Руины - Ричард Байерс

На него уставились горящие зелёным пламенем глаза, и в воздухе разлилась магия. Сложив крылья, Бримстоун ушёл в сторону. Шар из теней возник в том месте, где он был мгновение назад.

Вампир ответил огненными снарядами, угодившего во врага, но не причинившего адскому дракону видимого вреда. Отклонив назад голову, тварь открыла пасть и выплюнула сгусток чего-то, напоминавшего чистую энергию. Бримстоун попытался уклониться, но выдохнутый адским драконом заряд всё равно настиг вампира, ударив по краю одного из крыльев. Он тяжело рухнул вниз.

Адский дракон обрушился на него сверху, прижав к холодной скале. Когти твари вонзились в его плоть, а челюсти искали шею.

Полностью обездвиженный, Бримстоун резко повернул голову, чтобы посмотреть в светящиеся изумрудные глаза твари. Остановись, подумал вампир, прекрати сражаться со мной. Я твой повелитель, а ты мой раб.

На мгновение показалось, что ничего не сработает, и не удивительно, ведь у отродья Тартара была драконья сила воли. Но затем, тварь перестала его терзать и раболепно отстранилась. Бримстоун впился клыками в её глотку. Дракон, дрогнув от боли, обмяк.

Слишком долго Бримстоун боролся с жаждой и голодом. Вампир был ранен, ослаб, а горькая, пьянящая кровь адского дракона сводила с ума. Он так жадно пил её, словно и его поразило бешенство.

Но надо было остановиться. Надо, иначе до него доберутся сородичи его жертвы, и Саммастер, в конечном счёте, победит. Наконец, он заставил себя оторваться от хлеставших кровью ран.

И тотчас же вампир понял, что прошло слишком много времени. Звёзды закрыли многочисленные тени — драконы были почти что у него над головой.

Вампир не мог лететь прямо в горы, чтобы не наткнуться на другую ловушку. Ему придётся обогнуть их справа и направиться обратно в долину, хотя это и значило подпустить созданий Тартара еще ближе.

Но, по крайней мере, пиршество помогло ему восстановить силы и, в частности, раненое крыло. Подпрыгнув вверх и замахав крыльями, Бримстоун на ходу зашептал заклинание ускорения.

Вампир набирал высоту, затем спускался ниже и начинал двигаться зигзагами, тем самым сбивая преследователей. Но даже при этом по нему попадали: дымного дракона поразила очередная порция дыхания, призрачные когти терзали плоть, а вязкая паутина окутала крылья, мешая двигаться, пока Бримстоун, наконец, с хлопком не разорвал её. Это был лишь вопрос времени — рано или поздно одна из атак или убьёт его, или покалечит, или замедлит достаточно для того, чтобы его настигли адские драконы.

Оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы ему помочь, вампир заметил впереди проход к порталу. Сделав вдох, дымный дракон понял, что дыхание восстановилось до нужной степени. Опустившись на землю прямо перед пещерой, змей выдохнул дым пополам с искрами, а затем пробрался внутрь.

Поскольку из-за завесы преследователи не могли его видеть, Бримстоун обратился в дым, практически идентичный — по крайней мере, вампир на это надеялся — выдохнутому им секундой ранее.

Отродья Тартара рухнули на землю и оказались внутри облаков. Не заметив между ними разницы, твари направились в проход.

Бримстоун подождал, пока враги не исчезнут в темноте. Затем вампир полетел через дым, не бывшей частью его тела, на открытое пространство, пока не обнаружил укрытие посреди огромных круглых камней, оказавшихся, при ближайшем рассмотрении, останками огромного голема или же земляного элементаля. Даже несмотря на эрозию, можно было различить глаза, ухо и очертания трёхпалой руки.

Со своей точки обзора Бримстоун видел, как адские драконы выбрались наружу, и слышал отголоски их шипения между собой — судя по всему, змеи восхищались способностями добычи, сумевшей сбежать через врата, уничтожив их при этом.

Прождав некоторое время после того, как они ушли, Бримстоун начал поиски своих соратников. Наконец, вампир нашёл Рэруна, соскребавшего со скалы лишайник. Дварф, как всегда, бывший начеку, почувствовал его приближение и поднял свой топор.

Бримстоун принял свою обычную форму.

— Не беспокойся. Это я.

— Я так понимаю, — ответил Рэрун, — что-то помешало тебе улететь.

— По всем горам разбросаны магические ловушки.

Крепкий беловолосый разведчик снова начал заниматься лишайником. Его нож шкрябал по камню.

— Ну, хорошо хоть здесь есть кое-какая еда. Ещё я видел змеиный корень и белокопытник.

Ты с остальными можешь какое-то время продержаться на подобной пище, подумал Бримстоун. Но когда мой голод станет невыносим, мне ничего не останется, кроме как съесть вас.

ГЛАВА 8

13-16 числа месяца Уктар, Год Неуправляемых Драконов

Найти труп в Соссале было нетрудно. Убитые лежали там, где и погибли, припорошенные лишь ранним снегом. Но Зетриндор инстинктивно отыскал древнее кладбище, где могилы уже давно осыпались, а земля служила местом для проведения ритуалов и загробных обрядов.

Подождав пока зайдёт месяц, свистя и шипя заклятия, драколич с помощью когтя вырисовывал пентакли и сигилы: одни — на замёрзшей земле, другие — на гранитных надгробиях и фасадах мавзолеев. Некоторые монументы, освященные именем той или иной силы, не выдержав осквернения, трескались и крошились.

Мало-помалу ночь становилась всё холоднее, однако, как ни парадоксально, от могил шёл всё более отчётливый запах разложения. Драколича все это не тревожило.

Зетриндор прорычал последние слова заклинания, и что-то — возможно сама основа мира, на которой, как краска на холсте, лежат моря, земли и горы — протестующее застонало. Земля перед ним закрутилась подобно водовороту. В центре образовалась пустота, из которой на свет медленно просачивалось нечто, по виду напоминавшее оживший ночной кошмар. Фактически, это не имело чёткой формы, однако Зетриндор мог различить в корчащейся массе очертания берцовых костей, черепов, медных ручек гробов, червей и груды грязных, полусгнивших листьев.

Существо поравнялось с драколичем и уставилось на него недоразвитыми глазами из земли, плесени и кусков сгнившей древесины.

— Я всё думал, — медленно и неразборчиво проговорило существо, — когда же ты меня снова вызовешь.

— Именую тебя Г'холоком, — сказала Зетриндор, — и связываю тебя посохом, короной и шестиугольником.

Г'холок хрипло рассмеялся, усиливая вокруг вонь разложения, отчего изображение Матери Земли, увенчанное розами и державшее в руках сноп пшеницы, оплыло, будто свеча от огня.

— Такие предосторожности между старыми друзьями! Когда это я отказывался подчиниться тебе?