Соломон Кейн и другие герои - Роберт Ирвин Говард

вырваться было не так-то легко. Одна лапа чудовища продолжала все глубже вгонять когти в грудь Соломона, причиняя ему невероятную боль, другая, разомкнув пальцы, бешено полосовала голову и тело врага. Но изодранный, окровавленный англичанин держал его за глотку с молчаливой свирепостью боевого бульдога, так, что пальцы все сильнее вдавливались в плоть, а его кинжал наносил удар за ударом.

Мог ли он знать, что далеко внизу множество глаз с благоговейным ужасом наблюдало за безумной схваткой, происходившей высоко в утреннем небе!..

Взлетев со склона холма, они неслись над плато, и быстро слабевшие крылья человека-птицы уже не могли удерживать в воздухе их обоих. Они быстро снижались — впрочем, Кейн, ослепленный потоками крови и яростью битвы, этого не замечал. С его головы свисал большой лоскут кожи вместе с волосами, грудь и плечи исполосовали острые когти, весь мир заволокла слепая алая пелена, в которой существовала только одна мысль: убить врага, убить его, убить!..

И вот последние судорожные удары крыльев умирающего чудовища вынесли их в пространство над густой рощей громадных деревьев, и Кейн почувствовал, как ослабевает хватка опутавших его нижних лап, а удары когтей превращаются в жалкое царапанье.

Собрав остатки сил, он занес окровавленный кинжал — и страшным ударом проломил выпуклую грудину. По телу летучей твари прошла судорога, огромные крылья разом обмякли… И оба, победитель и побежденный, камнем понеслись к земле.

Кейн стряхнул кровь с ресниц и увидел, как навстречу стремительно мчатся зеленые ветви. Они бешено хлестнули его по лицу, рванули одежду… Человек и монстр, по-прежнему крепко спаянные между собой, падали сквозь древесные кроны. Кейн безуспешно пытался хоть за что-нибудь ухватиться… А потом его ударило головой о большой сук, и сознание затопила беспредельная тьма.

Глава 3

Живущие в тени

Соломон Кейн целую вечность странствовал темными подземельями беспамятства. В кромешном мраке на него то и дело бросались гигантские крылатые демоны, и он дрался с этими детьми ужаса, как загнанная в угол крыса дерется с летучей мышью-кровососом. Под ногами у него хрустели человеческие черепа, а слюнявые пасти шептали ему в уши чудовищные богохульства и жуткие тайны…

Бред кончился внезапно и сразу. И самым первым, что предстало прояснившемуся взору Соломона Кейна, была склонившаяся над ним добрая круглая черная физиономия. Кейн лежал в просторной, чистой и хорошо проветриваемой хижине, а снаружи мирно булькал на костре горшок, и оттуда распространялся упоительный запах съестного. Пустой желудок пуританина свела голодная судорога. Еще он чувствовал крайнюю слабость, а когда решил пощупать повязку на голове, то увидел, что рука дрожала и бронзовый загар успел заметно поблекнуть.

Рядом с ним сидели двое: круглолицый толстяк и худой, жилистый воин с угрюмым лицом.

— Он очнулся, Куроба, — сказал толстяк. — И его разум ясен.

Воин кивнул и окликнул кого-то снаружи. Оттуда немедля ответили.

— Где я? — спросил Кейн на языке, сходном с тем, которым пользовались чернокожие. — Я долго провалялся?

— Это последняя деревня народа богонда, — ответил толстяк и мягко, но решительно заставил пытавшегося приподняться Кейна вновь откинуться на лежанку. — Мы нашли тебя под деревьями на склоне. Ты был без сознания и весь изранен. Много дней бредил… Теперь надо как следует поесть!

Юный воин, вошедший в хижину, поставил перед Кейном деревянную плошку, и пуританин с жадностью набросился на еду.

— Смотри, Куроба, он прямо как леопард, — с восхищением проговорил толстяк. — Едва ли один на тысячу сумел бы выжить после таких ран!

— Твоя правда, Гору, — проворчал Куроба. — А ведь он еще и прикончил акаана, который изранил его.

Кейн кое-как приподнялся на локте.

— Гору? — переспросил он с глухой яростью. — Жрец, который привязывает людей к столбам и оставляет их дьяволам на съедение?..

Он преисполнился намерения немедленно задушить толстяка и хотел встать, но слабость накатила дурнотной волной, стены хижины поплыли перед глазами. Соломон опустился на лежанку, и скоро его накрыл глубокий целительный сон.

Спустя некоторое время он проснулся и обнаружил подле себя сиделку — стройную девушку по имени Найела. Она дала еще еды, и, чувствуя, как начинают возвращаться силы, Кейн взялся за расспросы. Девушка очень смущалась, но отвечала обстоятельно и толково.

Итак, Соломон оказался в племени богонда, которое возглавляли вождь Куроба и жрец Гору. Никто из богонда до нынешнего дня не видал белого человека. Кейн тихо изумился, когда Найела сказала, сколько дней он провалялся в беспамятстве. Что ж, большинство людей и вовсе не пережили бы битвы, которую ему пришлось выдержать. Его только удивило, что он не переломал себе кости; девушка объяснила, что падение замедлили ветки и к тому же Кейн приземлился на тело убитого акаана. Соломон попросил позвать Гору, и толстый жрец вскоре пришел, неся с собой оружие пуританина.

— Кое-что мы нашли там, где ты упал, — сказал Гору, — а другое — возле тела акаана, которого ты убил гремящим оружием огня и дыма. Ты, должно быть, из рода богов! Только боги не кровоточат, а ты мало не умер. Кто же ты?

— Я не бог, — ответил Соломон. — Я человек, такой же, как ты, только белокожий. Я пришел из далекой страны, лежащей посреди моря, и знай, что моя родина — прекраснейшая и самая благородная среди других стран. Меня зовут Соломон Кейн, я странствую по земле, не имея своего владения. Я впервые услышал твое имя из уст человека, умиравшего в муках. Но у тебя не злое лицо…

Глаза шамана затуманила скорбь. Он опустил голову.

— Бог ты или человек, тебе для начала надо отдохнуть и набраться сил, — проговорил он. — Со временем ты все узнаешь о древнем проклятии, витающем над этой несчастной страной…

Дни потянулись за днями. Кейн, обладавший живучестью дикого зверя, стремительно поправлялся. Гору и Куроба часто приходили и подолгу сидели у его постели, рассказывая историю своего народа.

Как выяснилось, племя зародилось не здесь — богонда пришли на это плато около ста пятидесяти лет тому назад и дали ему название, принесенное из своего прежнего дома. Когда-то давно, далеко на юге, в Старой Богонде, на берегах великой реки, они были очень могущественным народом. Потом их могущество подорвали межплеменные войны, былые побежденные объединились и восстали — и богонда снялись с места, и Гору рассказывал Кейну о тысячемильном путешествии через непролазные джунгли и топкие болота, к тому же кишевшие беспощадными неприятелями…

В конце концов, буквально прорубившись сквозь земли, занятые свирепыми людоедами, беглецы обезопасили себя от нападения враждебных племен — но вместе с тем оказались в ловушке, вырваться из которой не