Крымская война - батальона ДНР (СИ) - Олег Рыбаченко

Олег похлопывая по щекам приводя в сознание своего битого визави спросил у пахана. Крендель со вздохом ответил:

– Нас выводят на работы. И я как старший по камере должен показывать пример остальным иначе… Уж больно в этой тюряге карцеры галимые, а еще могут и в ящике запереть!

Олег кивнул новому товарищу:

– Это понятно! Но сейчас вы я вижу отдыхаете…

Крендель с улыбкой заметил:

– Как раз англичане в городе – делегация у этих джокеров… Не хотят чтобы дети в лагерных пижамах глаза иностранцам мозолили. А завтра погонят грузить щебень и разгребать завалы…

Олег радостно улыбнулся:

– Тем лучше и погода для и работы отличная и когти порвать будет проще!

Крендель погрозил новичку пальцем:

– Не дури. Тут очень хорошие псы у охраны караула, да и местные как правило нас сдают, а беглецов ловят и в ящик…

Рыбаченко захотел уточнить:

– И что ящик? Гроб это?

Крендель надул себе щеки:

– Хуже…Типа узкого шкафа с гвоздями. Можно только стоять, а чуть шевельнешься и острые кривые гвозди в тебя будут колоть. Меня Боженька миловал, но те кто там стоял. Они растерзанные после этого как стаей шакалов – ни одного живого места. Типа ада?

Олег надул щеки представив себе подобную пытку и неуверенно спросил:

– Это в НКВД такие придумали или немцы?

Крендель тоже неуверенно махнул рукой:

– Кто его знает… Немцы при оккупации такую пытку использовали, но бают ящик появился еще в тридцать седьмом году!

Олег отмахнулся, заметив:

– И та власть и та людоедская!

Пришедший в себя визави пожал руку своему обидчику. В этом высоком было что-то кавказское в чертах лица, и под нуль срезанных черных волосах – от которых череп отсвечивал синевой. Крендель же выглядел по европейски, и светлые наголо обритые волосы уже успели чуть-чуть отрасти коротким ежиком. Он староста камеры, Шамиль – это тоже погоняло его первый помощники.

Оба мальчишки по уголовным статьям и приблатненные, а все остальные мелкота. Большая часть вообще виноваты лишь в том что их родители оказались пособниками фрицем, или даже просто подозревались в пособничестве. Плюс мелкие воришки, или даже обычные сироты беспризорники, которых чекисты вместо детских домов заперли в каталажку – чтобы увеличить общее количество арестованных и показать что мол они хорошо работают.

Так что камера попалась относительно тихая – утомленные прежними дня с тяжелой работой, дети отсыпались, а новый триумвират развлекался игрой в карты. Точнее еще некоторых пускали за стол. Игра шла по разному – но особо играть было не на что. Шмонали тут очень часто, запрещали иметь что-то свое. Единственно выдавали пару папирос этой блатной двойке, что следила за порядком в камере.

Нож спрятать очень трудно. Нары голые, без щелей словно в бараках, да и какой-то хитрый прибор у чекистов появился – железо чувствует. А если нож и найдут, то всю камеру жестоко накажут. Кроме того Крендель шепнул, что кто-то из малолеток обязательно будет стучать на них в НКВД, так что следует осторожнее выражать, по поводу советской власти.

Так игра шла больше на щелбаны или фофаны, а так же, но реже отжимания.

Светлана кое-чему научила Олег в карточных играх, но не до уровня профи. Юные паханы тоже что-то умели, но разумеется невиртуозно. Так что царил примерный паритет.

Поставить на кон разве можно было только пайку, но она и так скудная, а пара смотрящих камеры получала еще и дополнительный паек – как бригадиры. Для поддержания физического существования этого хватало. Плюс кое-что могли передать им с общака. По негласным правилам – нельзя было передавать спиртного, кроме редких случаем праздников – типа первого Мая или нового года. Сигарет тоже не больше трех раз в день. Но зато попадал при подогрева и колбаса и американские консервы.

Не слишком часто – так и общак не резиновый и сошки Крендель с Шамилем мелкие.

Но то что казенная пайка маловата Олег Рыбаченко быстро почувствовал.

Кормили тут два раз в день. Давали небольшую из опустошенных консервов миску супа. Обычно пустой, крапивный силос видимо немецких запасов, и по четыреста грамм хлеба. Всего получалось на сутки восемьсот грамм – причем хлеб с примесями лебеды, отрубей и даже опилок. Суп в котором не жиринки и в лучшем случае кроме крапивы один капустный лист плавает.

