О чем рассказали мертвые - Ариана Франклин

Сборщик податей неожиданно соскользнул со скамейки, опустился на колени и стал жарко креститься.

Растроганная Аделия тайком смахнула слезу. История, которую поведал Пико, тронула ее до глубины души. И рассказчик нравился ей все больше и больше. Чувство неизбывного одиночества, навалившееся после смерти Симона, мало-помалу проходило. Но сэр Роули не был вторым Симоном. Он человек другого склада. Скажем, сэр Роули невозмутимо присутствовал при допросе грабителей, под которым подразумевалась скорее всего пытка до смерти. Чувствительного Симона один вид приготовлений к истязанию обратил бы в бегство. Сейчас сэр Роули на коленях молился всепрощающему Христу, синониму милосердия, чтобы тот помог ему… отомстить.

Но, глядя, как из глаз сэра Роули катятся слезы, Аделия подумала: нет, между ними больше общего, чем кажется. Так же как и Симон, этот человек способен испытывать боль за ребенка другой расы и веры…

Сборщик податей встал и, медленно прохаживаясь вокруг скамьи, досказал историю до конца.

Из Газы он отправился на Кипр. С Кипра на Родос… Там, не задержи его морская буря, он бы, несомненно, настиг Ракшаса, который уплыл за несколько часов до его прибытия. Примерно то же повторилось на Крите. Затем Сиракузы, Апулия, Салерно…

— О, вы были на моей родине! — воскликнула Аделия.

— Да. И вы, наверное, были в городе…

— И мы могли бы встретиться!..

— Вряд ли. Я там, считай, ничего и никого вокруг себя не видел. Был всецело поглощен преследованием. Ну, затем Неаполь, Марсель и дальше, через Францию…

По словам сэра Роули, это было странное путешествие. Он, человек небедный и образованный и вдобавок рыцарь, двигался по христианской земле, но общался или с городским отребьем, или с арабами и евреями, то есть местными изгоями или полуизгоями. Расчет был простой: те городские кварталы, которые «приличные люди» обходили стороной, по делам посылая туда слуг, были наилучшим местом, где мог укрыться преступник в бегах и прирожденный убийца. Ювелиры, которым можно было продавать украденные драгоценные камни, имели лавочки опять-таки именно в гетто. И действительно, бродя по самым темным и опасным переулкам очередного города, сэр Роули рано или поздно выходил на след Ракшаса.

— Эта Франция была отлична от той, что я знал прежде, когда у меня не было нужды соваться в бедные или еврейские кварталы. Там я был как слепой. К счастью, я находил добросердечных поводырей. Меня спрашивали: «Зачем ты охотишься за этим человеком?» И я отвечал: «Он убивает детей». И этого было достаточно. «Да, — говорили мне, — мой двоюродный брат (тетка, сестра, свояк) слышал о чужаке с кучей драгоценных камней, которые тот хочет продать (продал) быстро и по дешевке». И знаете, у меня было полное впечатление, что евреи и арабы знают всех своих соплеменников, живущих в христианских странах!

— Это неудивительно, — сказала Аделия. — Им приходится держаться вместе. Иначе пропадут. Думаю, вы уже тысячу раз видели, как из людей другой веры при малейшем поводе делают козлов отпущения.

— Короче, — продолжал сэр Роули, — я снова и снова находил его след; но оказывалось, что он уже остыл. Ракшас каждый раз убирался из города до моего приезда. Но при этом он неизменно двигался в северном направлении. Создавалось ощущение, что он направляется в какое-то определенное место. Возможно, на родину. Но убийца явно не торопился. В дороге он развлекался на свой обычный жуткий манер. На Родосе в винограднике нашли убитую христианскую девочку. В Марселе он тем же способом прикончил малолетнего нищего. Того нашли в кустах у большой дороги. Власти обычно равнодушны к судьбе попрошаек, но тело ребенка было искромсано так зверски, что дело произвело много шума. Была даже назначена изрядная награда за поимку преступника. Погиб мальчик и в Монпелье — на этот раз совсем крохотный, четырехлетний.

— Боже, — тихо причитала Аделия.

— В Библии сказано: «По делам их узнаете», — продолжал сэр Роули. — И я узнавал Ракшаса по его делам. Он везде оставлял после себя детские трупы. Похоже, он не мог прожить больше трех месяцев без убийства. Если я терял его след, то навострял уши. Когда до меня доходила весть, что в очередном городе возрыдали родители очередного невинноубиенного ребенка, я вскакивал на лошадь и скакал туда.

Почти везде, где Ракшас останавливался, у него появлялась женщина.

