История одной ненависти - Лиза Бетт

сжала хрупкое тело сильнее, и попыталась пороться с подступающей паникой.

А что, если ранение у Яра серьезное, и он не выживет?

Что, если сегодня была наша последняя встреча, и я наговорила ему тех обидных слов, вместо того чтобы сказать правду. Я приревновала его к его подруге и сорвалась, хотя на самом деле больше всего на свете хотела, чтобы те слова, которые он говорил в подсобке оказались правдой. Чтобы он ждал меня и не запирал дверь своего номера. И чтобы эту ночь мы провели в одной постели без старых обид и ссор, просто отдаваясь ощущениям. Я не смогла бы признаться сестре в том, что испытываю чувства к Яру, но я смогла бы быть честной с собой и больше не скрывать, что хочу его.

Но эмоции взяли верх, и я наговорила ему всего, только бы сделать так же больно, как он сделал мне тем, что повел в театр эту девку.

И возможно это последние слова, которые я смогла сказать ему при жизни.

Меня затрясло.

– Яр мог бросить меня там, мог вообще мне не помогать, но он встал на мою сторону, Саш. Защитил меня, хотя не должен был вовсе. Быть может, он не так плох, как я считала раньше? Возможно, я ошибалась…

Я сглотнула и стерла со щеки слезинку. Сестра выпрямилась и отстранилась, приводя в порядок заплаканное лицо.

– В любом случае, я дождусь известий о нем, и когда очнется, поблагодарю за всё.

– Если очнется… – глухо произнесла, и Люба решительно мотнула головой.

– Он потерял много крови, но он выживет. Должен.

Я кивнула, молясь, чтобы ее слова стали правдой, и Яр пошел на поправку.

Теперь я кристально, как день понимала, что просто не переживу, если с ним что-то случился.

Операция длилась около часа, и после к нам вышел уставший и хмурый врач.

– Состояние пациента тяжелое, но самое страшное позади, нам удалось зашить рану и извлечь обломок стекла, который в ней застрял.

– Стекла? – Люба ошарашенно распахнула глаза.

– Да, рана была нанесена именно толстым осколком стекла и часть материала оставалась в ней.

Меня передернуло, перед глазами все поплыло, и я покачнулась, Люба подхватила меня под локоть и позволила на нее опереться. Врач озабоченно вгляделся в мое лицо.

– Вам лучше прилечь ненадолго.

– Я в порядке, просто… Продолжайте. Как он?

– До утра он останется в реанимации, после будем наблюдать.

– К нему можно? – спросила, чем удивила сестру и даже саму себя.

– До утра посещения строго запрещены, дальше будет видно.

Врач отвлекся, когда его окликнула медсестра на посту, и кивнув нам направился к телефону, который ему протягивали, и я безотчетно шагнула за ним и успела ухватить его за рукав до того, как он ответил на звонок.

Мужчина в белом халате вопросительно на меня посмотрел, и я затараторила.

– Пожалуйста, пустите меня к нему, я должна увидеть его. Прошу вас.

– Вы его родственница? – спросил, хмурясь.

– Я… его девушка, мы… да, почти родственница.

Расценив мой ответ по-своему, доктор смягчился и вздохнул устало.

– Приезжайте утром, я всё устрою.

А потом от отвернулся и ответил на звонок, а я повернулась к стоящей в паре метров сестре и покраснела под ее давящим взглядом. Она все слышала и сомнений нет, прекрасно все поняла.

Молчание затягивалось, когда мы вышли из больницы и прошли к ее машине, я ощущала как атмосфера сгустилась. Ее можно было резать ножом, и я не выдержала и сдалась.

– Да, мы спали. Несколько раз. Все было по обоюдному согласию.

– Я догадывалась.

– Я не хотела тебе говорить.

– И об этом тоже… – Люба села за руль, а я открыла переднюю дверь и меня тут же затошнило, когда заметила, что все сиденье пропитано кровью. Захлопнула дверь и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, а потом забралась на заднее сиденье и открыла окно.

– Ты презираешь меня? – спросила, морщась от подкатившей к горлу тошноты. Никогда раньше так остро не реагировала на кровь, но я никогда раньше и не видела ее столько.

– Ты могла бы рассказать, – упрека в голосе сестры почти не было. Почти.

– Я боялась, что ты осудишь.

– Я люблю тебя. И переживаю за тебя. Но осуждать?

– Ты ненавидела Яра, – произнесла в свое оправдание и получила строгий взгляд в зеркале заднего вида. Теперь я понимаю, почему мужики так робеют в присутствии сестры. Она умеет подавлять одним взглядом.

– И у меня были на то причины.

Остаток пути прошел в молчании, сестра отвезла меня в отель, но подниматься не стала, коротко сообщив, что должна уехать. Я не спорила и попрощавшись, вышла на серый тротуар.

И кажется, что за все эти пять лет я еще никогда не чувствовала себя такой одинокой как сейчас.

Глава 25

Утром я приехала в больницу, как только та открылась, и сразу же узнала, что Яра перевели из реанимации в палату. Значит, ему стало лучше и возможно, скоро он поправится.

Внутри словно натянутую пружину отпустило и мне стало легче, я даже сама не отдавала себе отчета в том, как сильно переживала за Давыдова, и сейчас едва не осела на пол от облегчения, когда дежурная медсестра сообщила мне хорошую новость.

– Идемте, я провожу вас к нему, – девушка в белом халате дружелюбно улыбнулась и повела меня по бесчисленным коридорам на верхний этаж, и как только мы подошли к одной из дверей, медсестра коротко постучала и заглянула в палату.

Меня насторожил этот жест, будто она боялась помешать, и в то же время где-то в глубине души я ощутила радость, что Яру лучше и он пришел в себя, ведь обратилась она к нему, но когда я ступила в палату, меня парализовало дикой злостью на грани бешенства, когда перед моими глазами предстала картина