Кровь, золото и помидоры (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович

— Что случилось? — я стал переодеваться, когда они сообщили, что готовы меня помыть.

— Отец сказал, что ради приезда халач уиники, нас отдадут богу уже в конце этой недели, — шмыгнув носом, сказала более разговорчивая, чем её сестра Иш — Канн.

Моё лицо вытянулось, я перестал раздеваться.

— Так и сказал?

— Да, уже завтра нас заменят у вас на других девушек, поскольку мы будем голодать, не видеть мужчин и готовиться лечь на жертвенное ложе.

— Завтра? — я стиснул зубы. Две молодые, полные энергией жизни, не должны были пропасть просто так. В глубине души у меня появилась твёрдая убеждённость в этом.

— Ладно, тогда сегодня я наконец стану вашим мужчиной, — я стал одевать на себя то, что снял ранее.

Они засияли, мгновенно разделись и легли в те же позы, которые я видел недавно.

— Да, только в нашей стране это принято делать по-другому, — сказал я им, — давайте перевернитесь и встаньте на колени и локти.

Они без сомнений и споров тут же приняли позы, от вида которых, у меня едва не закипела голова. Вот только, вместо того, чтобы как нормальный подросток на них набросится, я снял с пояса кошель, полный монет, опустил его в шёлковую сорочку и закрутив, сделал импровизированный кистень, затем подошёл к ним сзади. Два точных удара по затылкам и два тела улеглись на циновки. Наклонившись, я убедился, что они живы, только после этого разобрал своё самодельное оружие и сходил за двумя комплектами своих трусов, натянул их на девушек, чтобы прикрыть им пах. Затем сев за стол, набросал два письма на местной бумаге, которая мне так нравилась.

— Карло!

— Да сеньор Витале! — офицер вошёл в комнату, едва не споткнувшись об ноги лежавших без сознания девушек. Его глаза округлились.

— Планы меняются, — тихо сказал я, подманив к себе. Он кивнул, приблизил голову.

— Возьмёшь два пустых сундука, в них засунешь два этих тела, поверх положишь все мои костюмы и драгоценности, затем, как выйдете из города, убедишься, что никого рядом нет, убьёшь и закопаешь рабов, которые будут вас сопровождать. Потом вытащишь этих двух, они уже наверно придут к тому времени в сознание, переоденешь их в одежду убитых рабов, обрежешь волосы, чтобы казались мальчиками, и доведёшь до нашего лагеря, сдав с рук в руки, сеньору Бароцци.

— Вот моё письмо ему, — я протянул ему первый свиток, — ясно?

Он закивал головой, затем смутился.

— А как мы тогда дорогу найдём, сеньор Витале?

— Вот карта дороги, по которой мы шли, — я протянул следующий документ, — я сделал пометки, какие ориентиры были и на каких поворотах сворачивать, не переживай, через каждые три километра стоят каменные столбы, отсчитывающие расстояние. Я всё записал для тебя, не потеряешься. Или тебя волнует что-то ещё?

Он кивнул.

— Я понимаю, что это не моё дело сеньор Витале, но зачем? Если узнают местные, у вас будут проблемы. Поймите правильно я не за этих девушек переживаю, они мне никто, а вот подвергать опасности вашу жизнь…, - он смущённо умолк.

— Карло, ты хороший человек, — я покачал головой, и похлопал его по плечу, — если ты доставишь их невредимыми в лагерь и после этого мы оба умудримся вернуться обратно домой, то быть тебе сеньором.

Он вскинулся, стал чаще дышать и с трудом сдержался, чтобы не закричать от радости.

— Тихо! — я приложил палец к губам, — для этого нужно вернуться, так что просто выполняй мои приказы. Что же до девушек, я как христианин, не могу допустить, чтобы их через семь дней принесли в жертву Сатане. А ты Карло? Готов пожертвовать двумя невинными душами, чтобы спасти свою?

Его глаза округлились, и он замотал головой.

— Вот и я также, — тяжело вздохнул я, — пакуй этих спящих красавиц и береги, ты за них в ответе, пока не передашь сеньору Бароцци.

— Присмотрю, как за своими сёстрами, — он приложил руку к сердцу.

— Давай, действуй, я обещал, что вы покинете город до темноты, — поторопил я его.

