Счастье дается всем. Книга 1 (СИ) - Козырь Фаина

- Так не важно, доченька! Не важно! Не ходи к ним! Не надо! Тебя Риг с собой зовёт, вот я и благословляю тебя на отъезд! Нечего тебе руки марать! И душу выматывать! Живи счастливо вдалеке! Не одна ты Снежной девой выбрана, не одной тебе с этой нечистью воевать… Найдётся кому…

В дверях показалась испуганная хозяйка дома:

- Забывашка рушится! А по улице иллике снуют. Одна за другой. Одна за другой. Полчаса оберег ещё поработает, а там…

Янника всё поняла. Нужно было уходить. Было одно место на этой земле, куда не было в простой день иллике ходу.

Послушная дымная змейка, что непривычно, испуганно жалась в углу, подползла, помогая Яннике перекатить Хейд на старую лохань.

Спустя минуту-другую лохань осторожно вылетела из сарая, стараясь не привлекать внимания, и понеслась вперёд. Туда, где плескалось в своём величии Священное озеро Снежной девы.

***

Дымные завитки Священного озера приняли Хейд, как родную. Они протянули к вёльве свои ласковые волны, подхватили её осторожно и понесли на середину, чтобы Хейд была видна первая Хротгарская звезда, что всегда, даже в самый солнечный день светила в пещеру. Хейд смеялась. Как девчонка. Пока добрые завитки нежили её в своих ласковых объятиях. Она, как ребенок любовалась на чудо, разговаривая с ним, а Янника, сидя на берегу, впитывала в себя, последние крупицы воспоминаний об этой чудесной женщине, что подарила ей Снежная дева.

- Янника! – вдруг крикнула она с середины, когда очередная волна, играя, подкинула её высоко, чтобы тут же поймать. – Отдай письма, что лежат в красном сундучке Сверборгу-могучему. Если он жив, конечно…

- Передам…

- Пусть простит меня, глупую…

Волна снова подкинула Хейд. И она засмеялась! Смеялась и смеялась, словно беззаботная девчонка, и когда эта улыбка так и застыла на её губах вместе с последним вздохом, ласковая волна, укутала её с головой и унесла, перекатываясь высоко, в свои глубины…

-Прощай, – только и смогла выговорить Янника дрожащими губами. – Прощай!

И ласковое озеро, лизнуло, утешая, край девичьего платья. А потом из его недр выползла змейка, что вместе с Хейд тоже купалась в озере, становясь всё плотнее и осязаемее с каждым гребком.

Глава 37

На порог родного дома Янника взбегала быстро. Её не узнавали, но препятствовать опасались. После смерти Хейд девушка запретила змейке серебрить её волосы, раз и навсегда отказавшись от даров иллике. Одна управляющая попыталась было преградить ей путь, но Янника так грозно шикнула на женщину, что та, сама не зная почему, присела в почтительном поклоне.

Мать была дома. Неприбранная, простоволосая, в несвежем халате, она сидела в своей комнате у окна, неизвестно чего дожидаясь. Может, её, Яннику? Девушка зашла на порог, с хлопком резко прикрыв дверь. Руну подчинения на материнской спине трудно было не заметить. Как и то, что руна была нетронутая, чистенькая. Послушная у Янники матушка оказалась. Послушная!

На звук захлопывающейся двери женщина повернулась. Ей потребовалось время, чтобы узнать дочь. Она слабо улыбнулась, поднимаясь со стула, и на каменный пол, дребезжа клинком, упала с её колен серебряная Хейдушина каддарка.

Янника, из последних сил сдерживаясь, на миг закрыла глаза, стараясь успокоить поднимавшуюся в душе ярость. Не сейчас! Правильно она поняла: лишь от одного человека желала оборонить Яннику Хейдуша. От родной матери! Лишь это имя скрывала до самой смерти… Всё берегла свою девочку от горькой правды…

-Янника?! Это ты, доченька?! Что с твоими волосами? – ласково спросила белокурая иллике, делая шаг вперёд, переступая через упавшее оружие, словно его и не было под ногами.

Янника молчала, лишь взглядом провожала материнские движения и клинок, через который, как через ненужный мусор, переступила с ненавистной грацией урождённых иллике Благочестивая Гутрун.

