Шкатулка с бабочкой - Монтефиоре Санта

Элен очень злилась и яростно спорила по этому поводу с отцом. «Он мой брат, и я не могу просто так стоять в стороне и спокойно наблюдать, как ты с ним обращаешься. Ты ведь знаешь, что он вовсе не прокаженный, он просто любит мужчину. Ну и что?» — раздраженно твердила она. Но Джейк устранялся от разговора, не желая обсуждать эту тему с дочерью. Он вообще не мог обсуждать тему гомосексуальности сына с кем бы то ни было, даже с женой, поскольку чувствовал себя слишком опозоренным. Но Элен не сдавалась и продолжала упоминать о Джулиане при каждой возможности, «Сегодня я с Хэлом ходила к Тоби. Джулиан был так мил с малышом. Он оставался с ним, пока мы с Тоби прогуливались. Трудно представить себе более надежного человека. Я без колебаний доверила бы ему даже свою жизнь», — убеждала она, но Джейк игнорировал ее пламенные речи, демонстративно уходя из комнаты, или погружался в изготовление деталей для своих любимых моделей. Тем не менее Элен была решительно настроена на то, чтобы не допустить раскола их семьи из-за старомодного, иррационального и глупого заблуждения отца. Она еще не знала как именно, но была уверена, что со временем сможет исправить положение.

Накануне Рождества плотное снежное покрывало превратило Польперро в ледяное королевство. Небо побледнело, а солнце превратилось в блестящий туманный шар, повисший низко над горизонтом. Деревья заснули мертвым сном, оставив свои окоченевшие от холода ветви сражаться с колючим ветром. Тем не менее в этих оголенных ветвях нашли свое убежище несколько грачей и малиновка. Федерика и Хэл были зачарованы снегом. Они вставали пораньше и прижимались носами к промерзшим окнам, чтобы повосхищаться белоснежным садом, молчаливо застывшим в лучах рассвета. Они были настолько увлечены этим удивительным зрелищем, что даже не заметили на своих постелях толстые пакеты с подарками. Забравшись на кровать вместе с Элен, Хэл и Федерика стали возбужденно разрывать бумагу на каждом из аккуратно упакованных подарков.

— Но как же Санта-Клаус сумел найти нас в Англии? — спросила Федерика у матери и восторженно взвизгнула, обнаружив новый набор красок для рисования.

— Он очень умный, — ответила та, наблюдая, как Федерика аккуратно складывает в кучку обрывки упаковочной бумаги, в то время как Хэл разбросал все по полу, предоставляя другим возможность заняться последующей уборкой.

— Надеюсь, что он нашел и папу в Сантьяго, — сказала Федерика, вспоминая, что родители также получали подарки на Рождество. — Как хочется, чтобы он оказался с нами, — произнесла она с тоской, задумчиво поворачивая в руках один из подарков. Она мечтала о том, чтобы он увидел, как она разворачивает свои подарки, хотя и знала, что никакой подарок никогда не сравнится с волшебной шкатулкой, которую он ей привез. — А где твои, мама? — спросила она, заметив, что у Элен ничего нет.

— Санта-Клаус по ошибке оставил их не в вашей комнате, — сообщила Полли, появившаяся на пороге в платье, комнатных туфлях и с рассыпавшимися по плечам седеющими волосами. Она подошла к дочери и вручила ей завернутую в бумагу шкатулку.

— Спасибо, мама, — улыбнулась Элен, освобождая место на краю кровати.

Полли присела и коснулась щеки дочери своей большой рукой.

— Не благодари меня, скажи спасибо Санта-Клаусу, — сказала она и подмигнула.

Федерика молча ела свой завтрак. Подарки ей понравились, особенно собака Снупи с множеством различного снаряжения, в которое ее можно было бы облачать на каждый отдельный случай. Бабушка тоже приготовила небольшие подарки, которые положила у их мест за столом, а дед зажег елочные огни, которые сразу же внесли в дом атмосферу праздника. Ей очень понравился снег, и возникло желание выбежать наружу и поиграть с ним, но никакие забавы не могли заменить ей отсутствие отца. Она старалась не думать о нем, поскольку вовсе не хотела грустить на Рождество и испортить праздник матери своим дурным настроением, но, несмотря на свои улыбки, так скучала без него, что хотелось заплакать.

Элен заметила ее увлажнившиеся глаза и мгновенно поняла, что к чему.

— Почему бы вам с Хэлом не пойти сейчас поиграть на воздухе? Если хотите, можете слепить снеговика, — предложила она, надеясь, что это отвлечет дочь. Но ничего подобного, к сожалению, не случилось.

