Смерть по заказу - Леонид Кудрявцев

Страх.

Или он ошибается? Наверняка кто-то из этих жильцов даже гордится своим соседом, считает его сильным, мечтает о том, чтобы стать таким же. Чтобы боялись и уважали, и заискивали… Другие, кому не хватило ума и безжалостности, чтобы стать такими.

Еще он подумал, что Виктора давно надо было бы сменить. Только этого делать нельзя, поскольку стрелять будет именно он. Он и должен все время находиться возле окна, быть начеку, чтобы не упустить момент, в который можно сделать удачный выстрел.

Как правило, такой момент возникает неожиданно и длиться очень недолго. В обязанности стрелка входит не только спустить курок и послать пулю точно в цель. Нет, он еще должен безошибочно угадать этот момент и успеть его использовать.

Андрей ничуть не сомневался, что Виктор не оплошает. У него для этого было то, что называется талантом. Поэтому сейчас должен был стрелять именно он.

А ему стоило слегка отдохнуть. Будет выстрел или нет, но ночь им предстояла бурная. Он в этом ничуть не сомневался.

Андрей прислонился к стене и закрыл глаза. Его сейчас же потянуло в сон. Веки стали неизмеримо тяжелыми. Они поневоле закрывались. Он все же сделал усилие и открыл их.

Виктор по-прежнему сидел на стуле, правая рука его, словно лаская, гладила ствол винтовки. Ничего нарочитого в этом жесте не было. Просто человек задумался и машинально гладил оружие.

Наумов закрыл глаза и отдался плавному течению мыслей, которые вдруг закрутились, словно огромная воронка, и низвергли его в бездны сна…

Он снова бежал по песку, и на него, как взбесившийся буйвол, безжалостно и неумолимо надвигался плоский холм, на вершине которого, откуда-то он знал это совершенно точно, было три квадратные отметины, ямки от вкопанных совсем недавно крестов.

В руках у него было копье, с кончика которого медленными, густыми каплями стекала кровь. И сердце его сжималось от странного обреченного ощущения, что он сделал что-то непоправимое, что-то страшное и плохое. Такое, что останется в памяти на века, что увековечит его имя, так же как и имя безумного Герострата… такое…

Он бежал в тщетной надежде, что еще не все потеряно, что еще можно что-то исправить, как-то изменить свою, ставшую теперь неотвратимой судьбу, но уже знал, что это бесполезно. Потому что того, кто на этом холме должен висеть, уже не было. Остались только ямки от крестов, которые бесполезно о чем-то просить, которые неумолимы и являются лишь свидетельством.

И тогда, окончательно осознав всю неизбежность случившегося, он завыл, словно дикий зверь, вознося к небесам свою мольбу, тоску и жажду прощения.

Но небо молчало, свинцовое, неумолимое, безжалостное. А холм надвигался, и встречи с ним нельзя было уже избежать. До нее остались считанные минуты, по истечении которых он окажется там, на вершине. Один на один с доказательством своего преступления. И это будет концом, потому что тогда, откуда-то он знал это совершенно точно, его сердце разорвется, а душа воспарит вверх, чтобы потом низринуться вниз и подвергнуться вечному наказанию.

Во веки веков, в неугасимом пламени, в котором можно гореть вечно. И так и не сгореть до конца…

Он открыл глаза и понял, что проснулся вовремя.

Там, за окном, был вечер, и Виктор сидел на стуле, подавшись вперед. Лицо у него было напряженное, словно у охотника, который наконец-то увидел дичь.

Так оно и было. Андрей определил это безошибочно, заметив, как рука его напарника легла на ствол винтовки, на этот раз не мягко, ласкающе, а крепко и уверенно, готовая в любой момент вскинуть ее к плечу.

Осторожно, стараясь не помешать Виктору, Андрей вытащил из-под куртки пистолет и быстро заглянул в окно. Створки его были распахнуты. Наверняка это сделал Виктор еще до того, как Андрей проснулся.

Так и есть. У подъезда Дипломата стоял один из его мальчиков и оглядывался. Лицо у него было напряженное, словно бы он решал какую-то сложную шахматную задачу.

Вот он переступил с ноги на ногу, словно все еще колеблясь, оглянулся и не спеша потопал обратно к подъезду.

– Все, кажется, он решился, – словно бы про себя сказал Виктор. – Через пару минут он выйдет.

– Дипломат?

Виктор фыркнул.

– Кто же еще? Нет, папа римский… Вот сейчас…

Он легко оторвал винтовку от пола, вскинул ее к плечу, установив прутки, растопыренные, словно сошки пулемета, на подоконник.

– Значит, Хлынов его все же выманил?

– Значит, выманил. Молодчина. Просто молодчина.

