Сила и надежда вампиров - Влада Крапицкая

"Таша… Таша" — сердце каждый раз болезненно сжималось даже от упоминания её имени. Но я постоянно его повторял, чтобы мне было больно, потому что знал, что это только малая часть той боли, которую пережила моя милая, нежная, любящая девочка в тот момент, когда смотрела тот диск.

Я много раз пытался представить, что она чувствовала в тот момент, но не мог. Вернее боялся. Мне так хотелось верить, что есть ещё надежда на то, что она поговорит со мной и даст мне шанс объяснить всё.

Застонав, я сжал голову руками, пытаясь найти в себе силы, чтобы дождаться и дожить до этого момента. Но с каждым днём сил становилось всё меньше и меньше.

"Хоть бы ещё раз услышать её голос! Хотя бы голос! Рядом со мной, а не на видеозаписи". У меня осталось так мало от неё, от самого дорого человечка в моей жизни — вещи, которые до сих пор хранили её запах, видео со свадьбы и наши фотографии, которые я теперь готов был рассматривать до боли в глазах и каждый раз находил что-то новое в них. То, что не видел и не ценил тогда — её милую улыбку, которая давала мне силу. Её щемящий душу нежный взгляд, который я не замечал в тот момент. Но самое главное, что у меня осталось от неё, это кольцо. Нет, не обручальное кольцо, или те побрякушки, что я ей дарил, а то кольцо, которым она расплатилась за свой побег.

Я знал, что она им дорожила, потому что это был подарок её родителей. И понимал, насколько тяжело ей было с ним расставаться. Ведь она могла спокойно взять, что-то из моих подарков, но она всё оставила, и отдала самое ценное, что у неё было, чтобы избавиться от меня. Тот парень всё рассказал, а потом отдал это кольцо и теперь я боялся до дрожи в коленях расстаться с ним. Я носил его на цепочке, возле сердца и мне хотелось верить, что если я смог вернуть его, то смогу вернуть и Ташу.

Прошло восемнадцать самых страшных дней в моей жизни, и неизвестно, сколько ещё впереди. Всё потеряло смысл без неё, и я перестал заниматься делами клана, потому что каждую секунду думал о ней: "Что она сейчас делает? Как себя чувствует? О чём сейчас думает?".

Я даже перестал выезжать на охоту и теперь еду привозили мне в дом, несмотря на то, что когда-то я сам установил жёсткое правило, что на территории резиденции питаться запрещено. Хотя это трудно было назвать питанием. Я до сих пор помнил вкус крови Таши — вкус любви, которая плескалась в её крови. А сейчас я питался жидким, безвкусным пойлом.

После того, как она разрешила мне пить свою кровь, я действовал осторожно. Нам всегда надо было много крови, и прежде чем подойти к ней, я ездил на охоту, чтобы с ней вовремя остановиться и не выпить слишком много. Это стало своеобразным ритуалом, сначала я напивался чужой крови, вкус которой уже не чувствовал и пил просто для того, чтобы наполнить желудок, а уже дома смаковал каждую каплю её крови и наслаждался ею. Именно только её кровь способна была дать мне насыщение, и теперь я лишился и этого. Но, даже если бы сейчас Таша, каким-то чудом оказалась рядом со мной и предложила мне выпить её крови, я бы отказался, чтобы наказать себя. Наказать за то, что поступил с ней так и чтобы доказать ей, что она мне нужна, а не её кровь или власть, или кубки.

С поисками кубков я завязал и отозвал свой отряд, потому что уже не видел смысла в них. "Зачем мне неограниченная власть, если рядом со мной нет того единственного человека, который мне нужен?". Всё потеряло смысл.

И ещё, я очень надеялся, что Негина это узнает и расскажет об этом Таше. "Может тогда она захочет хотя бы поговорить со мной?".

"Как же мне тебя не хватает, малышка! Ты наказываешь меня за то, что я сделал и правильно, но, умоляю, дай мне хотя бы знать, что надежда есть. Я всё вынесу, если буду знать, что однажды ты меня простишь!".

Я не один раз звонил Негине и просил, чтобы она дала трубке Таше. Сначала я кричал и требовал позвать её к телефону, потом пытался достучаться до её сердца, а затем просто стал умолять, но Негина была непреклонна и голосом, полным яда, повторяла, что больше никогда не подпустит меня к ней, и что я итак уже практически убил её. И самое главное — она не хочешь сама меня слышать.

Это были самые страшные слова. Я даже боялся представить, что она сейчас ко мне испытывает. Но сдаваться я не собирался и всё время повторял: "Пока бьётся твоё сердечко, я буду бороться за тебя, за то, чтобы ты ещё хоть раз назвала меня по имени, и с любовью посмотрела на меня. Я не буду больше просить тебя стать вампиром, а просто, когда ты умрёшь, умру следом за тобой, потому что ты единственная родная душа для меня на всём белом свете и когда тебя не станет, моя жизнь потеряет всякий смысл".

И через три дня мне представится шанс начать эту борьбу — через три дня состоится Большой Ежегодный Совет и там, я в любом случаи встречусь с Негиной. Мне придётся унизиться перед ней, но я готов на это пойти, чтобы иметь хоть маленькую надежду на то, что Таша хотя бы выслушает меня. "Мне необходимо убедить Негину позвонить Таше и уговорить её поговорить со мной! Вот только как это сделать?".

Поднявшись с кресла, я начал мерить шагами комнату, пытаясь подобрать слова, которые мне предстоит сказать Негине. Но я никак не мог подобрать таких слов — слов, которые смогут убедить моего врага поверить мне и отдать самое дорогое, что у него есть, Ташу, и доверить мне её жизнь.

"Какая ирония! Сколько знаю Негину, всегда её ненавидел — за спесь, за эгоизм, за самолюбие, и вот теперь люблю ту, которая появилась на свет благодаря ей" — я невесело усмехнулся этой мысли. "Теперь придётся смириться с этим чувством, ради Таши. И я готов это сделать. Я готов на всё, чтобы только моя малышка посмотрела на меня своими чистыми зелёными глазами и однажды сказала, что прощает меня".

Таша.

Открыв глаза и ничего не понимая, я посмотрела в потолок. Вспомнив, что нахожусь в доме Негины, тут же их закрыла и внутренне сжалась от волны боли, которая меня накрыла.

В сутках было двадцать четыре часа, и только несколько секунд из этих двадцати четырёх часов, я чувствовала себя хорошо — в первые две секунды после пробуждения, когда сонно рассматривала всё вокруг себя и пыталась понять, где нахожусь.

За последние два с половиной месяца я так часто меняла место своего проживания, что проснувшись, терялась, ничего не узнавая вокруг. А потом вспоминала где я, и сразу же вспоминала всё остальное. И вслед за этим приходило ощущение дикой боли. Боли, от которой хотелось выть и биться в истерике, и от которой было тяжело дышать и невозможно заставить себя двигаться. Она была уже не только моральной, а физической, когда казалось, что каждая клеточка моего тела болит сама по себе.