Мозг: Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки - Питер Уайброу

В тот же период сходные тревожные тенденции стали заметны и в британской системе общеобразовательных школ{222}. Джордж Боуэн в ходе нашего разговора заметил: «Идея о предоставлении всем равных возможностей была встречена с восторгом, однако осуществление плана оказалось не на высоте. Новые школы получали недостаточное финансирование, здания строились отвратительно, а количество учеников в классах доходило до 40–50. Это точно был не рецепт успеха». И в Великобритании, и в США в наиболее невыгодном положении снова оказались дети из социально неблагополучных семей и семей иммигрантов; согласно отчету ОЭСР, опубликованному в 2012 г., 20 % учащихся заканчивают обучение в 16 лет и достаточно большое число бросает школу еще раньше.

У многих сложилось мнение, что общеобразовательные школы уже не дают адекватной подготовки для поступления в колледж. Очень скоро и в Великобритании, и в США семьи, которые могли себе это позволить, и даже те, которые не могли, стали отдавать детей в частные или приходские школы{223}. Хотя лишь 7 % населения Великобритании и 11 % населения США получили образование в частных школах, процент этих людей среди бизнесменов, специалистов разных профилей и политиков непропорционально высок. Так, в Оксфорде и Кембридже примерно половина студентов – выпускники частных школ. Подобные же тенденции можно обнаружить в Америке, где перемещений между социальными классами на сегодняшний день меньше{224}, чем в большинстве европейских стран. «Индустриализация» среднего образования, предпринятая ради того, чтобы большее число школьников получило возможность поступить в колледж, не только не достигла своей цели, но и усугубила проблемы, которые призвана была решить.

Существующее неравенство возможностей и неудача реформы среднего образования в США совершенно очевидны для Сьюзан Корбин, которая прикладывает все силы к тому, чтобы восполнить причиненный ущерб. С 2000 г. Сьюзан преподает в общественном двухгодичном колледже «Эль Камино» в Торрансе (штат Калифорния), где обучаются 25 000 студентов. Торранс – это урбанизированный нефтяной район на тихоокеанском побережье к юго-западу от Лос-Анджелеса. Мы встретились со Сьюзан в жаркий день в кафе неподалеку от кампуса. Она широко улыбалась, не желая поддаваться унынию. «Вы, наверное, недоумеваете, почему я выгляжу такой довольной? – спросила она, когда мы поздоровались. – Начало июня, семестр почти закончился, и результаты моих студентов улучшились. Это радует преподавателя общественного колледжа!»

Внешность Сьюзан Корбин такая же кельтская, как и ее фамилия: волнистые каштановые волосы, голубые глаза и заразительная улыбка. Мы познакомились с ней за несколько месяцев до этого в больнице через ее мужа-врача. В тот год Калифорния столкнулась с бюджетными проблемами, в том числе с драконовским урезанием расходов на образование, и я заинтересовался, как справляется с этими трудностями преданный своему делу преподаватель. Из разговора стало очевидно, что подход Сьюзан, которая стремится улучшить успеваемость студентов из низших слоев общества, желающих продолжать обучение, во многом интуитивно опирается на принципы поведенческой нейрофизиологии, поэтому мой интерес к ее методике и практике еще более усилился.

«Когда я только начала работу в колледже, – рассказала Сьюзан, – меня просто потрясло, насколько тяжела жизнь многих студентов. Я вроде бы должна была читать курсы, соответствующие обычному для колледжей уровню, но обнаружила, что процентов 85 моих учеников никак не дотягивают до него ни по грамотности, ни по математическим навыкам. Но, к счастью, такое отставание – это не приговор». Прежде чем поступить в магистратуру, Сьюзан изучала философию в колледже и работала журналистом. Основной областью ее исследований стала социальная лингвистика и грамотность населения, поэтому она оказалась замечательным кандидатом на должность преподавателя, занимающегося языком и литературой с отстающими учениками. «В первые же недели работы я была поражена, узнав, что мои коллеги требуют от студентов запоминать огромные списки словарных слов, когда на самом деле их грамотность и понимание соответствуют уровню начальной школы, – вспоминала Сьюзан. – По-моему, это все равно что просить их выучить все кусочки головоломки, даже не дав посмотреть на целую картинку. Мне показалось, что все это страшно контрпродуктивно: если вы, как преподаватель, считаете, что для улучшения навыков чтения и письма нужно составлять в цепочки разные слова, не обращая внимания на их смысл, то ваши студенты вряд ли достигнут больших успехов в изучении языка и литературы. Я сразу же стала непопулярна в учительской».