Боль, злоба, бешенство, гнев, ярость, исступление и безысходность! Всё это неотделимым клубком роилось в душе Янники, желая вырваться наружу, но холодная воля вёльвы Дергиборга не позволяла, зажимая в себе звонкой пружиной до поры до времени.

Благочестивая Гутрун с маниакальной пеленой предназначения в глазах шла к своей девочке. В руке, зажатая между двух железных пластин, темнела последняя руна. Откуда Янника это знала? Просто знала. Мать спешила обнять заблудшую дочь, а заодно собиралась добраться к её пояснице, туда, где лучше всего приживалась на теле чёрная тварь.

Жирная, обросшая самой настоящей серебряной чешуёй, выросшая до таких размеров, что стала почти видна окружающим, на Благочестивую Гутрун кинулась дымная змея. Огромная пасть с длинными клыками в прыжке перехватила руку белокурой иллике, зажав до крови.

Женщина, не ожидая нападения, закричала. Кровь перерезанной длинными змеиными клыками руки щедрой росой окрасила пол.

Янника подошла, неторопливо вывернула из дрожащих, окровавленных материнских рук руну подчинения в железных пластинах и, вынув из-за пояса кинжал, неторопливо разрезала чёрную дрянь до основания, так, чтобы и намека не осталось. А потом приказала змее повалить мать на кровать, и, подняв каддарку с пола, распорола ею ткань халата, безжалостно прочертив кровавую полосу на белой спине. Ничего! Потерпит, благочестивая…

Дальше в дело пошли остатки серебряных шпилек, что превратились в тонкие серебряные иглы. Всё, как научила Хейдуша. У основания, по кругу, иглами внутрь на фалангу. И не смотреть, и не слышать криков боли. Потому как всё на свете можно пережить. Кроме непоправимого – смерти.

***

Когда Янника выходила из комнаты, примостив на поясе каддарку, Гутрун ещё беспомощно плакала, лёжа на кровати. Кровь на руке и на спине запеклась. Больно, конечно, но не смертельно.

- Наследство Артиды у тебя?

- Да. Последнее, – всхлипнула женщина. – В тайнике под полом, у комода.

Янника отодвинула комод и подняла половицу. Внизу, в обычной суповой кастрюле чёрной россыпью сияло Артидино богатство. Янника оглянулась вокруг. Где-то в материнской спальне лежал серебряный круглый поднос для фруктов. Он нашёлся в бельевом шкафу на верхней полке. Замечательная из него крышка получилась. Плотная. Тютелька в тютельку. Повезло.

- Отнеси к озеру и спрячь, – приказала она змейке, и та, слизнув в себя кастрюлю, наскоро прикрытую серебряным подносом, растворилась. Переноситься к озеру теперь змейка могла мгновенно. И минуты не прошло, а она уже вернулась, довольная.

- Через неделю возьмёшь девочек и поедешь в Стадхар. Поработаешь десять лет вёльвой, как велит Снежная дева… Город давно хозяйки не имел. А не послушаешь…

Гутрун, пошатываясь, поднялась с кровати.

- Я поеду, Янника. Я поеду! Прости меня, пожалуйста…

Янника не знала, что на это ответить. Простить? Лёгенькое словцо… Она смотрела на мать, испуганную, беспомощную женщину, которой только что вернула и собственную волю, и жизнь.

- Вы убили Хейд. Разве такое можно простить, мама?

***

В доме Верховной жрицы Янника вообще не церемонилась, распугав целый сонм престарелых иллике. Она зажала Тиру Светлую в тронном зале, на виду у всех приглашённых по неизвестному поводу северных иллике. Даже мантию разрезать не стала, делая проколы серебряными иглами через ткань, крепко намотав белокурые волосы Верховной на локоть. Тира Светлая пыталась извернуться, но ноги, руки и талию дымная змейка держала крепко…

Когда презренная руна была нейтрализована, девушка задала только один вопрос Верховной, совсем не обращая внимания на то, что их, пребывая в священном ужасе, слушают по крайней мере четыре десятка взрослых иллике:

- Келда тоже в подчинении или…

- Или… Она сама приняла…– не видела смысла отпираться Верховная, которая с трудом глотала воздух. – Мы хотели как лучше, Янника… Южные иллике совсем распоясались, все законы Снежной девы попраны в южном крае. Нужно было что-то делать! Южане должны были поплатиться…