Курская битва, которую мы начали - Петр Букейханов

18 мая 1943 года командующие армиями и фронтами получили директиву Ставки Верховного Главнокомандования, которая требовала упорядочить структуру армий с учетом корпусного звена управления, не допускать, за исключительными случаями, замену корпусных частей и соединений, создать основу для боевого сколачивания корпусов и закрепления их боевых традиций[486]. Воссоздание оперативно-тактических объединений корпусной формы повысило оперативность руководства боевыми действиями частей и соединений, позволяя своевременно массировать их на главном направлении; улучшило взаимодействие между стрелковыми войсками и другими родами войск в операции; увеличило возможности управления специальными подразделениями и средствами усиления, поддержки и обеспечения, выделявшимися корпусу для выполнения различных тактических и оперативно-тактических задач в составе оперативных (оперативно-стратегических) объединений или самостоятельно.

Восстановление корпусного звена управления оказало огромное влияние на увеличение глубины обороны, поскольку позволяло из трех стрелковых дивизий корпуса одну выделить во второй эшелон, на вторую полосу обороны, вследствие чего глубина тактической зоны обороны увеличилась до 20 км[487]. К началу июня 1943 года в составе Центрального фронта было сформировано одиннадцать корпусных управлений, и десять – в составе Воронежского фронта[488].

В тылу Красной Армии вводился новый порядок подвоза материально-технических средств по принципу «от себя», то есть теперь их доставка от станции снабжения (армейских складов) к войскам (на дивизионные обменные пункты) производилась не дивизионным, но армейским транспортом. Доставка материальных средств от дивизионных до полковых складов возлагалась на начальника тыла дивизии. С точки зрения Ставки Верховного Главнокомандования и Генерального штаба, эти изменения в системе подвоза повышали точность учета материальной обеспеченности войск и способствовали более высокой подвижности и маневренности частей и соединений в бою и операции.

Одновременно во всех видах вооруженных сил и основных родах войск продолжала увеличиваться доля гвардейских частей и соединений, которые впервые появились в Красной Армии в сентябре 1941 года. Они в первоочередном порядке комплектовались личным составом по особым штатам до полной нормы положенности; имели повышенную, по сравнению с обычными войсками, вооруженность боевой техникой и стрелковым автоматическим оружием; офицерский состав получал повышенное денежное довольствие, а военнослужащие обеспечивались усиленным питанием. Соответственно, боевое применение гвардейских частей и соединений отличалось особенностями, которые были нормативно закреплены специальными директивами Ставки Верховного Главнокомандования. В частности, директива № 30095 от 18 апреля 1943 г. обязывала держать гвардейские соединения (гвардейские стрелковые корпуса и гвардейские армии), состоящие из наиболее опытных и устойчивых войск, в резерве или втором эшелоне, чтобы в наступлении использовать их для прорыва на направлении главного удара, а в обороне – для контрудара; после решения боевой задачи гвардейские соединения выводить в резерв для отдыха и восстановления, не допуская их ослабления; перегруппировку гвардейских соединений без уведомления Ставки не производить[489]. В целях наиболее эффективного использования гвардейских соединений директивой № 47109 от 17 апреля 1943 г. было указано к 1 мая свести все имевшиеся в составе Воронежского фронта гвардейские соединения в две гвардейские армии – 6-ю (бывшую 21-ю) и 7-ю (бывшую 64-ю)[490].

Морально-психологическая устойчивость воинов-гвардейцев укреплялась тем, что перед выдвижением для участия в боевых действиях из гвардейских соединений откомандировывали в тыл бойцов, побывавших во вражеском плену, а также принадлежавших к некоторым национальностям, в частности, – эстонцев, латышей, литовцев[491].

Боевой опыт, полученный Красной Армией за первые полтора-два года войны, нашел отражение в новых воинских уставах: Боевой устав пехоты 1942 года, а за ним и проект Полевого устава 1943 года обобщали передовой опыт армии и способствовали его широкому внедрению в практику. В частности, по новому Боевому уставу при наступлении на обороняющегося противника полагалось отказаться от шаблонного эшелонирования атакующих пехотных подразделений в глубину и, наоборот, требовалось максимально массировать силы и средства частей и подразделений, используемых на направлении главного удара, сужать ширину полос для их прорыва и наступления и увеличивать тактические плотности на единицу занимаемой ими площади[492].

