Дар всемогущества - Хьюз Зак

— Марк, я ведь всего лишь преподаватель.

— Вы скромничаете! Мы знаем, что Департамент Исследований в первую очередь обратился к вам, когда обнаружилось, что надпись, вырезанная на MM-I, была кем-то изменена.

— На этот счет я имею собственное мнение. Я не считаю себя вправе комментировать, должен или не должен Конгресс выделять деньги на новые исследования Мертвых Миров. Мое дело — преподавать литературу и языки, а не делать заявлений по политическим вопросам. Но, конечно, я никогда не пожалею о деньгах, истраченных на научные исследования.

— Спасибо, профессор. А это уже по вашей части — вы считаете, что смысл новой надписи не оставляет места для сомнений и совершенно вам ясен?

— Совершенно ясен.

— Возникает несколько интересных вопросов. Почему надпись была изменена? Кому это надо, и кто это сделал? Вы согласны с теми, кто считает, что это шутка участников экспедиции?

— Нет, не согласен.

— В конце концов, они все были молоды. Студентывыпускники!

— Нет, они никогда бы не стали шутить подобным образом.

— Я полагаю, что ваше мнение основано на знании их характеров?

— Конечно.

— Итак, по вашему мнению, никто на борту корабля, названного в вашу честь, не страдал извращенным чувством юмора и отсутствием чувства ответственности и не стал бы подкидывать шутки ради еще одну головоломку в извечную загадку Мертвых Миров?

— Каждый член экспедиции прошел жесткие тесты в Департаменте Исследований. Как вы знаете, сектор Мертвых Миров закрыт для всего, что не имеет отношения к серьезным научным исследованиям. Получить разрешение на посещение Мертвых Миров не так-то легко. Департамент Исследований провел тщательные психологические тесты каждого члена экспедиции, прежде чем дать им разрешение.

— Расскажите нам о тех, кто был на борту «Паулюса».

— Ля Кониус Айбони. Отпрыск одной из богатейших семей Тигианской системы. Кстати, его семья финансировала предприятие. Совершенно невозможно, чтобы этот молодой человек мог вытворить что-нибудь подобное или позволил бы сделать это другим. Ответственный за безопасность — Одиночка, всевидящий, известен как разумный и достойный человек, каким он и является на самом деле.

— Вы говорите о них в настоящем времени, профессор. Я понимаю это так, что вы все еще считаете их живыми?

— Я живу надеждой, Марк. Я молю Бога, чтобы они были живы. Ради их семей и ради меня самого. Я ведь их всех любил.

— Профессор, исследовательский корабль «Глоу» был отправлен в сектор Мертвых Миров, когда время возвращения «Паулюса» прошло. «Глоу» не нашел ни «Паулюса», ни его экипажа. Были найдены таблички на местах раскопок экспедиции «Паулюса», поэтому ясно, что они все-таки прибыли на место. Но самой поразительной находкой «Глоу» стала пригодная для жизни атмосфера ММ-3. Во время последней экспедиции на ней была атмосфера, содержащая яды в смертельных соотношениях.

— Что я могу к этому добавить?

— Пожалуйста, расскажите подробнее об экипаже «Паулюса».

— Все они молоды. Они были хорошими студентами, лучше многих других. Когда я впервые с ними встретился, они уже были дружной командой. Все они подружились еще на первом курсе, и я преподавал им литературу как единой группе.

— Кто из них выделялся больше всего?

— Каждый из них был по-своему индивидуален. Все они очень способные, и я их глубоко уважаю. Джон с Зельбеллы III — талантливый художник, знающий свою цель. Он мечтатель, но в то же время — человек действия, как и большинство других художников. Он собирался возвратиться на Зельбеллу III и учить живописи молодых художников, пока не встанет на нога Он…

В один прекрасный день Джон посмотрел поверх колышущихся крон искусственных деревьев и увидел свою гору. Он срезал ее вершину и один из склонов, оставив вертикальную гладкую поверхность. Это было самое большое полотно за всю историю искусства. Оно было с милю шириной и высотой в полмили. Оно ждало его, и Джон знал точно, как будет выглядеть законченная работа.

Он полюбовался зеркально-гладкой поверхностью его будущего шедевра, затем перевел взгляд на лицо спящей Марты. Из соседней комнаты доносились голоса — Сесиль забавлялась со своими сделанными из плоти и крови игрушками. На мгновение он почувствовал неприязнь. Он подошел к окну, взглянул на свою гору и воспарил к ней. Сначала нужно было украсить гладкую поверхность резьбой, а потом он раскрасит ее в яркие цвета. Он чувствовал небывалый подъем, когда на каменной поверхности стали появляться первые линии.

Джон проработал весь день, не обращая внимания на призывы Марты. К вечеру он расплескал по резной поверхности смелые броские краски, и картина заиграла. Будь она создана на Зельбелле III, ее бы немедленно признали как одно из чудес ОПС. Люди со всех планет Конфедерации слетались бы сюда посмотреть ее, и все восхищались бы его гением.

Впрочем, для него не составляло никакого труда перенести свою работу на Зельбеллу III и выставить ее в пустыне, недалеко от своего города. Он был художником, а художники хотят, чтобы люди видели их работы и восторгались ими.

Он представил себе реакцию своих учителей, родственников и друзей. Он чуть было не поддался искушению, но вспомнил о том, что вытворяли Сесиль и Ля Кониус со своими импортированными мужчинами и женщинами, и почувствовал неловкость. Марта тоже не устояла перед соблазном позабавиться с живой игрушкой, но потом быстренько отослала своего баловня на его родную планету и больше не вспоминала о нем.

И Джон решил оставить гору там, где она стояла, потому что он был не в праве подвергать ничего не подозревающих людей такому шоку.

Но с другой стороны, думал он, желание показать работу другим и дать им насладиться ею вовсе не эгоистично. Он бы мог перенести сюда избранных людей, таких, как профессор Паулюс, а потом тем же способом отослать их домой, сохранив или не сохранив им впечатлений от увиденного. В итоге он только обогатит их духовный мир, оставив воспоминания о великом произведении искусства.

Художник работает всегда для себя, но он может считать себя не состоявшимся, если его работы ничего не значат для зрителя. Джон разрывался, и в конце концов желание показать картину пересилило. На крыльях мысли он полетел на Ксантос и выхватил наугад дюжину человек из артистической колонии Ксантосского университета.

Он опустил их, охваченных ужасом, у своей горы перед простиравшейся на целую милю панорамой. И в тот момент, когда его гости уже оправились от потрясения и начали обсуждать его работу, Джон почувствовал удар. Его подсознание выкрикнуло предостережение, но он был не готов, потому что глаза его ослепила красота его собственного произведения. Он не сожалел о том, что умрет и так и не узнает реакцию гостей на свое творение.