Ад, или Александр Данилов - Жанна Даниленко

Часть 27

Зоя Фёдоровна стояла у гладильной доски и утюжила новенькие, только что купленные в большом количестве и на разный возраст свежевыстиранные пелёнки, распашонки, кофточки, простынки, комбинезончики, бодики и помперы. Расправляла их, проводя шершавыми, с признаками подагры пальцами по мягкой ткани, сворачивала и аккуратно раскладывала детские вещички в ящики новенького комода.

— Тёть Зоя, — услышала она голос племянника и обернулась, — объясните мне, зачем вы набрали столько всего? Вы всерьёз думаете, что Соня будет жить с вами не один год?

Олег, сидя на полу, скручивал между собой детали розового манежа и с тоской поглядывал на сосредоточенную тётушку.

— Я надеюсь, что Соня проявит благоразумие и позволит мне растить малышку, — жёстко проговорила женщина.

— Ага, конечно, позволит… — Олег скорчил кривую физиономию. — Хотя, если посмотреть с другой стороны, на какой-то период жизнь с вами под одной крышей её вполне устроит — вы же прислуживать ей собираетесь, потакать во всём, а она из вас верёвки вить станет. Да и ребёнка скинуть на ваши руки, получив полную свободу, для неё очень неплохо.

Зоя Фёдоровна пожала плечами.

— Знаешь, Олежек, пусть пару лет, но моя внучка будет жить со мной, а я смогу следить, чтобы она получала нормальное питание и адекватное воспитание.

Олег отложил в сторону инструменты, пытаясь скрыть поток возмущений, который так и просился наружу. Встал с пола и прошёл на кухню, налил и включил электрический чайник. Постоял немного, упершись руками в столешницу, пытаясь совладать с эмоциями, и, взяв себя в руки, вернулся в комнату.

— А что будет через два года? Вы сможете отпустить «внучку»? Да и кто вам сказал, что девочка, которую родила Соня, действительно дочь Саши? Он же не думает, что она его…

Сказал и тут же пожалел о вырвавшихся словах.

— Да он знать ничего о дочери не захотел! — почти выкрикнула Зоя Фёдоровна, поставила на подставку утюг и обернулась к племяннику. — Слышишь, чайник отключился, пойдём перекусим и поговорим, не могу я в себе всё держать. Только не злись и не осуждай. Хорошо вам, молодым, вы об одиночестве ничего не слыхали, а я живу в этом дерьме почти двадцать пять лет.

Пройдя в кухонную зону она ловко и быстро накрыла на стол, разлила в чашки чай, достала варенье и принялась готовить бутерброды.

— Значит, вы всё-таки позвонили Саше? — спросил с горькой усмешкой расположившийся за столом напротив тёти Олег.

— А как же! Конечно позвонила! Девочка должна быть Данилова! Я не шучу. И по отчеству, как ты понимаешь, Александровна. Ну, с отчеством-то пиши что хочешь, а вот с фамилией проблема, Соня носит фамилию бывшего мужа и менять её не собирается. Я же не переживу, если моя внучка…

Она стукнула ладонью по столу от возмущения. Олег молчал, злился в душе невозможно как, но тётушка имела такую особенность: она не слышала, когда ей что-то говорили, и воспринимала только ту информацию, которая её устраивала.

— Да, я позвонила сыну, — убеждённая в своей правоте, продолжала она, — рассказала всё — и о том, что Соня будет жить со мной, и о внучке тоже. А он… — Запнулась Зоя Фёдоровна, попытавшись скрыть своё недовольство из-за потери контроля над сыном, но Олег, знавший её как облупленную, прекрасно всё понял. — Он заявил, что у него четверо детей и среди них только одна дочь — Катя. Сказал, что участвовать в Сониных, а соответственно, и моих, аферах не собирается. Вот и всё. Представляешь?! Всё!

Олег не верил, что на этом разговор матери с сыном прекратился, тётушка всегда стремилась оставить последнее слово за собой. А брат… Да, обычно он не спорил, но если дело касалось действительно важных для него вещей — тут уж он на уступки не шёл.

— И вы повесили трубку?

Зоя Фёдоровна гордо вскинула голову и посмотрела Олегу в глаза.

— Нет конечно! Я попыталась объяснить ему, насколько мне важно дать девочке нашу фамилию. Олежек, я просила его, я умоляла, я даже заплакала…

Она промокнула салфеткой несуществующие слёзы. Олегу это показалось смешным, сочувствия тётушка с её проблемами не вызывала.

— И что ответил Саша? — Олег пытался скрыть сарказм в голосе, но это было не нужно: тётушка, поглощённая своими проблемами, ничего не замечала.

— Он повесил трубку… И с тех пор вот уже несколько дней я не могу до него дозвониться. Я неоднократно набирала его, но абонент недоступен. Правда, он прислал перевод, вот на эти деньги я и купила приданное малышке.

Какое-то время Олег и Зоя Фёдоровна молчали. Информация просто не укладывалась у Олега в голове. Мало того что у ребёнка до сих пор не было имени, хотя прошло уже пять дней, так к её рождению ни Соня, ни бабушка ничего не подготовили. Он не мог представить, чтобы его мать могла так поступить, хотя и были они с тётей Зоей родными сёстрами…

Сейчас он жалел, что не особо дружил с Сашей — так, общались, конечно, но не тесно. У каждого своя жизнь, дела, работа, да и разница в девять лет близким отношениям не способствовала.

— Тёть Зоя, а как Саша вообще? С детьми общий язык нашёл? Я не про то, что он их усыновил, я про отношения. Приняли они его?

Она пожала плечами.

— Не знаю я, Олежек. Он не говорит, а я не спрашиваю. Чужие они мне, хотя Катя сильно внешне на Сашеньку похожа. Были бы проблемы какие в семье той, он бы поделился, наверно. А молчит — значит, всё хорошо. Хотя он и про Дину ни словом не обмолвился. А Соня говорит, что она не жилец, к постели прикована, что просила её не бросать Сашу и детей. Не знаю я, что об этом думать. Саша Сонины слова не подтвердил, да и я на внучку сразу перешла, ничего выяснить не успела. Ты что-то знаешь?

— О Дине? Нет, ничего. Да и про детей я бы у вас не спрашивал, если бы знал. Одно я только разумею: не на того человека вы ставку делаете. Об одиночестве говорите, а у вас ведь сын. Соню привечать пытаетесь, иллюзию семьи создать хотите, а она есть, настоящая семья, — там, где Саша. И внуки есть, те самые трое, которых он воспитывает, и Серёжа, ну его-то вы приняли и вроде как любите. Вы хоть помните сколько лет Сергею, про тех детей я даже и не спрашиваю, фотографии показать можете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