В результате всех указанных мероприятий советское командование получило возможность создать неисчерпаемые стратегические резервы и беспрецедентно усилить оборону Курского выступа – войска Воронежского и Центрального фронтов. По некоторым данным[493], с 10 апреля по начало июля 1943 года в их состав поступило 10 стрелковых дивизий, 10 истребительно-противотанковых артиллерийских бригад, 35 артиллерийских полков (из них 13 истребительно-противотанковых и 8 минометных), 7 отдельных танковых и самоходных артиллерийских полков – всего двум фронтам было передано 9 157 орудий и минометов, а также 1 284 самолета. По данным Генерального штаба Красной Армии[494], за время с 1 апреля по 1 июля в состав Центрального и Воронежского фронтов было дополнительно включено 14 стрелковых дивизий, 4 артиллерийские и 1 гвардейская минометная бригады, 12 танковых и 3 механизированные бригады, 1 мотострелковая бригада, 7 отдельных танковых полков, 16 полков полевой артиллерии, 39 истребительно-противотанковых артиллерийских полков, 14 минометных и гвардейских минометных полков; за это же время убыло из состава двух фронтов – 2 кавалерийские дивизии, 2 стрелковые и 3 лыжные бригады, 4 отдельных стрелковых батальона, 4 минометных и гвардейских минометных полка.

В результате к началу июля войска обоих фронтов насчитывали 1 337 тыс. личного состава, около 21 680 орудий и минометов, свыше 3 590 танков и САУ, 1 915 самолетов (всего, с учетом привлекавшихся к боевым действиям 480 бомбардировщиков авиации дальнего действия (по данным немецкой разведки – 460 самолетов, которые базировались в районе Юхнов – Калуга – Сухиничи) и 200 истребителей противовоздушной обороны, в оборонительной операции могло быть задействовано около 3 880 самолетов в составе 16-й, 2-й, 5-й и 17-й воздушных армий)[495].

Кроме того, в тылу Центрального и Воронежского фронтов по основанию Курского выступа развернулись стратегические резервы, объединенные в Степной военный округ (Степной фронт) – свыше 573 000 солдат и офицеров, 9200 орудий и минометов, 1640 танков и САУ, 550 самолетов[496].

Таким образом, для участия в оборонительной операции к июлю в районе Курска было сосредоточено более 1,9 млн. советских солдат и офицеров (~29% общей численности действующей армии), почти 30 900 орудий и минометов (~29% от общего количества в действующей армии), 5 230 танков и САУ (~50% от общего количества в действующей армии), около 3 900 самолетов (~38% от общего количества в действующей армии).

При этом группировка советских войск в районе Курского выступа предусматривала как оборону, так и переход в наступление. По некоторым данным[497], Ставка Верховного Командования планировала в зависимости от обстановки, не дожидаясь затягиваемого немцами удара, в первой декаде июля перейти в наступление против Орловской группировки противника, а наступление против войск группы армий «Юг» провести на 15 дней позже (ориентировочный срок начала наступления – 20 июля). В связи с этим к началу операции «Цитадель» Центральный фронт был укомплектован личным составом, вооружением, боеприпасами и предметами снабжения лучше, чем Воронежский. Начальник тыла Центрального фронта генерал Николай Антипенко вспоминает[498], что, исходя из предпосылки о непродолжительности периода обороны, тыл фронта был в основном организован по наступательному варианту – все запасы предметов снабжения и средств материального обеспечения размещались в районе Курска, возможно ближе к войскам. Соответственно, если стандартное удаление основных фронтовых складов от переднего края составляло 100 – 250 км, а полевых баз – 30 – 80 км, то на Центральном фронте часть фронтовых складов, медицинских и ремонтно-эвакуационных частей и учреждений была приближена в район Фатежа и Золотухино на расстояние 40 – 50 км от линии фронта.

Это же подтверждает и маршал Казаков[499]: когда в ходе подготовки к боям встал вопрос о том, как разместить очень большое количество боеприпасов, накопленных Центральным фронтом для обеспечения предстоящей операции, то первоначально высказывалось мнение, что в предвидении крупного наступления противника было бы естественно расположить армейские и, тем более, фронтовые склады на значительном удалении от передовых частей. Однако в связи с тем, что такое размещение усложняло условия боевого питания частей в ходе боевых действий, а главное – снижало быстроту боевого питания частей, непосредственно ведущих бой, то командование фронта решило нарушить традиции и подтянуть склады и их отделения как можно ближе к войскам. В результате только в полосе 13-й армии было размещено около 1,5 тысяч вагонов снарядов и мин всех калибров.