Зима в Непале - Джон Моррис

Открыв двери вагона, двое или трое из них выпрыгнули, кувыркаясь, на насыпь. Поезд набирал скорость, и я боялся, что наше путешествие может закончиться плачевно, но, к счастью, остальные, увидев, что случилось с их товарищами, оробели и остались в вагоне. Анг Дава от ярости потерял дар речи. Я рассмеялся и заверил его, что путаница произошла не по его вине; он несколько успокоился. Оставалось одно: позвонить по телефону на ближайшую станцию и попросить прислать носильщиков обратно в Сегаули встречным поездом. Клерк, однако, оказался бюрократом. Он грубо ответил мне, что телефоном можно пользоваться только для служебных надобностей. Лишь с трудом мне удалось взять у него трубку.

Раксаул, куда мы прибыли на следующий день, нисколько не изменился с тех пор, как я был здесь последний раз тридцать лет назад. Конечная станция непальской линии находилась по ту сторону границы, на расстоянии около мили через поле. Так как единственный поезд отходил в шесть часов утра, я велел Анг Даве разбудить нас в пять. Когда я проснулся и посмотрел на часы, было уже без четверти шесть. Сунув ноги в ботинки, я побежал через границу, надеясь, что удастся убедить непальского начальника станции задержать поезд. Он действительно согласился отложить отправление на десять минут. Перед уходом я разбудил Дениса и Бетт, велел им собираться и как можно быстрее следовать за мной. Ни носильщиков, ни Анг Давы не было видно. Миниатюрный локомотив пускал пары, прозвучал колокол, объявляющий об отправлении. Поезд мог уйти без нас. Я с беспокойством поглядывал на начальника станции, собираясь попросить его задержаться еще немного, но тут увидел всех членов нашей группы во главе с Бетт и Денисом, бегущих через жнивье. Я сделал им знак поспешить. Поезд был уже набит, и некоторые пассажиры даже забрались на крышу и буфера, но мы ухитрились кое-как протиснуться в вагон. Мы поздравляли друг друга с удачей, однако поезд простоял на станции еще два часа.

Среди пассажиров нашего вагона оказался местный агент непальского королевского воздушного флота. В тераях, приблизительно на полпути между Раксаулом и предгорьями, есть местечко, называемое Симра, с небольшим летным полем. Оттуда, как мы узнали, в Катманду ежедневно вылетает самолет, и вместо утомительного путешествия по дороге мы могли попасть туда за 40 минут. Как выяснилось, места на самолет были, и мы купили билеты у агента тут же в поезде. Анг Дава и носильщики поедут поездом дальше и встретятся с нами в Катманду. Мы же забрали только свои спальные мешки.

Симра являла собой беспорядочное скопление крытых тростником хижин. Летное поле находилось в миле от станции. Когда поезд скрылся вдали, мы пошли через поле в сопровождении агента, который, отправив самолет, вечерним поездом должен был вернуться в Раксаул, где он жил. Теперь он признался нам, что за последние четыре дня ни один самолет не прилетел в Симру. Но не стоит беспокоиться. Это небывалая задержка, и он уверен, что сегодня же мы улетим.

Мы присоединились к безутешной толпе пассажиров, расположившихся около глинобитной хижины, единственного помещения, которым располагал аэропорт. Самолет должен был прилететь в два часа дня, но и в четыре никаких признаков его появления не было.

— Ничего, — сказал агент, — значит, он прилетит завтра.

Мы поплелись обратно к станции в поисках какой-нибудь еды. Владелец одной лачуги предложил нам крутые яйца и чай. Вскоре, пыхтя, отошел вечерний поезд; с ним уехал агент, заверив нас, что вернется утром. К счастью, у нас были с собой спальные мешки. Нужно найти только достаточно чистое место, чтобы расстелить их. В дальнем конце взлетной полосы виднелась палатка с керосиновыми бочками, но пол в ней был чист. Сторож сказал, что мы можем здесь спать, нельзя только курить и зажигать фонарь. Этот человек сообщил нам также, что он христианин из Южной Индии, и, хотя правила запрещали посторонним лицам пользоваться палаткой, не мог отказать в приюте своим собратьям-христианам.

Делать было абсолютно нечего. В кармане у меня оказались «Братья Карамазовы», но через несколько часов я устал от чтения. Как только стало смеркаться, мы пошли на станцию, еще раз поели крутых яиц и выпили чаю, после чего улеглись в свои спальные мешки. Спать было еще рано, и мы, лежа, болтали. Около десяти часов неожиданно появился наш сторож и принес котелок чаю. Пока мы чаевничали, он сидел снаружи на корточках, а когда кончили, он вошел в палатку и сказал:

— Теперь время спать, но перед сном давайте преклоним колени и возблагодарим всемогущего за его благодеяния.

Я притворился, что не понимаю его, и в конце концов он, разочарованный, удалился.

Мы провели беспокойную ночь на жесткой и холодной земле. Из-за сильного падения температуры окружавшие нас бочки с керосином каждые несколько минут издавали звуки, похожие на пистолетные выстрелы. Мы поднялись еще до рассвета и вернулись на станцию. Я чувствовал, что мне не вынести очередную трапезу из крутых яиц, но выхода не было. В десять часов прибыл поезд из Раксаула, а с ним для выполнения своих ежедневных обязанностей приехал агент. Грязные и небритые, мы просто не могли больше ждать самолета и уже решили ехать дальше поездом и автобусом. Но агент оказался упрям. Он напомнил, что за билеты уплачено и заверил нас, что никакой задержки не будет. Как только поезд скрылся вдали, я почувствовал, что мы снова совершили ошибку.

Утром ничего нового не произошло. В два часа дня мы сидели на корточках в пыли и поглощали крутые яйца. Неожиданно раздался отдаленный гул самолета. Однако определить, наш это самолет или рейсовый, летящий над нами в Индию, было невозможно. Но мы решили не рисковать. Задыхаясь от бега, добрались до аэродрома: долгожданный самолет заходил над деревьями на посадку. Через пять минут мы были в воздухе. Путешествие по горам окончилось.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

1

Без нас в Катманду произошло много перемен. Парламентское правительство ушло в отставку, премьер-министр и несколько членов его кабинета были арестованы. Страной управлял небольшой комитет во главе с королем. Многие гражданские служащие были смещены, а те, кому удалось остаться, не особенно беспокоились о своих служебных обязанностях. Сингх Дарбар, который в прежние дни напоминал переполненный муравейник, сейчас выглядел пустынным; исключение составляли самые мелкие чиновники, которым не приходилось опасаться, что их выгонят с работы. Комитет находился у власти уже два месяца, но никакого заявления о политическом курсе не было; несмотря на всевозможные слухи, все было спокойно, и только на главной улице, которая проходит прямо перед королевским дворцом и заканчивается у правительственной гостиницы (раньше здесь была резиденция кого-то из семейства Ран, а теперь тут размещают высоких гостей), трудилось множество рабочих.