Генрих V - Кристофер Оллманд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь Генрих оказался хозяином Вексена, области между Эптом и Уазой, буферной зоной между Нормандией и областью к северо-востоку от Парижа. Еще более значимым был наглядный урок, который Генрих надеялся преподать бургундцам: они не могут шутить с королем Англии. Это подчеркнул анонимный парижский буржуа, описавший, как после полудня того дня, когда Понтуаз пал под ударами англичан, большое количество беженцев из города, многие из которых находились в состоянии шока и неверия в случившееся, начали прибывать в Париж, распространяя новости о событиях того дня. Нежелание герцога Бургундского, который вместе с Карлом VI находился в Сен-Дени, в нескольких милях от города, предпринять что-либо в качестве возмездия после нападения англичан, как говорят, потрясло всех[427]. Англичане имели психологический перевес. Через два дня Кларенс появился под стенами Сен-Дени, всего в шести милях от Парижа, а через неделю, 1 августа, англичан увидели у самых ворот столицы[428]. Напуганные, Карл, его королева и Екатерина покинули Сен-Дени и отправились вместе со своим двором в Труа. Угроза нависшая на Париже становилась все более ощутимой.
С момента взятия Руана в начале года Генрих, должно быть, понимал, что если он сможет контролировать столицу, то сможет решить многие политические проблемы в свою пользу. С экономической точки зрения, Париж мог быть в упадке,[429] но с политической точки зрения он оставался эффективным административным центром, из которого осуществлялась государственная власть. Взятие Арфлера в 1415 году обеспечило Генриху контроль над устьем реки Сены; падение Руана в 1419 году показало, что король продвигается вверх по ее течению, а взятие Мелёна, Пуасси и Сен-Жермен-ан-Ле в конце года позволило Англии контролировать водный путь в нескольких милях от Парижа. Когда Кларенс подошел к стенам Сен-Дени, англичане почти достигли цели. И наоборот, парижане, находившиеся под бургундским контролем с мая 1418 года, воспринимали продвижение английской армии со смесью страха и восхищения, страха перед тем, что могут сделать англичане, восхищения Генрихом как человеком, который знал, чего хочет, и добился этого, герцог Иоанн был слишком хорошо известен своим непостоянным характером, а дофин считался сеятелем раздоров. Свидетельства о событиях, предоставленные анонимным буржуа из Парижа, ясно показывают, что, хотя король Англии рассматривался как враг, он был врагом, имеющим определенный контроль над ситуацией. Такое положение парижане были готовы, в конечном счете, принять[430].
Генрих вскоре стал рассматриваться парижанами как спаситель. Договор в Пуйи-ле-Фор предусматривал, что дофин и герцог Бургундский должны встретиться в обозримом будущем, чтобы договориться о совместных действиях против англичан. Местом для встречи был выбран Монтеро, примерно в пятидесяти милях к юго-востоку от Парижа, где река Йонна впадает в Сену; день встречи был назначен на 10 сентября. Все было тщательно продумано. Встреча должна была состояться на огороженной территории на мосту; на эту территорию должны были быть допущены только руководители и их ближайшие и известные советники и члены семьи, место встречи должно было быть оцеплено с двух сторон после прибытия участников. В назначенное время, около пяти часов, два переговорщика пришли на мост, по одному с каждого конца. Они встретились в центре, и герцог Бургундский преклонил колено перед дофином, когда же он поднялся то был тут же был сбит с ног и убит одним из сопровождающих дофина. В последовавшей затем суматохе еще несколько бургундцев были либо ранены, либо убиты. Произошло трагическое и вероломное преступление, которое в атмосфере недоверия, существовавшей среди лидеров Франции в это время, должно было иметь далеко идущие политические и военные последствия. Есть некоторые сомнения, действительно ли это был заговор: некоторые утверждают, что, встав перед дофином, герцог Иоанн положил руку на рукоять своего меча, который мешал ему, и что это действие вызвало мгновенную реакцию у находившихся там людей дофина. Но независимо от того, был ли дофин замешан в заговоре или нет, он, как говорят, был глубоко потрясен убийством, совершенным на его глазах, естественно, считал себя ответственным за случившееся, и вряд ли его соперники за власть, будь то бургундцы или англичане, позволили бы ему забыть об этом. Последствия стали далеко идущими[431].
Новости достигли Труа и Парижа на следующий день, 11 сентября, и привели в смятение население, которому мир в Пуйи принес надежду на будущую политическую стабильность. В Труа сразу же возник страх перед нападением дофинистов, стремящихся вернуть контроль над личностью короля. Королева очень скоро стала фигурой, призывавшей к продолжению союза между двором и Филиппом, новым герцогом Бургундским. 24 сентября мэр Кале, желая узнать, как смерть герцога Иоанна повлияет на возобновление перемирия между Англией и Фландрией, которое должно было состояться в ближайшее время, написал новому герцогу, выражая сожаление по поводу смерти его отца и спрашивая, как он к этому отнесется[432]. Внезапная смерть человека, который фактически правил Францией от имени короля Франции, вызвала всеобщее смятение.
Возможностями, которые так часто приносит смерть, должны были воспользоваться и два других главных действующих лица этих событий. 15 сентября, всего через пять дней после убийства, дофин написал из Немура герцогу Филиппу. Далеко не выражая сожаления или раскаяния по поводу произошедшего, его письмо, за исключением параграфа о мире в Пуйи, содержало последовательную критику того, что он считал склонностью покойного герцога отдавать предпочтение англичанам (как говорят, начиная со встречи в Кале в октябре 1416 года), его желанием отчуждать наследие короны Франции (в частности, с 1416 года) и его неспособностью сохранить соглашение, заключенное в Пуйи двумя месяцами ранее. Общий тон письма не мог завоевать дофину много друзей именно там, при герцогском дворе, где он больше всего в них нуждался.
Генрих V отнесся к новому повороту событий совершенно иначе. В июне в Мелёне он согласился, что при выполнении определенных условий в отношении земель, которыми он будет владеть во Франции, он откажется от своих притязаний на французский престол. Три месяца значительно изменили эту картину, а убийство в Монтеро должно было изменить ее еще больше. Теперь Генрих рассматривал ситуацию, в которой три человека считали себя претендентами на власть и, в конечном итоге, на трон Франции: герцог Филипп, слишком молодой и неопытный, был кандидатом только в своих собственных глазах, если кандидатом вообще; дофин, теперь морально отвергнутый