Федерика не хотела даже идти в церковь, хотя и знала, что там будут Эплби. Она не желала видеть, как все дети придут туда вместе с отцами, будут смотреть на нее и задавать себе вопрос, почему с ней нет ее отца. Больше всего ей сейчас хотелось спрятаться. Но мать этого не допустила и сказала, что хочет пойти в церковь, чтобы поблагодарить Бога за все то, что Он ей дал в течение года, и выразить Ему благодарность за то, что Он подарил миру младенца Иисуса. По дороге в церковь Федерика размышляла над словами матери. Бог дал ей много прекрасных вещей, например знакомство с Эстер, и ей нравился Польперро. Но она ничего не могла поделать и ощущала глубокую депрессию. Если Бог подарил ей Эстер, почему же он не мог вернуть ей отца? Она приняла решение просить Его об этом в своих молитвах.

Церковь была настолько древней, что достойна была быть упомянутой в книге дня Страшного Суда. Тоби привел ее сюда, когда она впервые оказалась в Польперро, чтобы показать могилу старухи Хэтти Броуни, сожженной крестьянами за чародейство в 1508 году. Тоби мрачно заметил, что в ясные ночи ее часто замечали во дворе, собирающей травы для своих снадобий, с помощью которых она помогала облегчить страдания умерших.

Сама церковь была маленькой и несколько необычной, с наклонной крышей и шаткой папертью, окруженной могилами, скрытыми под снеговыми шапками, и низкой кирпичной стеной, защищающей ее от нашествия собачьего племени. По какой-то необъяснимой причине псы просто обожали задирать свои задние лапы именно возле могильных плит. Нуньо пояснял это резким запахом покойников, привлекавшим собак к этим местам, а Иниго обвинял их в недостатке уважения к людям и говорил, что им доставляет удовольствие «мочиться на покойников, поскольку они не могут мочиться на живых». Неф[7] и балконы позволяли разместиться здесь не более полусотне прихожан, но благодаря невероятной харизме преподобного Бойбла редко пустовало хотя бы одно место. Элен воспитывала детей в духе католицизма, поскольку Рамон был католиком. Но теперь, когда она вернулась в Англию и была предоставлена самой себе, то вновь возвратилась в лоно протестантской веры, которую исповедовала с детства. Это давало ей ощущение сопричастности к жизни окружающих ее людей.

Все присутствующие были одеты в свои лучшие пальто и шляпы. Федерику втиснули в старомодное твидовое пальто, принадлежавшее в детстве ее матери, которое Полли сохранила в большом белом сундуке со старыми вещами. Пальто Федерике не понравилось, поскольку оказалось колючим и маловатым, но Элен пришла к выводу, что она выглядит весьма мило, и не позволила ей снять его. Испытывая невероятный дискомфорт, Федерика во время всей службы была вынуждена дергать себя за ворот. Церковь была наполнена смесью ароматов сосен, духов и восковых свечей. Старая миссис Хэммонд играла на органе с некоторой неуверенностью, а ее сморщенное лицо почти уткнулось в сборник церковных гимнов, поскольку она была слишком высокомерна, чтобы осознать необходимость использования очков. Когда в церковь вошло семейство Эплби, заняв свои позиции в ее передней части, среди паствы пронеслась волна перешептываний. Первым на носочках шествовал Нуньо, с благочестивым выражением лица и высоко задранным носом.

— Девочки, вы ведь вовсе не пара набожных пингвинов. Держите руки перед собой, как подобает целомудренным девам, — прошипел он Молли и Эстер, плечи которых напряглись и дрожали от усилий, предпринимаемых с тем, чтобы сдержать хихиканье.

Эстер поймала взгляд Федерики и подмигнула ей. Федерика заставила себя натянуто улыбнуться, хотя ей было вовсе не до веселья. Ингрид нарядилась в вельветовый тюрбан и длинное зеленое вельветовое пальто, низ которого волочился за ней, придавая сходство с не первой свежести невестой. Она приветствовала всех изящным наклоном своей аристократической головы, совершенно не замечая лиц, поскольку ее взгляд был затуманен очарованием органной музыки. Далее шаркающей походкой двигался Иниго, одетый в поношенное коричневое пальто из бобрика и фетровую шляпу, низко надвинутую на его брюзгливую физиономию. За ним следовали Сэм, который уже явно заскучал, Беа в короткой юбке, Люсьен и Джои.