Умолкнувший оратор - Рекс Тодхантер Стаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да.
– Мистер Скиннер?
– Да.
– Ну что ж, пожалуйста. – Вулф закрыл глаза. – Мне с самого начала было очевидно, что мисс Гантер лжет относительно кожаного чемоданчика. Это, конечно, не ускользнуло и от внимания мистера Кремера. Четыре человека своими глазами видели, что она вышла из гостиной с чемоданчиком. Тогда они еще не могли знать, что его содержимое имеет какое-то отношение к убийству, если только сами не были к нему причастны, что стало бы явной натяжкой. А раз так, ни у кого из них не было причин лгать. Кроме того, миссис Бун едва удержалась, чтобы не обвинить мисс Гантер во лжи. Ведь они сидели в банкетном зале за одним столиком, и миссис Бун видела чемоданчик в руках Фиби. Итак, мисс Гантер сказала неправду. Вы согласны?
– Продолжайте! – проворчал Скиннер.
– Что я и собираюсь сделать. Так почему же мисс Гантер сочла нужным солгать, представить дело так, будто чемоданчик пропал? Да потому, что не хотела, чтобы содержание записей одного или нескольких валиков стало известно. Вряд ли эти записи касались каких-нибудь служебных тайн Бюро регулирования цен. Подобные тексты, как ей было известно, можно было вполне разрешить прослушать агентам ФБР, но она осознанно пошла на то, чтобы скрыть их. Значит, записи содержали нечто такое, что однозначно указывало на убийцу Буна. Она…
– Нет, – прервал Вулфа Хомберт. – Это исключено. Мисс Гантер придумала версию об исчезновении чемоданчика еще до того, как узнала содержание записей. В среду утром, на следующий день после убийства Буна, она заявила нам, что оставила чемоданчик на подоконнике в гостиной, так и не успев прослушать записи. Следовательно, она не могла знать их содержание.
– Нет, могла.
– Разве она могла узнать содержание текста на валиках, не имея под рукой аппарата «Стенофон»?
– Конечно могла. По крайней мере одного из них. Мистер Бун рассказал, что записано на нем, передавая ей кожаный чемоданчик во вторник вечером в комнате, где ему суждено было умереть. Тут она тоже лгала; что поделаешь, ей пришлось. Она лгала, и очень убедительно, в моем кабинете в пятницу вечером. Мне следовало предупредить ее, что подобный авантюризм граничит с безрассудством, но я не стал. Поскольку понимал, что буду впустую сотрясать воздух. Осторожность и инстинкт самосохранения были не в ее характере, что подтвердили дальнейшие события. В противном случае она даже близко не подпустила бы к себе мужчину, способного на убийство, на ступеньках моего крыльца. – Вулф с закрытыми глазами покачал головой. – Мисс Гантер действительно была незаурядным человеком. Хотелось бы узнать, где она прятала чемоданчик с валиками до второй половины четверга. Слишком рискованно было прятать их в квартире Кейтса, ведь полиция могла в любой момент нагрянуть туда с обыском. Возможно, она сдала его в камеру хранения на вокзале Гранд-Сентрал, хотя для нее это слишком банально. Во всяком случае, во второй половине четверга, когда она уехала с вашего разрешения в Вашингтон, чемоданчик был при ней.
– Разрешение на поездку ей дал Кремер, – буркнул Хомберт.
– Хочу обратить ваше внимание на то, – продолжил Вулф, пропустив его слова мимо ушей и слегка повысив голос, – что все сказанное мной, за исключением, быть может, хронологии и способов осуществления задуманного, отнюдь не является умозрительными заключениями. В Вашингтоне, у себя в кабинете, мисс Гантер прослушала все записи и установила, на каком из десяти валиков содержится то, о чем говорил Бун. Она наверняка хотела узнать, о чем идет речь, и одновременно упростить стоящую перед ней задачу. Довольно сложно спрятать от целой армии детективов предмет таких размеров, как чемоданчик. А вот спрятать валик куда проще. Более того, мисс Гантер разработала хитроумный план, чтобы замести следы. Девять остальных ненужных валиков она перенесла на свою квартиру в Вашингтоне и сунула в гардероб, в шляпную коробку. У себя в офисе она взяла еще десять использованных валиков, вложила в тот же чемоданчик, снова привезла в Нью-Йорк и сдала в камеру хранения на вокзале Гранд-Сентрал. Все это входило в задуманный ею план. Она, по всей вероятности, продолжила бы игру на следующий день, чтобы окончательно запутать полицию, если бы не приглашение собраться у меня. Мисс Гантер решила выждать и посмотреть на развитие событий. Я не знаю и не хочу гадать, почему она не воспользовалась моим приглашением. Тогда же, в пятницу вечером, мистер Гудвин поехал за мисс Гантер и привез ее ко мне. Она произвела на Гудвина сильное впечатление, да и мне показалась весьма незаурядной особой. Ее мнение о нас, видимо, было не столь лестным. Она решила, что нас провести даже легче, чем полицию. На следующий день, в субботу, она, назвавшись Дороти Унгер, позвонила мистеру О’Нилу, которому уже успела отправить в письме квитанцию камеры хранения, после чего прислала мне от имени мистера Бреслоу телеграмму, где говорилось, что наблюдение за передвижениями мистера О’Нила может оказаться небесполезным. Мисс Гантер была явно не слишком высокого мнения о нас, и не ошиблась. Прекрасным воскресным утром мистер Гудвин, как и рассчитывала мисс Гантер, оказался у дома мистера О’Нила. Ну а что произошло дальше, вы знаете.
– Одного понять не могу, – вступил в разговор Скиннер, – почему О’Нил так легко поверил какой-то неизвестной ему Дороти Унгер? Неужели этот клинический идиот не заподозрил подставу?
– Чего не знаю, того не знаю, – покачал головой Вулф. – Возможно, дело в том, что мистер О’Нил на редкость упрямый и самоуверенный человек. Кроме того, нам ведь известно, что ему безумно хотелось узнать содержание записей на валиках. То ли потому, что он и есть убийца мистера Буна, то ли по какой-то иной причине, которую нам еще предстоит выяснить. Возможно, мисс Гантер знала, чего можно было от него ожидать. Как бы то ни было, ее план отчасти сработал. Пустившись по ложному следу, мы потеряли день или два. История с валиками в чемоданчике усложнилась. Один из руководителей НАП оказался еще более скомпрометированным, хотя, как и желала мисс Гантер, не настолько, чтобы его обвинили в убийстве. Разоблачение истинного убийцы и оглашение соответствующих доказательств она приберегала, как я уже говорил, до наиболее подходящего, с ее точки зрения, момента.
– И все-то вы знаете! – иронически заметил Скиннер. – Интересно, почему тогда вы не пригласили ее к себе в кабинет, чтобы прочесть популярную лекцию о ее гражданском долге!
– Это
