Знак Наполеона - Джеймс Твайнинг

— Отвлечь охрану.

— Как?

— Придумай что-нибудь. Мне нужно всего пару секунд. Я дам сигнал.

Сунув оружие во внутренний карман куртки, Том вылез из машины. Дженнифер перебралась на водительское сиденье и опустила стекло.

— У тебя десять минут. После этого либо ты выходишь, либо я иду за тобой.

— Десять минут с этого момента или с того, как я попаду внутрь? Потому что на самом деле это будет семь или восемь минут, учитывая то, сколько мне потребуется, чтобы забраться туда…

— Иди уже. — Она улыбнулась — кажется, впервые с того момента, как Том забрал ее из полицейского участка. — И будь осторожен.

Том повернулся и пошел по мосту, пряча лицо в высоко поднятый воротник. Отдаленный вой сирен заставил сердце биться сильнее, несмотря на то что звук удалялся. Том знал — они повсюду, тысячи полицейских, информаторов и агентов. И все ищут его. Эта мысль лишь укрепила его решимость. Нужно выяснить все, что только можно, прежде чем ловушка захлопнется.

Здание, в котором обосновался Майло, находилось возле поворота реки, что позволило Тому незамеченным подобраться к грузовику на расстояние тридцати или сорока футов. Приблизившись, Том повернулся к Дженнифер и кивнул. Она опустила бинокль и тронула машину с места.

Том приготовился. Через несколько секунд раздался визг шин, громкий лязг металла, звон стекла. Он немедленно бросился к зданию, пока охранники, как он и надеялся, смотрели на противоположную сторону канала, где Дженнифер врезалась на машине в железное ограждение.

Том подпрыгнул, ухватился за водосточную трубу и принялся подниматься вверх, перебирая по стене ногами так, словно шел по ней. Когда, переговариваясь и покачивая головами, люди Майло повернулись к своему объекту, он уже перелез через перила балкона на втором этаже и скрылся из виду.

Окно перед ним было все еще открыто. Комната — пуста. Удалось.

Глава шестьдесят шестая

Аукционные залы «Друот», Девятый квартал, Париж, 23 апреля, 18:26

Арчи здесь нравилось. По сравнению со стерильными помещениями более крупных аукционных домов в «Друот» было что-то подкупающе неофициальное, настоящее. Недостатка в историческом прошлом не было — аукционы здесь проводились с 1852 года. Но из-за того, что помещение снимали более семидесяти компаний самых разных размеров и рода занятий, в нем чувствовалась сырая, деловая энергетика, которой не встретить в обезличенных конгломератах, хоть и развившихся из аукционной аристократии.

Здесь не нужны были галстуки и юбки ниже колена, канапе и официанты в белых перчатках, никто не фотографировал для светской хроники тех, кто сидит в первом ряду. Значение имели только сделки — ставка, повышение, стук молотка; процесс был важнее результата. Здесь даже разрешали курить — ожидание тонкими струйками дыма срывалось с дрожащих губ и сжатых пальцев и собиралось под потолком, накаляя атмосферу до предела.

Сегодня здесь все только и говорили что о краже «Моны Лизы». Пробираясь через толпу, Арчи ловил обрывки разговоров — люди обсуждали дальнейшую судьбу картины, личность того, кто мог ее заказать, и то, какие именно действия должно было предпринять правительство. Забавно, что эмоции укладывались в диапазон между горем и возбуждением, словно собравшиеся здесь, считающие себя членами некоего художественного братства, чувствовали своего рода причастность к кровавым событиям вчерашнего дня.

— Я думал, Таян находится на Восьмой улице! — Арчи попытался перекричать стоящий в зале шум.

— Так и есть, — подтвердил Бессон. — Но они все еще используют «Друот» Для небольших аукционов. Здесь всегда так много народу… — Он помедлил, неуверенно глядя на прикрепленные к стене указатели. — Какой зал?

— Второй. — Арчи указал налево.

Торги были в самом разгаре, и Арчи с Бессоном удалось проскользнуть внутрь незамеченными. В конце концов они нашли место в дальнем углу, откуда хорошо просматривалось все помещение.

— Узнаешь кого-нибудь? — поинтересовался Арчи, пока номера лотов, выставляемых на аукцион, подбирались к шестому десятку.

— Многих, — кивнул Бессон. — Но никого выдающегося. Ah, finalment[34].

— Лот номер шестьдесят два, — объявил аукционист, взволнованно покачиваясь с мыска на пятку и держась обеими руками за подиум. Платок в горошек, выглядывающий из нагрудного кармана, трепетал в такт его движениям. — Великолепное издание. Первый том книги «Описание Египта, или Собрание наблюдений и исследований, которые были сделаны в Египте во время экспедиции французской армии между 1798 и 1802 годами».

