Чудовище (Страшно красив) - Флинн Алекс

— А я сомневаюсь, что у него был нервный срыв, — услышал я как-то за спиной голос Слоан Хаген.

Мы с Линди шли по коридору, и я ограничился тем, что кивнул Слоан.

— И что, по-твоему, с ним случилось? — спросила ее подружка.

— Наверное, сотрясение мозга. Иначе бы он не прилип к этой невзрачной особе.

Только Слоан видела меня в облике чудовища. Я помнил, как она с воплями убежала из нашей квартиры. Теперь она была бы не прочь возобновить отношения со мной. Точнее, с моей вернувшейся внешностью. Несколько раз она говорила, что ждет моего звонка. Пусть ждет.

Я посмотрел в бюллетень. Так и есть: в нем стояло мое имя.

— Наверное, опечатка, — сказал я Линде.

— Конечно, — согласилась она.

— Ребята не видели меня целых два года. С чего бы им выдвигать мою кандидатуру в принцы бала?

— Вряд ли из-за внешних данных, — продолжала ехидничать Линди.

— Не знаю. И вообще, мне все равно.

Я скомкал бюллетень в бумажный шарик и швырнул в ближайшую мусорную корзину, но промахнулся, и шарик приземлился в центре класса. Я хотел его поднять, однако учитель меня опередил.

— Полагаю, это прилетело от вас, мистер Кингсбери, — сказал он. — Я знаю, вы неплохо играете в баскетбол. Но в дальнейшем прошу не путать спортивный зал с углубленным курсом английской литературы, который я преподаю.

— Да, сэр.

— Правила обязательны для всех, Кайл. Без исключений.

— Да, сэр.

Я по-военному отсалютовал ему, запихнул скомканную бумажку в карман и вернулся на место.

— Ему бы в викторианскую эпоху жить, — шепнул я Линде.

— Кайл не решился сказать вслух, что он очень сожалеет о случившемся и такое больше не повторится, — сказала она.

Вокруг нас захихикали. Я видел, что почти никто не заполняет бюллетени. Трое ребят скатали такие же шарики и ждали, когда преподаватель повернется спиной. Кто-то делал из бюллетеней самолетики, кто-то складывал из них фигурки оригами. Некоторые просто не обращали на них внимания и набирали эсэмэски.

— Кстати, мы вообще можем не ходить на бал, — сказал я Линде. — Что мы там забыли?

— Нет, мы обязательно пойдем. И я хочу розу на платье. Цвет — по твоему выбору. Для бала я подобрала замечательное платье.

Учитель решил, что все, кто хотел заполнить бюллетени, это сделали, и начал урок. Нам с Линди не оставалось ничего иного, как сидеть и слушать давно знакомый материал. Все это мы изучили давным-давно, когда с нами занимался слепой Уилл.

Кстати, зрячий Уилл оказался куда менее снисходительным, что я ему и выложил по окончании урока.

— Нехорошо так относиться к старым друзьям.

Мистер Фраталли пожал плечами.

— Нехорошо показывать, что у тебя есть любимчики, даже если ты живешь с ними под одной крышей.

— Я же шучу. Ты прав, Уилл. Никаких любимчиков в классе. Тогда до вечера?

— До позднего вечера, — ответил Уилл, он же преподаватель из Таттл мистер Фраталли. — У меня сегодня занятия. Не век же мне учить таких оболтусов!

Как и мы, Уилл вернулся к прерванной учебе в магистратуре. Он мечтал стать университетским профессором. Отец написал ему такую характеристику, что на работу в Таттл его приняли с распростертыми объятиями.

— Тогда скажи, когда примерно вернешься. Мы разогреем пиццу.

— А по-моему, у вас такая нагрузка, что едва ли хватит времени заказать пиццу.

— Только не по литературе. После твоего домашнего обучения мы здесь отдыхаем.

После занятий мы с Линдой спускались в метро и ехали в Бруклин, где по-прежнему жили втроем с Уиллом в пятиэтажном доме. Отец предлагал мне вернуться в нашу старую квартиру на Манхэттене. Думаю, мы с ним оба облегченно вздохнули, когда я отказался. Вряд ли Линди было бы там так уютно и спокойно, как в Бруклине.

— Хочешь, сходим к Земляничным полям, — предложил я Линде.

Иногда мы забредали туда полюбоваться мозаикой и цветами.

— Поедем домой, — сказала она. — Мне нужно кое-что сделать.

Я кивнул. Какое это замечательное слово — «домой». Как здорово иметь дом, куда ты можешь возвращаться, где тебя любят и понимают.

Линди сохранила за собой комнаты на третьем этаже. Она говорит, что только там может нормально готовиться к занятиям.

Зеркало, починенное Кендрой, как всегда, лежало на почетном месте в моей гостиной. Я поднес его к глазам и сказал:

— Хочу увидеть Линди.