Ну и чай без сахара, правда довольно крепкий – почти чифирь.

С голода не умрешь, но учитывая что нужно вкалывать от рассвета до заката, явно не хватает.

А на ужин им и бурды не дали, так не работа. Обошлись одним черствым хлебом. А воду Крендель разлил им из бочонка.

Олег который хоть и воевал, но питался всегда хорошо, как-то не переварил хлеба с отрубями и передал свою пайку самому худом – настоящему обтянутому кожей скелету мальчишке. Чувствовал себя мальчишка очень отвратительно. Сталинский режим который ребенок в своем воображении рисовал таким возвышенным и романтическим оказался зверским и издевательским. Правда конечно и восемьсот грамм хлеба и на свободе немало. Крендель впрочем сказал, что тем кто не работает снижают пайку до трех сот. И особо жаловаться на еду смысла нет – все вокруг голодные!

Некоторые даже в камере немного отъелись…

Перед сном Крендель решил проверить новичка на уровень сообразительности и задал ядовитый вопрос:

– Какую бы ты выбрал цифру: пять или шесть?

Олег Рыбаченко как отличный ученик в школе хотел было выпалить пять, но перехватил жест мальчика показавший – вопрос с подвохом.

– Надо подумать! – Ответил заключенный.

Вот действительно это наверное вопрос с прописки: пять или шесть?

Обычно новичок хоть сказать – пять. Шесть обозначает шесть и это знают все. Пять же лучшая отметка в школе, а значит… Но на воле у людей так. А у блатных? Пять… Очко называют пятой точкой, значит и это очень плохо предложение. Выходить и…

Неожиданно в голове у Олег сложилась рифма:

– И шесть и пять – это надо знать!

Крендель с восхищением воскликнул и хлопнул пацана по плечу:

– Молодец! Так ловко сказанул! Великим вором ты станешь!

Рыбаченко который еще не загорелся непреодолимым интересом к блатной романтике заметил:

– Лучше быть великим человеком!

Крендель устало кивнул:

– Всем спать… – И предложил Олегу. – Тут голые нары, только в нашем углу немного мягкой соломы…

Мальчишка подумал, что действительно на голых досках не выспишь, а у окна и воздух свежее и солома мягче. Да и друг новые друзья обидятся будто он им брезгует.

Учитывая что многие спят лежа друг на друге и на каменном полу, возможность протянуть ноги, ощутить спиной мягкую солому та еще тюремная привилегия.

Будучи еще ребенком Олег Рыбаченко об тюрьмах знал немного, хотя в Интернете полно информации. Правда быстро читающим мальчишка проглотил как-то «Честь» Медынского. Там было и об тюрьме, пусть уже в более спокойные годы. Возможно не привыкни Олег к походной жизни он бы тоже от самого факта заключения сильно расстроился и звал бы мамку во сне.

А так чего особо голосить. Приходилось ночевать и в худших условиях, чем у окна откуда с моря дует теплый ветер перевалившего за макушку мая и мягкой соломы. Например когда ты усынаешь зимой в окопе, и просыпаешь от того, что ледяной кальмар буквально плющит тебя щупальцам острого холода. Даже есть не слишком хотелось. Крендель дал немного тушенки, новому корефану..

Может ли быть сон во сне? Во всяком случае – это уже перешло грань медитации и когда девчата окончательно починили и приготовили к вылету вертолет Светлана с удивление обнаружила, что её оруженосец исчез. Вот так вроде бы просто сидел в позе лотоса и медитировал, и … Словно сгинул.

Причем Светлану и в самом деле испугала. Она уже до такой степени научилась чувствовать своего оруженосца, что фактически сразу поняла, что мальчик не просто покинул палатку, чтобы побегать, а реально сгинул и его нет в ближайших ста Миллях…

Воительница-блондинка присвистнула:

– Вот я ведь предупреждала сорванца… Не увлекайся ментальной медитацией, точно уплывешь!

Чувство долга требовало поискать паршивого мальчишку и объявить тревогу, но Светлана наверно ощутив, что мальчик все равно сейчас слишком далеко, чтобы им стать доступным поступила как царь Солон. А именно взяла и решительно направилась к своим подругам, и к уже заведенному вертолету.

На бегу она крикнула:

– У Олежки другие дела – Нам вчетвером даже лучше!

Августина на это даже расхохоталась:

– Маленький мальчик винтовку нашел, Гитлер в столицу в коляске вошел!

Наташа раскритиковала напарницу:

– Без смысла стих и примитив рифмы!

Маруся заметила:

– Рифма глагольная!

Августина тряхнула своей голой ногой и рыкнула: