Няня для майора (СИ) - Миронова Аля

– Поверь мне, – устало выдыхает дядя Алик. – Из него уже начали выбивать нужную правду. И как долго продержится этот партизан – одному лишь Богу известно. Но как только, следак дожмет Бая – они сразу организуют суд, в том числе, и над вами. Нужно успеть до этого поставить Стрельниковых на колени. Так что – копай!

Бедный мой Бабайка! Держись, лю… любимый! Да! Именно любимый! Мы с тобой! Мы за тебя!

– Кажется, я знаю, что следует искать, – подаю голос, обнаруживая свое присутствие.

Как и дал наставления «отец Емеля», как окрестил Земченко Демон, мы копаем. Точнее не мы, а Демон на пару с Костей. Я не сомневаюсь в том, что мужчины найдут искомое, главное, чтобы времени хватило.

Дядя Алик передал от моего майора ребус про апельсин и Утенка. До меня дошло лишь тогда, когда я легла на нашу (я же надеюсь, что так и будет) кровать. Один-единственный предмет интерьера, никак не вписывающийся в эту комнату, сразу же привлек мое внимание.

Встаю с кровати, на которой слишком одиноко лежать без моего Бабайки, и подхожу к стене. Руки сами снимают фоторамку с изображением апельсина. Кручу-верчу. В одном месте рамка кажется тяжелее. Снимаю заднюю крышку, а внутри – ключ. Должно быть, это запасной ключ от кабинета или сейфа. Нужно срочно проверить! Но некая неведомая сила заставляет отогнуть рамку чуть сильнее, и взгляд тут же цепляется за надпись: «Я всегда помню о тебе, Апельсинка. С того самого дня».

Апельсинка… Именно так несколько раз называл меня Антон, делая на этом акцент. Выходит, что апельсин на стене его спальни – это замена моей фотографии? Романтик, блин. Хотя… Наличие охраны, собственный юрист, закрытый кабинет... Вероятно, Бабайка боялся подставить меня под удар, в случае чего. А выходит наоборот, что я его подставила… Хнык.

Не время сопли на кулак наматывать! Нужно узнать, от чего ключ. Забираю и рамку, и фото с собой. Направляюсь к кабинету майора. Ну точно – сим-сим отворяется. Черт! Я столько возилась с отмычками, пока Антона не было дома, а все, оказывается, так просто!

Уууу. Кабинет почти такой же черный, как и спальня. Выполнен в стиле лофт, пожалуй. Однако, на стене я встречаю еще один апельсин. Хм. Снимаю рамку и беру в руки. Ни ключа, ни подписей здесь нет. Разочарованно выдыхаю. И уже, когда я готова вернуть фото на место, взгляд зацепился, на месте рамки, за маленькую, едва заметную кнопочку. Нажимаю на нее. Раздается небольшой скрежет. Начинаю обыскивать взглядом помещение. Вот оно! Около стола кусок стены отъехал в сторону, являя миру сейф.

Прекрасно! Цифровой код. Что же это может быть? Дата рождения Утенка? Он ведь фигурировал в ребусе. Нет. Слишком банально. Моя днюха тоже не подойдет, потому что в ней Ванечки нет. Точнее – связи с ним. А что, если…

Вбиваю четыре цифры: два, пять, ноль, пять. И… Щелчок! Ну конечно! В этот день мы и познакомились, благодаря Утенку. Двадцать пятого мая. Антошенька мой!

Судя по всему, этот сейф изначально был рассчитан на меня, потому что внутри находились деньги, я бы сказала, много денег; дарственная на машину и записная книжка, благодаря которой я смогла бы найти удаленную работу.

Антон мне пока не муж, чтобы я висела у него на шее. Я прекрасно справляюсь с проектами. Очень кстати, дома старшее поколение Бойковых – Ванечка хотя бы занят и присмотрен. Хватит того, что он плачет каждую ночь, когда я ему читаю сказки. Спрашивает, когда же папа сможет вернуться на Землю. Один раз мне хватило ума прочитать ребенку кусок из книги, что читаю сама. Теперь Утенок думает, что наш папа отправился на другую планету, чтобы спасти людей, которые попали там в рабство…

В принципе, малыш не так уж и далек от истины. Следственный изолятор сродни другому миру. Во всяком случае, беспредел там творится нереальный! Антона переводили в карцер! Держись, Бабайка мой, только держись!

Мы с Утенком так и спим вместе, в его детской.

