Свидание с Петербургом (Гардемарины, вперед !, книга 2) - Нина Соротокина

В этот момент дверь в библиотеку отворилась и в нее просунулась голова лакея:

- Барин, там внизу неведомо чей слуга бранится, требует Александра Федоровича. Я ему говорю - нету их дома, а он не верит и записку сует. Я подумал и взял - может, что-нибудь срочное?

- Давай сюда записку.

Листок был сложен пополам, слова нацарапаны вкривь и вкось, подписи не было, но текст заслуживал внимания: "Я жду вас в карете для важного разговора. Записку уничтожьте".

Алеша с сожалением посмотрел на атлас: как бы славно сейчас над картами посидеть. Если бы не этот постскриптум об уничтожении записки, он бы так и сделал. Пусть Сашка сам по возвращении разговаривает важно с кем ему заблагорассудится. Но в приписке угадывалась тайна, и он не имел права отмахнуться от нее в подобной ситуации: Никита под арестом, Сашка неизвестно где... Алеша сунул записку в атлас как закладку, водрузил книгу на место и поспешил вниз.

"Неведомо чей слуга" был стар, вернее сказать, дряхл, но одет чисто, даже с некоторым шиком, словно донашивал старые вещи хозяина,

- Кто ждет меня в карете?

- Соблаговолите следовать за мной,-церемонно сказал слуга, распахивая дверь на улицу. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ним. И странно, мысль о западне или ловушке даже не пришла ему в голову, он только подумал: надо бы после разговора попросить хозяина кареты, чтоб подвез его домой, а то Софья совсем с ума сойдет.

Никакой кареты возле подъезда не было, однако слуга проворно заковылял в сторону собора Святого Исаакия, время от времени он останавливался и манил Алешу за собой. Карета обнаружилась за кустами в тени деревьев. Как только они приблизились к ней, слуга залез на козлы, видно, он исполнял обязанности кучера. Дверца распахнулась вдруг, и из темноты раздался насмешливый высокий голос:

- Прошу вас, сударь. Невидимая рука выбросила подножку.

- Куда вы меня везете и с кем имею честь?-спросил Алеша, совершенно забыв, что в карете ждут не его. а Белова, и не мешало бы об этом предупредить.

- Мы сделаем кружок и вернемся на старое место. Не надо трусить, молодой человек!-со смехом сказал невидимка.

- Однако...- с негодованием прошептал Алеша и залез в карету. На него пахнуло запахом винного перегара и какой-то пряной, чесночно-перечной закуски. Если на улице был полумрак, то в карете за зашторенными окнами стояла полная темнота. Лица мужчины не было видно, но, судя по голосу, он был молод, только пьян порядком.

- Хорошо, поехали. Я вас слушаю.

- Ух ты...- с удивлением произнес мужчина.- Это кто же сюда явился? Я жаждал Александра Белова.

Алеша резко отодвинулся, желая повернуться к собеседнику лицом, однако тот, видимо, иначе истолковал этот жест, потому что цепко схватил его за руку и крикнул угрожающе: "Сидеть!"

Карета меж тем неторопливо тронулась. Мужчина распахнул дверцу и крикнул слуге:

- Подай фонарь!

- Оставьте меня, сударь. Я не собираюсь бежать.- Алеша с трудом выдернул руку и стал растирать запястье. Мерзавец пьяный, как клещами сжал. Незнакомец не сказал еще ни слова о деле, а уже очень ему не понравился.

Слуга на ходу передал горящий фонарь, внутренность кареты осветилась, и двое сидящих в ней с любопытством уставились друг на друга.

При первом взгляде Алеша не увидел в лице незнакомца ничего неприятного, оно было даже, пожалуй, красиво, но при внимательном изучении поражало несоответствие между узкими, недобрыми глазами - в них были и сила, и власть - и капризным ртом над маленьким круглым подбородком. Мужчина вдруг рассмеялся, показывая длинные белые зубы.

- Я вас знаю. Вы с Беловым всегда в одной упряжке. Вас зовут?..

- Алексей Корсак к вашим услугам.

- О, ваши услуги мне не нужны. Я сам готов оказать... по мере сил. А вы меня не знаете? И не догадываетесь, кто я? Неужели ваш друг Белов никогда не рассказывал вам о графе Антоне Бестужеве?

- Так это вы?- воскликнул Алеша потрясение и подумал: "Ну и влип!"

Алеша не мог узнать сына всесильного канцлера, потому что никогда его не видел, но о скандальной дуэли и дурной славе этого человека был наслышан.

Довольный произведенным эффектом, граф поставил фонарь, пошарил под ногами, ища шляпу, нашел. Когда он двумя руками нахлобучил шляпу на голову, Алеша решил, что с ним прощаются, видно, важному разговору не суждено было состояться, однако головной убор нужен был графу только для того, чтобы снять его светским жестом и дурашливо представиться.

