OCOБAЯ ПАПКА «БАРБАРОССА» - Лев Безыменский

Когда я говорю, что было принято решение, то этим я не хочу сказать, что во мнениях ответственных командиров и штабных офицеров было полное единство. Раздавалось много тревожных голосов — как по поводу допустимости всей операции, так и по поводу трудностей, связанных с выполнением поставленной цели. С другой стороны, хотя об этом говорилось мало, высказывалось мнение, что вполне следует ожидать быстрого краха советского сопротивления как следствия внутриполитических трудностей, организационных и материальных слабостей так называемого „колосса на глиняных ногах"…»[256]

Таково суждение фельдмаршала Паулюса. Оно дает возможность понять всю авантюристичность замысла «Барбароссы», которую в глубине души понимали и германские генштабисты. Это, впрочем, не помешало им принять к неукоснительному исполнению директивы национал-социалистского руководства. Однако и самые опытные генералы германского генштаба не могли прыгнуть выше своей головы. Размер их собственных сил был ограничен: первоначально Гитлер «отпустил» на Восточную кампанию 80 — 100 дивизий. Затем (к началу 1941 года) речь зашла о 144 дивизиях (не считая дивизий Италии, Румынии, Венгрии, Финляндии). Так примерно и осталось. 22 июня в бой вступило 153 немецких дивизии, 12 румынских, 2 венгерских, 3 итальянских, 18 финских — всего около 3,5 миллиона человек.

Но чего надлежало добиться с помощью этих дивизий? Аппетиты были немалые.

Как мы помним, 31 июля цели были сформулированы так: первый удар — на Киев, то есть на Украину. Второй удар — на прибалтийские государства и в направлении Москвы. Итак, в списке должны фигурировать:

а) Москва,

б) Украина.

Далее шел пункт:

в) Кавказ и бакинская нефть. На этом настаивало Военно-экономическое управление ОКВ и в свою очередь Кейтель, поскольку в соответствии с его директивой № 32 от 17 июня 1941 года предстояло двинуться через Кавказ на Ближний Восток, в Иран и Индию[257].

Казалось бы, достаточно. Но мы знаем, что Гитлер думал и о северном направлении. 3 февраля ОКВ было предписано: «Центр тяжести на севере». И дальше: «Главная задача — не забывать о цели заполучить Прибалтику и Ленинград»[258]. Значит:

г) Ленинград и Прибалтика.

А командование немецких войск в Норвегии добавило:

д) Мурманск.

Тут вступает в спор генеральный штаб. Ему кажется необходимым сосредоточиться на Московском направлении, чтобы здесь разбить основные силы Красной Армии. Но Гитлер не хочет ограничиваться этим. Тогда Гальдер задает вопрос Йодлю:

— Хотим ли мы разбить противника или мы преследуем экономические цели?

Йодль ответил:

— Фюрер считает возможным и то, и другое...[259]

«Второе правительство» в действии

Здесь мы подходим к одному из ключевых моментов замысла «Барбароссы». Выше я имел случай изложить некоторые общие соображения по поводу тех социально-экономической сил, которые стояли за национал-социалистским режимом и его экспансией. Но теория остается теорией — а что говорит нам практика?

Немецкая промышленность ожидала от войны вполне определенных результатов. Так, Фридрих Флик писал 23 июня 1940 года (через день после капитуляции Франции): «Мы имеем моральное и материальное право притязать на распределение объектов»[260]. Понятие о морали у Флика было своеобразное, но в делах материальных он разбирался неплохо. В соответствии с этим главный управляющий делами имперской группы металлургической промышленности Рейнхард направил 44 крупнейшим рурским предпринимателям — в том числе Цангеру, Пенсгену, Рейшу, Феглеру, Клекнеру — письмо следующего содержания:

«Со стороны официальных органов нас попросили срочно установить: какие пожелания имеются у нас касательно предстоящего мирного урегулирования и реорганизации экономических отношений в европейском районе? При этом следует учесть следующие страны: Норвегию, Данию, Швецию, Финляндию, Голландию, Бельгию, Люксембург, Францию, Англию и Балканы»[261].

Адресаты не заставили себя ждать. Их «пожелания» были изложены в нескольких толстых томах. Составителей вовсе не смущало то, что из девяти перечисленных в письме европейских стран были захвачены только шесть. Финляндия числилась «союзником», Швеция — нейтральной, а приготовления к захвату Англии только начались. Но рурские предприниматели уже видели в своем кармане не только лотарингскую руду, по и английский уголь. Иными словами: агрессия совершалась во имя совершенно определенных интересов.