Сьюзан изначально не принадлежала к кругу профессиональных преподавателей (проторенная дорожка в педагогическое училище была не для нее), и зубрежка как основной метод повышения грамотности и словарного запаса не казалась ей нормой. А воспоминания о собственном детстве лишь укрепили в ней эти представления. «Когда мои родители учили меня читать, – вспоминала она, – они просто сажали меня к себе на колени. Мой отец тогда был аспирантом, поэтому мы читали какие-то книжки по физике, но, наверное благодаря певучему голосу отца, они казались мне интересными». Впоследствии, вспоминая этот детский опыт, Сьюзан поняла, что никогда сознательно не пыталась заучивать какие-то слова: «Я просто сидела на коленях, и значимыми были близость и общий интерес, а не слова на странице. Но почему-то те, кто учит отстающих в средней школе или колледже начальной ступени, думают, что главное – это механическое запоминание. Я доказала, что это не так. Отстающие студенты больше, чем все остальные, нуждаются в ощущении принадлежности к чему-то общему. Когда между ними и преподавателем возникает доверие, он может начать завоевывать их интерес, как мой отец когда-то заинтересовал меня. Многие учащиеся воспринимают чтение как некий механический процесс, и обучение в колледже им нужно исключительно для того, чтобы иметь возможность получить более высокооплачиваемую работу. Словари не изменяют такого отношения». Пытаясь найти решение этой проблемы, Сьюзан подумала, что студенты в аудитории могли бы читать рэп-композиции или делать что-то подобное. Это, как она полагает, и было идеей, от которой она потом стала отталкиваться в разработке своей методики.

Подружившись со своими учениками, Сьюзан быстро поняла, что у выходцев из неблагополучных рабочих семей представление об образовании совершенно иное, чем было у ее собственной семьи. Большинство ребят в детстве почти не читали книг. Очевидно, они были умными и целеустремленными – сумели поступить в общественный колледж, несмотря на многочисленные препятствия, но чтение было для них непривычным занятием. В их семьях было принято делиться письменной информацией: полученные письма всегда зачитывались вслух для всех. Делать что-то в одиночестве казалось им странным. Поэтому студент мог привыкнуть сидеть в одиночестве за партой, но без приложения определенных усилий со стороны преподавателя у него не могли выработаться навыки аналитического мышления, необходимые для того, чтобы вынести что-то из занятий и домашних заданий. А члены его семьи просто не понимали, что для учебы необходим тихий уголок без включенного телевизора.

Многие из учеников Сьюзан сдали выпускные экзамены в школах, и их родителям было непонятно, чем же они теперь занимаются. «Мне часто задавали вопросы типа: если моя дочь уже окончила школу, почему она опять учится по учебнику английского за девятый класс? – рассказывала мне Сьюзан. – Это один из промахов американской системы образования: у детей из низших социальных слоев отсутствует культура обучения, и мы просто ставим им отметки о сдаче экзаменов, чтобы не усложнять себе жизнь. – Она помолчала. – Зачем учиться? Выработать в себе привычку к учебе нелегко. Я могу внушать им абстрактные понятия ответственности, но когда они сталкиваются с реальными условиями и трудностями повседневного существования, им непросто вести себя ответственно, руководствуясь интуицией. Без осмысления, которое производно от понимания, они не могут взглянуть на все в более широкой перспективе.

Поэтому в последние год-два, – продолжала Сьюзан, – вспомнив свою идею о рэпе, я изменила свое преподавание. Я стала вначале давать ученикам значимый социальный контекст, а уже затем заниматься выработкой привычек». Сьюзан объяснила мне, как в своей группе отстающих она, вместо того чтобы просто задавать положенные по программе тексты, стала читать со студентами книги, таким образом развивая в них правильные привычки к обучению. «Да, я понимаю, что это звучит очень просто и скучно, – сказала она, снова улыбаясь, – но тем не менее это в каком-то смысле революционный подход. Я начинаю с „Пакта“{225}. Это реальная история жизни трех врачей, которые выросли на улицах города Ньюарк в штате Нью-Джерси, встретились в старших классах и смогли вместе поступить в медицинский институт благодаря дружбе и заботе друг о друге. Студентам она нравится. Книга как будто говорит с ними. Много раз я видела, как парни, вышедшие из преступной среды Торранса, отсидевшие в тюрьме, плакали над этой книгой. Ребят берет за живое именно социальный контекст: эти молодые мужчины, плачущие в классе, тоже прежде заключили пакт, только неверный. Привычки и правила преступного мира не помогли им в жизни. А им также нужны дружба и социальная значимость: они тоже хотят, чтобы их понимали. Они просто один раз оступились».