Увы, в зеркале отражалось только мое лицо. Теперь это было просто красивое старинное зеркало, не более того. Его волшебные свойства исчезли, зато последствия волшебства сохранялись. И главное волшебство — мы с Линди были вместе.

Я прошел на кухню, достал чипсы и налил стакан молока. Конечно, это не те обеды, какие готовила Магда, но теперь я точно знал, где в кухне что лежит.

— Где оно? — поинтересовалась вошедшая в кухню Линди.

— Оно — что? — спросил я, похрустывая чипсами.

— Платье Иды. Я собираюсь его надеть на выпускной бал.

— Так ты об этом платье мне говорила?

— Да. А чем оно тебе не нравится?

— Я вроде бы не говорил, что оно мне не нравится.

Я отправил в рот очередную порцию чипсов.

— Это из-за того, что оно старое? — насторожилась Линди.

Я покачал головой. Мне вспомнилось «бабушкино платье» Кендры и язвительные слова Слоан: «Вообще-то в нашем кругу принято покупать на бал новые платья». А я стоял рядом и ухмылялся. Сейчас я бы дал тому парню по морде.

— Понимаешь, это… наше с тобой… сокровенное. Не знаю, надо ли показывать его чужим.

— А может, тебе стыдно идти на бал с серой мышкой, вздумавшей нарядиться в какое-то старье?

— Как тебе не стыдно, Линди? Я по сто раз на дню говорю, какая ты красивая, а тебе все мало! Просто это платье дорого мне… как память.

— Замечательно. И в каком сейфе оно хранится? Наверху его нет. Только что искала. В коробке пусто.

— Оно у меня. В спальне под матрасом, — ответил я, отводя взгляд.

— А почему там? — удивилась Линди. — Слушай, может… ты сам в него наряжаешься? Может, поэтому ты не хочешь, чтобы я его надевала на бал?

Ну и язычок у этой «серой мышки»! С другой такой девчонкой я бы давно разругался в пух и прах.

— Подожди, я сейчас за ним схожу.

Конечно же, Линди не захотела ждать и отправилась вместе со мною. Я поднял матрас и осторожно извлек желтовато-зеленое атласное платье. Я помнил, как по ночам доставал его и вдыхал аромат духов Линды. Этого я не расскажу ей ни сейчас, ни через миллион лет.

— Вот. Можешь надевать.

Линди придирчиво рассматривала платье.

— Нитки с бисером порвались. Зря я с тобой спорила.

— Бисер можно заменить. А платье выстирать. Нет, пожалуй, лучше отдать в химчистку. Но сначала надень его.

Мне вдруг очень захотелось увидеть Линду в этом наряде. И вновь я любовался контрастом холодноватого зеленого атласа с ее нежной розоватой кожей.

— Слушай, до чего красиво, — сказал я.

Линди взяла «ведьмино зеркало», пригляделась.

— А знаешь, я ведь действительно красивая, — сказала она.

— И на балу это поймут все… кроме безмозглых кукол.

Я взял Линду за руку и повел в гостиную, где стоял музыкальный центр.

— Что ты задумал?

— Пора готовиться к балу… Вы позволите пригласить вас на вальс?

От автора

В сказках и легендах самых разных культур встречаются истории о заколдованных юношах, ставших чудовищами. Заклятие превратило их в змей, ящериц, львов, обезьян, свиней, а то и в настоящих страшилищ с телами, составленными из разных существ, например в крылатых змеев. Причина превращения почти всегда одна и та же. Юноша (зачастую дерзкий и самоуверенный) рассердил или причинил зло какой-нибудь ведьме или фее, и та наложила на него заклятие. Заколдованный обречен мучиться до тех пор, пока не встретит настоящую любовь. Эта девушка обычно становится его невестой, а потом и женой. Во многих сказках и легендах Красавица вынуждена жить рядом с Чудовищем и даже выходить за него замуж, поскольку ее отец что-то у Чудовища похитил (чаще всего какой-нибудь редкостный цветок). Чудовище добр к Красавице, и она вдруг осознает, что по-настоящему любит его. Очень часто их поцелуй разрушает колдовские чары. Порой Красавица и Чудовище пишут друг другу письма, и Чудовище завоевывает сердце Красавицы своими незаурядными эпистолярными талантами. Однако во многих произведениях Чудовище не блещет ученостью. Встречаются версии (например, у братьев Гримм), когда Чудовище ночью становится человеком, а днем к нему возвращается звериный облик. Такие произведения в чём-то сходны с древнегреческим мифом о Купидоне и Психее. Психея выходит замуж за красавца Купидона, но поскольку он приходит к ней только ночью, сестры убеждают ее, что днем он — чудовище. Возможно, этот миф — самый ранний вариант сюжета.