Характер обогащения крупнейших фирм во время войны являлся предметом тщательного разбирательства на процессах в Нюрнберге. Ведшие дела Круппа, «ИГ Фарбен» и Флика американские военные юристы собрали огромный материал. Нас он интересует лишь в приложении к «Барбароссе», но общая тональность материала вполне очевидна. Если ставить в приложении к немецкой агрессии классический вопрос: «Кому это выгодно?», — то ответ будет совершенно однозначным: разумеется, не немецкому солдату, умиравшему на полях Смоленщины и Приволжья, а тем, кто рассчитывал стать владельцем огромных естественных богатств и промышленного потенциала Советского Союза.

Адольф Гитлер не раз упрекал свой генеральный штаб, что он мыслит чисто по-военному и не учитывает экономических потребностей Германии. Какую же он видел следующую экономическую цель? «Надо завоевать то, в чем мы нуждаемся и чего у нас нет. Нашей целью должно быть завоевание всех областей, имеющих для нас особый военно-экономический интерес»[262]. Именно так Гитлер сказал министру вооружения Фрицу Тодту за два дня до начала войны. На встрече с группой видных немецких промышленников Геринг пообещал: «Если Германия выиграет войну, то она станет величайшей державой в мире, она будет господствовать на мировых рынках. Германия обогатится. Ради этой цели стоит рисковать»[263]. А так как Геринг и Гитлер собирались рисковать лишь жизнью своих солдат, они со спокойной совестью могли запрашивать: какие будут пожелания?

Ответ на этот вопрос дало Военно-экономическое управление ОКВ (генерал Томас), которое являлось связующим звеном между германскими промышленными фирмами и вермахтом. 28 февраля 1941 года в ведомстве Томаса было решено, что при осуществлении «Барбароссы» «главной задачей организации будет захват сырья и всех важных предприятий, к чему с самого начала будут привлечены надежные представители немецких концернов, ибо только с помощью их опыта можно будет обеспечить успех (например, бурый уголь, руда, химия, нефть)»[264]. С участием этих «надежных представителей» и появились на свет рекомендации генерала Томаса. Как всегда, слово за документом:

«Операция, направленная на захват европейской части СССР (без Урала), принесет следующие результаты:

I. В первые же месяцы продовольственное и сырьевое положение Германии облегчится. если благодаря быстрым действиям удастся:

а) предотвратить уничтожение запасов,

б) захватить целыми Кавказские нефтеразработки,

в) разрешить транспортную проблему.

II. На случай длительного ведения войны подлинное облегчение зависит от следующих предпосылок:

а) во всех областях

1) от решения транспортной проблемы;

2) от того, сколько населения останется на месте и насколько удастся привлечь его к труду;

б) в области сельского хозяйства

1) от того, насколько удастся предотвратить уничтожение МТС и насколько возможно использовать их и пополнить машинно-тракторный парк за счет возобновления производства в СССР;

2) от снабжения горючим;

в) в области промышленности

1) от захвата в сохранности и пуска в ход электростанций;

2) от обеспечения снабжения промышленности тем сырьем, которого нет в европейской части СССР.

III. До установления связи с Дальним Востоком не будут решены проблемы снабжения Германии каучуком,вольфрамом, медью, платиной, оловом, асбестом и копрой.

IV. Операция должна распространиться на области южнее устья Волги и Дона, включая Кавказ. Для эксплуатации оккупированных районов необходимы нефтеисточники Кавказа»[265].

Этот документ был не единственным в серии военно-экономических документов ОКВ. Так, д-р Ганс-Адольф Якобсен в своем обширном сборнике документов «Вторая мировая война. 1939 — 1945» (Дармштадт, 1959) приводит своеобразный «автореферат» Военно-экономического управления[266], в котором генерал Томас отмечает наиболее значительные рекомендации, внесенные им в ходе войны. В их числе — вышеприведенный меморандум от 28 февраля 1941 года, а также меморандум от 2 октября 1941 года. Томас лишь вкратце характеризует последний меморандум, но поскольку он имеется полностью в нашем распоряжении, я не могу удержаться от искушения познакомить читателя с его текстом.