Сокровенное сказание монголов. Великая Яса - Чингисхан

И изрек тогда Угэдэй-хан: «Брат старший Цагадай, Бат и правого улуса прочие властители, и Отчигин ноён с Eгy и левого улуса прочие властители, наследники, зятья, и прочие ноёны-темники, десятники и сотники срединного улуса благословенно вняли всем сужденьям нашим о том, что каждый год на нужды наши провиантские от стада каждого двухгодовалого барана дать они должны да по одной овце суягной – на пособленье сирым и убогим; поставить станции-уртоны, при коих бы служили ямщики, – не тяготило бы то подданных моих, да и посыльным бы моим покойно было.

И посему с согласья брата Цагадая повелеваю, дабы год от года со всякой тысячи народа моего от стада каждого взималось по барану да по одной овце суягной из каждых ста овец. Да будут пригнаны кобылы, а к жеребятам пастухи приставлены – унагачины; пусть будет выставлена хозяйственная стража – амучины и балгасчины.

Поставим станции-уртоны, при коих бы служили ямщики! Сим ведать будут Арачан и Тохучар. Да будут к каждому уртону приписаны по двадцать ямщиков и счетом достодолжным приданы ему и кони ездовые, кобылы дойные и овцы провиантские, повозки и упряжные быки.

Но коли будет недостача из тогоХотя бы и веревки малой,Виновный да поплатится губой!Коль будет недостачаИ колесной спицы,Поплатится виновный половиной носа!»

И молвил впоследствии Угэдэй-хан: «Отца-владыки на престол взойдя великий, деянья совершил я таковые: пошел и покорил народ зурчидский Алтан-хана, сие во-первых; поставил станции-уртоны, коими следовать должны посыльные и вести без задержек доставлять, то во-вторых; засим в безводных землях по моему указу вырыты колодцы, и впредь в воде и в пастбищах не будет недостатка подданным моим; и, наконец, по городам и весям я воевод и управителей поставил.

И сим облагодетельствовал я монгольский люд, дабы, как говорится, во блаженстве возлежал он, беспечно ноги растянув и руки по земле раскинув. Итак, после отца-владыки такие вот деянья я свершил.

Престол отца-владыки обретя, обременив себя державной властью, попал я в плен к зеленому вину. И сознаю я это прегрешенье. Пошел на поводу у женских чар, к себе я привезти велел дев из улуса дядьки Отчигина. Великий грех державному владыке такие беззакония чинить!

Повинен я и в том, что, вняв навету, нукера Доголху безвинного сгубил, который в битвах вечно первым на врагов бросался. За неразумное мое отмщенье верному нукеру отца-владыки раскаяния мучают меня! Кто беззаветно так отныне мне послужит?!

Заботясь, как бы во владенья братьев не ушли рожденные по благоволенью Неба и Земли газели, поставил средостенья я. За то услышал я укор от братьев и нынче каюсь в согрешении своем.

Итак, к благодеяниям отца-владыки сии деяния четыре я присовокупил. И совершил четыре прегрешенья, в коих каюсь!»

В месяц дождей года Мыши[370], когда сошлись все на Великий хуралдай и стали ставкой на Худо арале, что на Керулене[371], в долине между Долон болдогом и Шилхэнцэгом, сказание свое мы завершили.

Комментарии

Подлинный текст «Сокровенного сказания монголов», написанный уйгуро-монгольским письмом, до нас не дошел и, по-видимому, безвозвратно утерян. Однако дошедшие до нас различные копии и варианты иероглифической транскрипции «Сказания» позволяют монголоведам и синологам все же пытаться свести их в «единую, критически установленную китайскую транскрипцию» этого литературного памятника, дабы на ее основе реконструировать критический (исходный) текст монгольского оригинала памятника.

Исходя из поставленной перед собой задачи – создания литературного перевода «Сокровенного сказания монголов», переводчики в известной мере шли за Ц. Дамдисурэном[372], но подошли к его литературному переложению «Сказания» критически. Нами были использованы результаты текстологического изучения памятника, его изданий и переводов, осуществленных С. А. Козиным, Т. Дашцэдэном, Ш. Гаадамбой, Д. Цэрэнсодномом[373], а также монгольского издания и русского перевода монгольской летописи XVII в. «Алтан тобчи»[374] Лубсан Данзана, которая, по мнению многих исследователей, во-первых, подтверждает сам факт существования в прошлом оригинала «Сокровенного сказания монголов», написанного уйгуро-монгольским письмом, а во-вторых, значительная ее часть сама по себе является копией одного из вариантов оригинала «Сокровенного сказания монголов». И, наконец, подготовленный к печати перевод «Сказания» был сверен с классическим, оригинальным текстом «Сокровенного сказания монголов», подготовленным монгольскими учеными в 2004 г.[375]

Современные подходы к решению вопроса о названии, структуре и тексте оригинала «Сокровенного сказания монголов» определили деление текста перевода на три части и соответствующее название этих частей, а также отсутствие разбивки текста на параграфы. Осуществленная нами разбивка текста перевода на главы основана на точке зрения многих монголоведов о том, что «Сокровенное сказание монголов» вобрало в себя более трех десятков рассказов, легенд, сказов, историй, мастерски объединенных создателями этого литературного памятника в единое целое[376].

«ВЕЛИКАЯ КНИГА ЯСЫ» И «БИЛИК» ЧИНГИСХАНА

«Великая Яса», или Скрижали Чингисхана

…1206 год. Как явствует из «Сокровенного сказания монголов», поставленная Тэмужином цель – объединение всех монгольских народов – была практически достигнута. «И воцарились тогда мир и спокойствие в улусе войлочностенном, и в год Тигра у истока Онона собрался народ его на хуралдай, и воздвигли они белое девятибунчужное знамя свое, и провозгласили Тэмужина Чингисханом»[377]. «…В благодарность за это великое благодеяние, установив хорошие и твердые уставы, он счастливо воссел на престол»[378].

«Когда Чингисхан установил основные правила и наказания к ним и все передал письменно в книге, он дал наименование Ясы, или Ясака. Когда редакция книги была окончена, Чингисхан велел эти законы вырезать на стальных досках и сделал их кодексом для своей нации»[379].

«Хорошие и твердые уставы», о которых пишет Рашид ад-Дин, «основные правила и наказания к ним», о которых, в свою очередь, пишет Аль-Макризи, касались проведения важных реформ по укреплению собственной власти, армии и администрации, они заложили основу «нового имперского закона – Великой Ясы Чингисхана»[380].