Днем звонит дядя Алик. Новости – хорошие! Наконец-то! Те бесчинства, что утворили в следственном изоляторе, оказались нам лишь на руку. Удалось сменить судью, и, с учетом прессинга и давления, Антона выпускают под залог! Огромная сумма, конечно, но мне все равно! Я могу продать машину и заплатить. Но с деньгами обещает помочь Аркашин, который тоже не остался в стороне. Земченко как раз в пяти минутах от Антона. Обещает перезвонить.

Однако, ни через десять минут, ни через час, ни через два – звонка все нет. И абонент не абонент. Начинаю психовать. Теть Тома забирает мужа и Утенка на пикник к озеру. Их сопровождает один из близнецов. Сэм, кажется.

Некоторое время спустя, на пороге появляется бледный, словно медицинский прокипячённый халат, Демон.

– Бай в реанимации. Было совершено покушение. Прогнозы негативные, – быстро, словно, чтобы я не успела разобрать, проговаривает Дима.

Но я успеваю, поэтому проваливаюсь в пустоту. Из темноты меня вырывает голос Утёнка. Малыш обещает, что всё будет хорошо. У меня нет права не верить ему. Я не могу подвести любимого мужчину. Придется быть сильной, даже если нам поставили мат.

Однако, каким бы безвыходным не было положение, дверь или окошко, на крайний случай, лючок в потолке, можно отыскать. Если задаться целью, разумеется. А мы задались. Поэтому, спустя несколько недель, отрастив зубы и собрав информацию, которая, как известно, правит миром, мы с Емелей оказываемся в дверях кабинета одного очень сытого человека…

– Глеб Юрьевич, я говорила, что к вам нельзя, – семенит за нами местная секретутка. М-да. Видимо, что папка, что сынок – ни одной юбки не пропускают. Только сынок по целкам, а батя – по давалкам. Да мои трусы прикрывают больше, чем юбка этой хранительницы приемной!

Черт! Ругаться начала, как Демон. Пусть и мысленно. Да что б ему Лена раз в месяц эпиляцию делала, во всех местах, горячим воском!

– Рита – исчезни! – шипит на нее Стрельников. – Что надо? У меня мало времени.

– Боюсь, мы должны настаивать на долгой аудиенции, Глеб Юрьевич, – котом мурлычет Земченко. – Это в ваших интересах, в первую очередь.

– Очень сомневаюсь, – рыкнув, бросает владелец кабинета. Хотя, какой это кабинет? Настоящие царские апартаменты. Просторное помещение, вычурно украшенное резной дорогущей мебелью, судя по всему, из красного дерева.

– Глеб Юрьевич, – вступаю в беседу и я. – Дело касается вашего сына.

– Опять ты, подстилка, пришла клеветать на моего Макара?! – взрывается, вскочив с места Стрельников. – Да я вас всех раздавлю, понятно?!

– Понятно, а что тут непонятного? – шутливо бросает дядя Алик.

– Однако, вам все равно придется нас выслушать, – прорезается и мой стальной голос.

Конечно, следует отдать должное методам Земченко. Его фирменный пятизвездочный кофе творит чудеса с самооценкой, и убивает любой страх на корню. Я не боюсь этих ганд… гадов Стрельниковых! Хватит. К тому же, я и сама подросла за эти недели, что пришлось провести без моего Бабайки.

Антона спасли. Ему повезло дважды. Очень вовремя к нему приехал дядя Алик, и охрана должна была привести моего мужчину на встречу с адвокатом. Заточка вызвала внутреннее кровотечение, но не повредила сердце или легкое. Однако, Бабайка все еще в лазарете. По крайней мере, там он в безопасности – больше никаких покушений.

Стрельников сдается и садится за свой стол. Земченко не теряет времени, и подсовывает мужчине папку. Тот нехотя заглядывает внутрь. Первым, что достает Глеб Юрьевич из папки, оказывается конверт с интересными фотографиями. Два светлейших мозга Константина Игнатьева и Дмитрия Башметова, не без моей наводки, вышли на след парочки университетских друзей Макарушки.

Я блефовала, когда кидала обвинения в их адрес, что у меня лежит стопка заявлений от девушек, которым повезло меньше, чем мне, потому что их захотели. Двое из парней стали давать показания против Макара Стрельникова, а третий – просто слил сайт, на котором не только хранилось, но и продавалось много чего интересного.

– Это монтаж, – отшвыривая от себя стопку фотографий, заявляет Стрельников старший.