Он кивнул и засуетился, осторожно прикасаясь к обнажённым девушкам.

Глубокой ночью, когда часть солдат ушла вместе с Карло, а город погрузился в сон, даже затихли пьянки и гулянки, мне пришлось прокрасться до Священного сенота, второй карстовой воронки города, только в отличие от той, где брали воду, в эту сбрасывали жертв, во время праздников. Уже там, я аккуратно сложил одежду девушек, все их драгоценности и громко прокричав, что хочу посвятить себя богу, столкнул при этом в воду два больших камня, затем вернулся обратно домой.

Ожидаемо, утром обоих девушек хватились, и очень скоро нашли то, что я подложил в качестве улик. Воровства среди майя практически не было, поскольку законы у них были крайне просты ввиду большой численности населения. Практически за все виды преступлений против общества, а кража считалась одним из таких, подозреваемый в ней, даже без доказательства вины, отправился сразу на жертвенник к богам. Поэтому-то, что вещи, что драгоценности спокойно долежали до утра и были найдены родителями. Вскоре нашлись и свидетели, которые слышали, как ночью у Священного сенота кто-то кричал и даже вроде бы, был слышен всплеск воды. Я думал придут ко мне, расспрашивать, но оказалось, все полностью удовлетворились версией, самостоятельного принесения себя в жертву девушками, не задаваясь особо вопросами, почему именно ночью и зачем им было это нужно. Решили и решили.

Моя же совесть была чиста, так что я выспался как младенец и с помощью рабов принял ванну, честно признавшись сам себе в конце, что двух симпатичных девушек, с нежными руками, мне тут явно будет не хватать. Сегодня же, как и обычно, я хотел продолжить ездить по крестьянским общинам майя, которые обеспечивали город едой и задавать вопросы, которые вводили их в глубокие размышления, вечером же пойти снова по гостям, знакомясь с отпрысками богатых семейств, на которых у меня также имелись свои планы.

Глава 29

25 мая 1201 года от Р.Х., г. Чичен-Ица, полуостров Юкатан

— Великий халач уиники — это наше общее решение, — перед Хуанк Силем, находившимся в отвратительном настроении, сидели на полу жрецы, в том числе и те, что приехали из Майяпан, побывав вначале в Экабе.

— Вы гадали? — грозно спросил он.

— Трижды, о повелитель, — жрецы ещё раз стали бить лбами пол, показывая, насколько они серьёзны.

— Шу Кон, ты верховный жрец, всегда соперничал со жрецами из Чичен-Ицы. Почему сейчас встал на их сторону?

Жрец, чей пышный головной убор мог сравниться по красоте и богатству с убором халач уиники, с трудом выпрямился из-за его веса.

— Мы все ошиблись в пришельце, о великий правитель, — начал тот, пождав губы, — он сам говорил, что он воин-жрец, но мы, видя его воинский талант, не стали акцентировать внимание на втором титуле.

— Я не видел ничего, чтобы он делал на этой стези, — Хуанк Силем зло прищурил глаза, — он не отправляет обрядов, не приносит жертвоприношений. Откуда вы вообще взяли ту опасность для богов, ради которой я должен пожертвовать женой и сыном? Что неминуемо произойдёт, если пришельцы узнают о том, что мы принесли в жертву их правителя.

— Вы ведь мудро попросили его отправить письмо в свой лагерь, — жрец поклонился, — это даст время нашим воинам собраться и отбить ваших родных, а владыки чикин-чил выйдут в море, чтобы захватить то огромное каноэ, на котором приплыли чужеземцы, в нём наверняка полно сокровищ, которыми так щедро разбрасывается он среди знати Чичен-Ицы.

— Это не отвечает на вопрос, откуда вы увидели в нём опасность, — разозлился Хуанк Силем. Ему тоже хотелось заполучить сокровища чужаков, но ради этого он не готов был терять жену и сына. Прошлый штурм крепости привёл к большим жертвам среди воинов, и хотя жрецы сейчас настаивали, что это было просто потому, что не принесли достаточно жертв богам, перед войной, а вот если подготовиться, собрать больше войск и принести в жертву сотню хороших воинов, вместе с главой чужаков желательно, то боги обязательно гарантируют полную победу. Это его вдохновляло, но опасения за жизни родственников также присутствовали.