Стоящий слева от него помощник в белых перчатках продемонстрировал залу книгу в кожаном переплете, открытую на титульной странице.

— У Гитлера, может, и был «комплекс Наполеона», но у Наполеона совершенно точно был «комплекс Египта», — прошептал Бессон. — Он был одержим этой страной. Полное собрание состоит из двадцати трех томов — текст, гравюры, карты. Для него даже сделали специальную витрину.

— Этот том, напечатанный в 1809 году, является единственной сохранившейся книгой из полного собрания «Описания Египта», принадлежавшего доктору Франческо Антоммарши, личному терапевту Наполеона в последние годы изгнания, — продолжал аукционист. — Стартовая цена — двадцать тысяч евро. — Мужчина, сидевший в первом ряду, поднял руку с каталогом. — Благодарю вас, сэр.

В игру немедленно вступили еще двое. Стоимость с каждым разом увеличивалась на три тысячи евро; один из потенциальных покупателей повышал ставку не раздумывая, а второй медлил пару секунд, перед тем как кивнуть. Гонка остановилась на тридцати пяти тысячах, и низкорослый круглолицый мужчина с напомаженными усами нервно улыбнулся, глядя на белый молоток аукциониста.

В последний момент кто-то по телефону поднял ставку до сорока тысяч. Усатый господин дал сорок пять, а затем, покачав головой, сошел с дистанции на пятидесяти тысячах.

— Пятьдесят тысяч евро, телефонная ставка, раз, — предупредил ведущий. — Леди и джентльмены, это уникальная возможность приобрести отличную работу с прекрасной историей. Два…

— Семьдесят тысяч, — донеслось из глубины зала. Люди, изумленно перешептываясь, повернулись на голос. Арчи подался вперед и всмотрелся, но не смог разглядеть говорившего.

— Семьдесят тысяч! Благодарю вас, сэр, — широко улыбнулся аукционист. — Итак, семьдесят тысяч. Я слышу семьдесят пять? — Он с надеждой, но без уверенности взглянул на женщину, принимавшую ставки по телефону.

— Откажется, — уверенно сказал Бессон. — Пятьдесят тысяч — верхняя планка для этой книги. Семьдесят — уже безумие.

Не выдавая себя ни взглядом, ни жестом, женщина быстро произнесла что-то в телефонную трубку, в течение нескольких мгновений слушала ответ, затем подняла голову и покачала головой.

— Семьдесят тысяч от джентльмена из глубины комнаты, — объявил аукционист. — Раз… два… — Финальная пауза. — Продано месье Леду за семьдесят тысяч евро. — Он громко стукнул молотком. — Благодарю вас, сэр. Для меня большая честь видеть вас здесь.

— Леду? — Арчи повернулся к Бессону, пока толпа восторженно рукоплескала мужчине в ярко-красных очках, в черном костюме, рубашке и галстуке. — Он знаменитость или что-то вроде того?

— Антуан Леду — директор Лувра, — нахмурился Бессон. — Что он здесь делает?

— Я бы сформулировал так: зачем ему книга?

Глава шестьдесят седьмая

Набережная Жемап, Десятый квартал, Париж, 23 апреля, 1821

Скорость машины составляла всего десять миль в час, когда Дженнифер врезалась на ней в ограждение, но из-за грохота и внешних повреждений могло показаться, что все шестьдесят. На левом крыле образовалась глубокая вмятина, фара разлетелась на множество осколков. Само ограждение было практически вывернуто из тротуара, плитка вздыбилась вокруг его основания, будто земля у корней поваленного грозой дерева. Страшно было думать, что только эта ограда отделяла дорогу от воды внизу.

Дженнифер скрылась с места происшествия прежде, чем консьержка из соседнего здания, привлеченная шумом, успела осуществить свою угрозу и вызвать полицию. Она не знала, успел ли Ферра распространить ее описание, и не горела желанием это выяснять.

Сделав круг, Дженнифер вернулась на прежнюю точку наблюдения за домом. Тома не было видно — значит, ему удалось попасть внутрь. Тянулись минуты. Дженнифер нетерпеливо постукивала ногтем большого пальца по зубам и то и дело смотрела в бинокль на окна здания и людей, находившихся у подъезда. Снова взглянула на часы. Прошло всего пять минут.

Сидеть здесь и ничего не делать было практически невыносимо. Но лучше, конечно, чем покорно ожидать своей участи в полиции. Она была благодарна Тому хотя бы за это. Какими бы ни были их отношения, этой Еве определенно нужна была помощь. А если Евы здесь не было, возможно, книга, за которой отправился Арчи, могла помочь остановить Майло и спасти девушку.