совершенный во всякой добродетели, именем Онисифор, пресвитер саном. И сподобился он от Бога дара прозорливости, так что видел согрешения человека всякого. Рассказывают и о других его подвигах, но я об одном расскажу.

Бысть сему блаженному Ансифору сынъ духовный, черноризець нѣкто и другъ по любви, иже не истиною подражаше житие того святаго: постникъ ся являася лжею и цѣломудръ ся творя, втайнѣ же ядый и пиа и сквѣрно живый препровади лѣта своа. Се же утаися духовнаго того мужа, и ни единъ же от братиа сего разумѣвъ.

Был у этого блаженного Онисифора сын духовный и любимый друг, некто из черноризцев, который лицемерно подражал житию этого святого: притворялся постником и целомудренником, втайне же ел и пил и, живя распутно, так проводил лета свои. И утаилось это от духовного того мужа, и никто из братии сего не знал.

Въ единъ же день, здравъ сый, напрасно умре. Не можаше ни единъ же телеси его приближитися смрада ради, бывъшаго от него. И приатъ же страхъ вся, и нуждею сего изъвлекше, и не можаху пѣниа над нимъ сътворити смрада ради. Положивше того особъ и ставъше издалеча, пѣние обычноесътворивше, нѣцѣи же заимше ноздри своа. И сего, внесше внутрь, в печерѣ положиша, и толми въсмердѣшася, якоже и безъсловесным бѣгати тоа печеры. Многажды же и вопль слышашеся горекъ, яко нѣции мучаще того.

В один день, совсем здоровый, внезапно он умер. И никто не мог приблизиться к его телу из-за смрада, исходящего от него. И напал страх на всех, и насилу вытащили его, но отпевания из-за смрада не могли над ним свершить. Положили тело в стороне и, ставши поодаль, творили обычное пение, иные же затыкали ноздри свои. И, внесши его внутрь пещеры, положили там, и пошел такой смрад, что и бессловесные твари бегали от той пещеры. Много раз слышался и вопль горький, словно кто-то мучил его.

И явися святый Антоний прозвитеру Оньсифору, съ прещениемь глаголя: «Почто се сътворилъ еси? Таковаго сквернаго, и нечистаго, и безаконнаго, и многогрѣшнаго здѣ положилъ еси, якоже таковъ не бысть положен никтоже, иже осквернилъ есть святое мѣсто сие». Възбнувъ же от видениа и пад на лици своемь, моляшесяБогу, глаголя: «Господи, что ради съкрылъ еси от менѣ дѣла человѣка сего?» И приступль аггелъ, глаголя ему: «На показание всѣмь съгрѣшающим и не кающимся бысть се, да видѣвше, покаются». И сие рекъ, невидимъ бысть. Тогда прозвитерь, шед, възвести вся сиа игумену Пимину. И пакы в другую нощь тоже видѣ и рече: « Изверзи еговънъ въскорѣ на снедение псомъ, недостоинъ бо есть пребываниа здѣ». Прозвитерь же пакы на молитву обратися, и бысть к нему глас, глаголяй: «Аще хощеши, — помозиему».

И явился святой Антоний пресвитеру Онисифору, с гневом говоря ему: «Что это ты сделал? Такого скверного, и порочного, и лживого, и многогрешного здесь положил, какого еще никогда не было положено, так что осквернил он святое место сие». Очнувшись от видения и пав ниц, Онисифор взмолился Богу, говоря: «Господи, зачем скрыл ты от меня дела человека этого?» И приступил к нему ангел, и сказал: «В назидание всем согрешающим и не покаявшимся было это, чтобы, видевши, покаялись». И сказав сие, сделался невидим. Тогда пресвитер пошел и возвестил все это игумену Пимену. Потом в другую ночь то же увидел Онисифор: «Выбрось его скорее вон на съедение псам, — сказал Антоний, — недостоин он пребывать здесь». Пресвитер же снова стал молиться, и был к нему голос: «Если хочешь, — помоги ему».

Съвѣт же сътворше съ игуменомъ, да нуждею приведуть нѣкия, и извлекуть и вонъ, и въвръгут и в воду, волею бо никтоже можаше горе той приближитися, идѣже бѣ печера. Пакы же явися имъ святый Антоний, глаголя: «Смили ми ся душа брата сего, понеже не могу преступити обѣта брата моего, иже к вамь обѣщахся, яковсякъ, положенный здѣ, помилованъ будет, аще и грѣшенъ есть. Не суд бо хуждешии, иже со мною здѣ в печерѣ отци, бывших прежде закона и по законѣ, угодивших Господу Богу моему и пречистей его Матере, — да ни единъ от сего монастыря осужденъ будет въ муку. Господь же рече ми, яко слышати ми глас его: “Азъ есмь рекий Аврааму: двадесяти ради праведникъ не погублю града сего”, — то кольми паче тебѣ ради и иже сущих с тобою помилую и спасу грѣшника; аще здѣ постигнет умрети, в покои будеть». Сиа же слышавъ Анъсифоръ от святаго, вся видѣннаа и слышаннаа възвѣсти игумену и всей братии. От них же азъ обретох единаго, иже исповѣда ми вещь сию от тѣх пръвыхъ черноризець.

Посоветовавшись с игуменом, решили насильно привести кого-нибудь, чтобы вытащить вон это тело и бросить его в воду, так как добровольно никто не мог приблизиться к той горе, где была пещера. И снова явился святой Антоний, говоря: «Смиловался я над душой брата этого, потому что не могу нарушить обета моего, данного вам, что всякий, положенный здесь, помилован будет, хотя бы и грешен он. Ведь не хуже отцы, положенные со мною в пещере, тех, что были прежде закона и после закона, но угодили Господу Богу моему и пречистой его Матери, и потому никто из монастыря этого не будет осужден на муку. Господь говорил ко мне, и я слышал голос его: “Я тот, который сказал Аврааму: ради двадцати праведников я не погублю города сего”, — тем более тебя ради и тех, которые с тобою, помилую и спасу грешника; если здесь постигнет его смерть, — спасен будет». Услышав это от святого, Онисифор возвестил все виденное и слышанное игумену и всей братии. Одного из них встретил и я, и он рассказал мне историю эту от тех первых черноризцев.