– Ну, с этим молодчиной нам придется еще столкнуться.

– Плевать, – азартно проговорил Виктор. – Совершенно плевать. Лишь бы только Дипломат высунул нос, лишь бы он показался из своей норы.

– Покажется.

Андрей вдруг понял, что так оно и будет. Все предопределено, и изменить что-либо уже нельзя. А Виктор промахнуться просто не может.

– Вот что, – резко сказал ему Дегин. – Уходить мы будем очень быстро. Поди открой то окно, которое ведет во двор, и стой возле него наготове. Я сейчас буду стрелять. После этого мы сразу же уходим. Ты выскочишь в окно первым и будешь стрелять в любого, кто попытается нас остановить. Понял?

– Понял.

– Давай, иди. Дипломат вот-вот выйдет.

Андрей метнулся на кухню и сильно рванул шпингалет окна вверх. Все, теперь достаточно только толкнуть окно, и оно распахнется.

Наумов заглянул в него и увидел, что дворик на этот раз не был пустым. За столиком сидели три старичка и увлеченно забивали «козла». Неподалеку от них возились несколько детей, пытавшихся надеть на собачонку что-то похожее на рваную куртку. Собачонка сносила эту процедуру вполне безропотно.

Это было плохо. Через минуту они побегут через этот двор. Может быть, их попытаются остановить. Начнется стрельба. Кто-нибудь из этих мирных обитателей двора вполне может получить пулю. Но другого пути отступления не было.

Он прислушался.

Из комнаты, в которой находился Виктор, не было слышно ни звука.

Андрей представил, как в этот момент из подъезда быстро выходит Дипломат. Конечно, он торопится, а его гореохранники все также неуклюже пытаются закрыть своего шефа. Он представил, как Виктор берет эту быстро передвигавшуюся к машине фигуру на мушку, и вдруг понял, что бормочет:

– Только бы не мимо, только бы не мимо…

Рассердившись на себя, он плотно сомкнул губы. Потому что это было мальчишество, это была слабость, и ее следовало пресечь.

И в ту же секунду в комнате глухо хлопнуло, словно кто-то открыл бутылку шампанского.

Андрей толкнул створки окна, и те, как ему показалось, с неимоверным грохотом ударились о стены дома. И тут же, почти сливаясь с этим звуком из комнаты, послышался еще один. Снова какой-то хлопок, несколько более тихий, чем предыдущий, и вслед за ним – тишина.

Уже приготовившись выскакивать в окно, Андрей вдруг замер, потому что в эту секунду должен был послышаться топот бегущего к нему Виктора. Но топота не было. Вообще в комнате, в которой он сидел, была жуткая, неестественная тишина.

«Господи, что он там копается?» – еще не понимая, не желая понимать, что это означает, сердился Андрей.

Прошло еще несколько неизмеримо долгих, казалось, резиновых секунд. Виктор не подавал признаков жизни. И тогда Андрей рванул обратно в комнату.

Он достиг ее в два прыжка, ворвался внутрь. И первое, что увидел, был Виктор, который все еще сидел на стуле, только сейчас как-то неловко навалившись на подоконник. Винтовка валялась на полу, и безвольная рука Виктора все еще словно пыталась до нее дотянуться. Лицо было повернуто к Андрею в три четверти.

– Что случилось? – ошалело спросил тот.

И тут увидел…

Вместо правого глаза у Виктора было красное пятно, из которого медленно текла густая струйка крови.

Часть третья: ПОДВЕДЕНИЕ ИТОГОВ

Глава девятнадцатая

«Снайпер! – подумал Андрей. – Все-таки Дипломат посадил где-то снайпера».

Он представил, как в этот момент снайпер, вполне вероятно, берет на мушку и его. Поспешно шагнув от окна, он все же не удержался и, вернувшись, заглянул в него.

На другой стороне, рядом с машиной, лежал какой-то человек. Приглядевшись, Андрей понял, что это Дипломат. Он лежал на животе, широко раскинув руки, и даже с такого расстояния Андрей увидел расплывающееся у него по рубашке красное пятно.

Ага, значит, Виктор все же не промахнулся! Снайпер Дипломата – тоже. Баш – на баш.

Возле трупа Дипломата с ошалелым видом топтались двое его ребят. Видимо, они никак не могли решить, что им делать: броситься на поиски убийцы или самим пуститься наутек? Еще двое телохранителей, с пистолетами в руках, укрылись за машиной. Похоже, им очень не хотелось лезть под пули киллера, завалившего Дипломата. Они не были уверены, убит ли он, и вполне допускали, что, уложив их шефа, киллер может переключиться на подчиненных. Через несколько секунд после того, как Андрей выглянул в окно, один из них выстрелил.