Третье правило возврата - Fallenfromgrace

 Листы сами собой переходят с одной стороны книги на другую. Словно кто-то невидимый ищет заклинание, заключенное в моей просьбе. Характерный шелест страниц медленно успокаивает, пока я во все глаза наблюдаю за таинством, даримым мне Кловис, и выражаю ей свое крайнее признание. Выйду отсюда - обязательно поставлю свечку. Спасибо!

 Книга затихает спустя несколько минут - старые листы нужно просматривать очень аккуратно. Жадно ища глазами нужную информацию, я застываю над открытым разворотом и стараюсь не пропустить ни единой мысли, заключенной в древнем тексте.

 "И когда на землю спустились Кловис с Даргароном, бог подарил почве плодородие. Создал людей и позволил им рождать себе подобных. Богиня же вдохнула в них магию, дав возможность творить, подобно демиургам, и быть благодарными за милость небес. Но не поняли люди богов, стали забывать о словах почтения, и уменьшились дары их, позволив лишь немногим превосходить людей без дара. И устрашились тогда люди, и пятнадцать из них - тех, кто стал последними из своих родов, тех, кто обладал самыми древними способностями - и самыми уникальными - вышли в священный лес и обратились с молитвой к Даргарону. Ибо дар Кловис контролировал именно он. И спустился бог на собрание магов, и внял их пристыженным молитвам. И вернулась на землю магия..."

 Не сходится что-то, явно ведь не сходится! Пятнадцать магов были живы, когда вызывали Даргарона! Пятнадцать...Ангелу не хватает еще двух жертв. Он хочет соединить в себе все уникальные таланты, чтобы повторить процедуру вызова бога! Но зачем Ангелу Даргарон? И зачем он именно прекращает жизнь людей, у которых отбирает дар? Для этого ведь достаточно собрать их вместе и вознести молитву творцу нашего мира! И Александра была бы жива, и наши с ней дети тоже...проклятье! Ничего не понимаю...

 Надо посоветоваться с Кири - эта мысль вспыхивает в сознании подобно зажженной недавно свече. Аккуратно затушив последнюю и еще раз сердечно поблагодарив Кловис, я осторожно открываю дверь, впуская в задымленную келью свет и свежий воздух. Когда глаза адаптируются к свету, я осознаю, что Кири на обычном месте нет. Может, вышла в зал, чтобы поставить свечку на алтарь? Направляюсь к арке, удаленной от двери в келью исповедей, и внезапно чувствую сзади сильный удар по голове. Тьма окутывает сознание мгновенно. Тьма, которую так любит Кловис.

 Она не рассеивается даже тогда, когда сознание вновь ко мне возвращается. Я все еще пребываю в странном мире между явью и сном, наполненном лишь оттенками ощущений, несмотря на то, что глаза открыты, а другие органы чувств готовы воспринимать информацию по максимуму. Я вижу рассеянный тусклый свет сквозь пелену тумана, слышу булькающие звуки действительности, словно находясь в огромном аквариуме. Трясу головой, пытаясь прогнать наваждение, и понимаю, что не могу этого сделать. Даже тело толком не слушается меня, словно его накачали свинцом и оставили погибать на задворках мира. Руки не поддаются более всего. Они...связаны? Где-то над головой, медленно появляется в сознании мысль. Я даже не могу построить нормальных логических цепочек, ощущая себя овощем. А еще...еще я ощущаю противный запах паленой кожи. Словно попала куда-то на бойню, словно стала невольным свидетелем того, как убивают несчастных животных в угоду будущим человеческим вкусам. Мясо и овощи...безумная кухня. И я на ней, кажется, являюсь одним из ингредиентов к раннему ужину.

 По мере того, как легкие начинают вдыхать кислород все больше и больше, туман рассеивается, но зрение в полном объеме так и не возвращается. Полутьма, разрушаемая светом факелов, на этот раз пугает. Она не принадлежит Кловис. Она словно является продолжением чьей-то неудавшейся шутки, которую вдруг решили проделать со мной. И среди творящейся непонятной беды я вдруг отчетливо слышу отчаянный женский крик. Я узнаю его, и сердце заходится бешеным стуком, потому что по венам вместо крови начинает течь жидкий страх. Я никогда так не боялась за другого человека, как сейчас. Потому что уверена: причиной чужой агонии является совсем не опасение за собственную жизнь. Потому что кричит Кири. А она несет на себе еще и душу Фредерика.

 - Нет! - пытаюсь возразить я, но из горла вырывается только хриплое карканье. Его, однако, хватает для того, чтобы остановить вершащееся где-то рядом безобразие. Спустя несколько долгих и томительных минут я вижу, как свет от факела перекрывает до боли знакомый силуэт, на кончиках пальцев которого сверкает мой любимый свет.

 - Ох, ну надо же, кто у нас тут проснулся, - голос Ангела я не забуду никогда. Голос человека, навеки разрушившего мою веру в светлое будущее, выжжен в мозгу и оставил после себя незаживающий шрам. - А я планировал закончить с валькирией до того, как ты очнешься, Светлячок. Опять ты рушишь все мои тщательно продуманные планы, - с укоризной добавляет он.

 Издали снова слышится голос Кири. На этот раз это стон смертельно раненого зверя, по которому я понимаю, что дара она лишилась окончательно и бесповоротно. Значит, и душу Фреда ощущать перестала. Значит, и проводить его не сможет. Равно как и удержать...

 - Ну что же ты молчишь, милая? - в притворной заботе спрашивает меня маньяк. - Или не рада встрече? Я ведь обещал тебе, что она не будет последней.

 - Отпусти...Кири, - через силу выдавливаю я, пока связки не стали слушаться. - Для бога...не нужно...жертв.

 - Так вот зачем тебе понадобилось посещать храм Кловис, Светлячок! - я слышу в его голосе улыбку. Он словно маленький ребенок, который наконец-то решил сложнейшую головоломку и теперь хочет показать результат своих трудов родителям. Только вот свидетели его творчества, увы, вынужденные и несколько скованы. Скованы - в буквальном смысле. Теперь я ощущаю, что руки и ноги связаны тонкой бечевкой, причиняющей боль при малейшей попытке движения. А развязаться не выходит из-за тумана в голове. Скорее всего, это какая-то настойка, которой заблаговременно опоил меня Ангел. Точно знал, что я сразу же попытаюсь обратиться к способностям. - Только вот с чего ты взяла, что мне нужно молиться этому глупому Богу? - жестче звучит, тем временем, голос нашего с Кири мучителя, сопровождаемый непрерывающимися горловыми стонами девушки. Кажется, ему доставляет особое удовольствие слушать, как страдают другие, а я с ужасом размышляю о том, успел ли он сделать ей излюбленную татуировку с номером "четырнадцать" или нет...

 В следующее мгновение меня пронзает новой порцией страха: Ангел задирает свитер и рвет змейку на брюках, обнажая живот.

 - Моя первая, - с каким-то священным трепетом говорит он, гладя кожу. - Первая и непокоренная вершина.