— Уж не знаю, чем он их привлекал, — сказал Пико. — Может, деньгами. Насколько мне известно, обращается он с дамами ужасно: бьет по поводу и без. Самое удручающее, что дуры, над которыми он измывался, не хотели его выдавать. Вероятно, боялись мести. Или надеялись, что Ракшас вернется. Некоторых женщин невозможно понять… Но к этому времени мне их подсказки не были нужны. Я просто следовал за птицей.

— За птицей? — удивленно переспросила Аделия.

— Да. С собой в клетке он возил майну — это такая азиатская птица, вроде скворца. Можно научить, как попугая, произносить слова или даже целые фразы. Я выяснил, что преступник купил ее у торговца в Газе. Я знал даже, сколько он за нее заплатил. Одного я не ведал — зачем? Почему он таскает птаху с собой? Может, потому что у него нет друга? — Сэр Роули криво усмехнулся. — Так или иначе, эта птица была замечательной приметой. Иногда, когда я уже не чаял снова напасть на его след, мне доносили, что высокого человека, к седлу которого привязана клетка с птицей, видели там-то и там-то. И я мчался в указанное место.

Детоубийца и его преследователь приблизились к долине Луары, сэр Роули оказался перед сложной дилеммой: охотиться дальше или отвлечься на время, сделать крюк и заехать в Анжу, родной город Жискара, дабы выполнить свой долг и доставить прах друга в семейную усыпальницу. В Туре Пико зашел в собор спросить у Господа, как ему быть.

— И Господь, всемогущий и справедливый, — торжественно сказал сборщик податей, — в ответ на молитву явил мне милость.

Когда сэр Роули вышел из мрака собора через западные ворота и остановился, зажмурившись от солнца, то услышал странный птичий крик. Неужели майна? Он резко поднял голову. В соседнем доме на подоконнике открытого окна стояла клетка. Птица кричала «Добрый день!» по-английски.

Аделия широко распахнула глаза, а сэр Роули невозмутимо продолжал:

— «Не иначе как Господь с умыслом вывел меня из храма через западные ворота! — подумал я. — Ну-ка, проверю, что это за птица и кто ее хозяин! Вдруг это пернатый дружок Ракшаса?» Я постучал в дверь. Открыла женщина. Я спросил, где ее муж. Она ответила — нет дома. Но по ее затравленным глазам я угадал — врет! Она — одна из тех несчастных, которых соблазнил дьявол, чтобы использовать в корыстных целях и подвергать измывательствам. Я выхватил меч и кинулся к лестнице на второй этаж. Женщина кошкой повисла на моей руке и завопила благим матом. Сверху что-то крикнул мужской голос. Потом глухой звук удара. Ракшас выпрыгнул из окна этажом выше. Я кинулся к выходу, но женщина вцепилась в меня мертвой хваткой… Словом, когда я выскочил из дома, негодяя уже и след простыл.

Сэр Роули в таком же отчаянии, как и тогда, молча ерошил свои черные густые кудри.

Наконец он продолжил:

— Я побрел обратно в дом. Женщина успела удрать. Но клетка с птицей по-прежнему стояла на окне. И птица подсказала мне, где я могу найти ее хозяина!

— Как? — с волнением спросила Аделия.

— Точного адреса она мне не назвала, — улыбнулся сэр Роули. — Просто наклонила голову, посмотрела на меня лукавым глазом и произнесла: «Красивый мальчик. Умный мальчик». Ну и еще кучу глупостей и банальностей, которым из баловства учат говорящих птиц. Слушать ее было страшно. Ведь это был голос Ракшаса! Это он учил майну говорить! Короче, от птицы я не услышал никакого заветного слова. Мне помогло то, как она говорила. С явным кембриджширским акцентом! И раз она копировала голос хозяина, мне стало ясно, что убийца родом из Кембриджшира.

Сборщик податей благодарно перекрестился, вспомнив случайную находку.

— Господь помог мне сделать выбор. Через птицу я узнал конечную цель путешествия этого негодяя и мог со спокойной совестью завернуть в Анжу и упокоить останки Жискара. Преступник двигался все время на север, и теперь я не сомневался, что он направляется домой в Англию, где привольно заживет, продав остатки награбленных драгоценностей. Я знал, что он от меня не уйдет. — Сэр Роули выразительно посмотрел на Аделию. — А пока что моей единственной добычей была клетка с его птицей…

— И что вы сделали с ней?

— Свернул шею.

Работники успели вырыть могилу и уйти. Длинная тень от дальней стены сада достигла скамейки.

Аделия только сейчас заметила, что похолодало и она продрогла. Многое можно было сказать в ответ на длинный рассказ Пико. Но слова не желали слетать с языка. Похоже, сэр Роули был так же изнурен своей исповедью, как и слушательница — его откровенностью.