- Если Белов говорил обо мне что-нибудь эдакое,- он неопределенно повертел пальцами,- не верьте. Мы приятели, а меж приятелями чего не случается... Особенно если один из них горд не в меру. Последнее я не о себе говорю.- Он подмигнул, захохотал и вытащил из кармана плоскую металлическую фляжку, богато украшенную камнями.

Отхлебнув значительную порцию вина, он долго полоскал им горло, потом, поперхнувшись, выпил и наконец протяжно и чрезвычайно противно икнул. Алеша не столько брезгливо, сколько удивленно наблюдал все эти манипуляции. Нельзя было понять, всегда ли граф ведет себя так, словно другие суть неодушевленные предметы и при них можно ковырять в носу, плеваться и издавать непотребные звуки, или просто Бестужев его дразнит, испытывает терпение.

- Теперь объясните,- очень вежливо сказал граф,- почему вы почтили меня своим присутствием вместо Белова. Он сам вас послал?

- Ни в коем случае, ваше сиятельство. Белов в отъезде, и слуга по ошибке вручил мне вашу записку. А теперь разрешите откланяться...

- Нет, нет, не уходите. Может, оно и к лучшему, что здесь именно вы, а не Белов. Он горяч. В отъезде, говорите?- Граф опять подмигнул.Затосковал по жене? Говорят, он с ней хлебнул беды. И еще хлебнет. Не женись на красавице, бери себе скромную.- Он вздохнул горестно.- Как куропатку.

- Вряд ли вы меня удержите здесь из-за разговора о его жене...

- Не нужно сердиться, сударь Алеша. Вы не понимаете шуток. Просто я не знаю, как перейти к главному. Предупреждаю, наш разговор должен остаться для всех тайной. В противном случае вы навлечете на меня, да и на себя, бо-ольшие неприятности. Только Белов и вы достойны знать, что...- Он отвалился на подушки.- Нет, при такой езде невозможно разговаривать: Гони, черт тебя возьми!- крикнул он кучеру, высовываясь из кареты.- Что они у тебя на ходу спят? Не кони, одры!

Лошади побежали быстрее. Карета запрыгала по ухабам адмиралтейского луга. Граф Антон опять достал флягу, вино, булькая, полилось в глотку. Обнажившаяся шея графа была нежной, белой, а кадык маленьким, как горошина. Он спрятал бутылку, отер ладонью рот и сказал значительно:

- Мне стало известно, где прячут вашего пропавшего друга.

- Оленева?- воскликнул Алеша, стремительно подавшись вперед и невольно стукнувшись о колени своего собеседника. Тело Бестужева мягко подалось назад, словно фигура его была из ваты.

- Не надо фамилий. Мы отлично понимаем друг друга, этого достаточно. Он содержится на нашей старой мызе, что на Каменном Носу. Я наведался туда случайно по своим делам. Папенька превратил мызу в крепость.- Граф умолк, бессильно покачиваясь в такт езде.

Алеша слушал не дыша, боясь пошелохнуться. Последняя порция вина не подбодрила графа, наоборот, речь его замедлилась, он все время как-то странно вздыхал, словно ему не хватало воздуха. Страшно было, что он вдруг раздумает говорить из-за пьяного каприза или просто уснет на полуслове.

- Где это - Каменный Нос?

- Каменный Нос на Каменном мысу, а тот в свою очередь на Каменном острову,- проговорил граф скороговоркой.- Ясно?

- Ясно,- тупо кивнул Алеша.

Бестужев искоса посмотрел на него, словно проверяя: верит- не верит.

- Это Малый Каменный остров, тот, что в устье Екатерингофки. Там со стороны моря бухточка небольшая, в ней мыза и стоит. Попасть туда можно только со стороны моря. Дощатая пристань и сразу забор. Папенька обожает заборы! Забор высоченный, в нем калитка, но она охраняется. И не вздумайте идти к мызе со стороны луга! На вышке, это бывший маяк, всегда кто-нибудь торчит... из стражи.

- Вы видели нашего друга?

- Не перебивайте меня!- резко одернул его граф и опять начал рассказывать про мызу, окрестности ее, вспомнил кучу мелочей, где какой двор, да какие покои, и в каком из них содержат арестованного. Говорил он медленно, веско, и нельзя было понять, отговаривает ли он от сложного предприятия или дает совет, как лучше его осуществить. Кончил он на неожиданно веселой ноте:

- Я бы вам все нарисовал, да позабыл прихватить письменные принадлежности.

- Но как вы узнали, что там содержится именно наш друг?

- А это вас не касается. Это моя мыза, моя1 И остров мой! А он запрещает мне туда ездить... еще грозится!

Алеша понял, что граф говорит об отце - канцлере Бестужеве.

- Арестованного сторожит наш глухой Харитон. Помимо него есть караул, и серьезный.-Он вздохнул, словно скука его сморила.- Когда четыре человека, а когда шесть.,. Каждый вторник в десять вечера они меняются. В субботу у них баня. Запиши.