Расплата за наивность - Галина Романова

Приподняв ее лицо за подбородок, Давид пытливо уставился ей в глаза.

— Я не собираюсь тебе ни о чем рассказывать! — с вызовом произнесла она, выдерживая его сверкающий ревностью взгляд. — Более того, — продолжила она после паузы, — если ты посмеешь еще раз повысить на меня голос, я перестану с тобой разговаривать… Совсем!

После этих слов она повела плечами, сбрасывая его руки, плюхнулась на диван и с вызовом уставилась на Давида.

Несколько минут он с изумлением смотрел на нее, затем, запрокинув голову, громко расхохотался. Смех его был столь заразителен, что Алка невольно и сама заулыбалась.

— Нет, ты молодец, вах!.. — утирая выступившие слезы, смог вымолвить он наконец. — За всю мою жизнь я не встретил ни одной женщины, хотя бы отдаленно напоминающей тебя…

— Это хорошо или плохо? — невинно спросила она.

— Не знаю… — он подошел к приоткрытой двери и кого-то позвал вполголоса. Вернувшись, продолжил: — Знаю одно — рядом с тобой мужчине скучать не придется.

— А Владик скучал, — погрустнела Аллочка.

— Послушай, дорогая, — склоняясь к ней, произнес Давид. — Я не хочу ничего слышать о нем! Сделай мне такое одолжение, хорошо?!

От его ледяного тона по спине у нее побежали мурашки, но она упорно не отводила глаза.

— Ничего не могу обещать заранее… дорогой! — с нажимом на последнем слове выдала она.

В этот момент дверь распахнулась и маленькая сухонькая женщина вкатила столик, сплошь уставленный яствами.

В животе у Алки громко заурчало.

— Есть хочешь? — участливо спросил Давид.

— Не мешало бы, — конфузливо потупила она глаза. — Да и ванну принять не мешало бы… Если можно, конечно.

— Тебе здесь все можно, — жестом отослав женщину обратно, он подкатил столик к Алкиным коленям. — Кушай, сколько хочешь. Потом примешь ванну, а уж после…

— Что — после?.. — подозрительно сощурилась она.

— Ничего, ничего, — успокоил ее Давид. — Ничего из того, о чем ты подумала.

И заметив, как она судорожно подавила вздох, с улыбкой добавил:

— Я хочу, чтобы ты знала — я не способен изнасиловать женщину, которая мне…

— Хватит! — оборвала на полуслове Алка. — Давай спокойно покушаем! В смысле — без эмоций…

Несколько минут они сосредоточенно жевали. Молчание нарушалось лишь короткими рекомендациями Давида, советующего попробовать то или иное блюдо.

Насытившись, Аллочка отодвинула от себя тарелку, откинулась на спинку дивана и с придыханием произнесла:

— Спасибо! Так все вкусно!

— Я рад, что тебе понравилось, — с улыбкой протянув руку с салфеткой, Давид промокнул ей губы. — Тебе необходимо отдохнуть как следует.

— Да, да, — сонно пробормотала она. — Все эти похищения, скитания и переезды порядком выбили меня из сил. А если учесть, что попутно меня еще и похоронили, то вообще…

— Идем, — протянул он ей руку. — Я провожу тебя…

Белоснежная красавица-яхта сонно дрейфовала у побережья. На палубе было пустынно. Лишь в тени навеса расположились двое…

— Он вернулся, — нарушил тишину один из них, — с девкой…

— Значит, разыскал все-таки?

— Выходит, разыскал. Упорный! — морщась, первый потер больную ногу.

— Болит? — посочувствовал его собеседник.

— Ноет, не иначе завтра дождь будет.

— Дождь — это хорошо…

— Ты думаешь? — непонимающе заморгал тот, поднимая упавший костыль.

— Дождь, он все следы смывает…

— Может, не будем торопиться?

— Мы и так слишком долго ждали…

— Шота! Милый, где ты? — тонкий женский голосок прервал их неторопливую беседу.

— Здесь я, — лениво отозвался тот, что помоложе. — Иди ко мне сюда.

Длинноногая, стройная девушка впорхнула в спасительную тень навеса и с ходу запрыгнула ему на колени.

— Сколько можно обсуждать свои дела? Ты сказал, мы едем отдыхать, а сам… — не обращая внимания на постороннего человека, она запустила руки в шорты своего приятеля и принялась что-то мурлыкать ему на ухо.

Ее выходка нисколько не смутила того. Напротив, он довольно заухмылялся и, глядя на своего собеседника, развел руками — дескать, не взыщи!

Насупившись, тот тяжело поднялся и, опираясь на тросточку, заковылял к капитанскому мостику, на ходу бормоча себе под нос:

— Совсем работать не с кем — одни жеребцы кругом!

На ходу обернувшись, бросил сумрачный взгляд из-под кустистых бровей в сторону навеса. Накал страстей там был пожарче полуденного солнца.

— Ишь ты! Развеселились! — иронично заметил он вполголоса. — Нетерпеливый какой…

Отдав распоряжение капитану сниматься с якоря, седовласый мужчина оперся о поручень и с напряжением вглядывался в неподвижную бездну за бортом, словно она могла дать ему ответ на вопрос, который мучил его последние месяцы…

По-кошачьи потягиваясь в постели, Аллочка едва не мурлыкала. Так комфортно она себя давно не чувствовала.

Если учитывать, что никакого насилия над ней в ближайшем будущем не намечалось, она решила немного расслабиться и насладиться отдыхом, который был так необходим ее настрадавшейся душе.

Закутавшись в простыню, она побродила по комнате, с интересом рассматривая фотографии на стенах, изображающие семью Давида на разных стадиях жизни. Потом остановилась у балкона и с удовольствием подставила лицо щадящим лучам утреннего солнца.

В дверь осторожно постучали.

Она взвизгнула и запрыгнула в кровать, закутавшись до подбородка в тонкое одеяло.

— К тебе можно? — заглядывая, тихо произнес Давид.

— Да-да, — поспешила она ответить. — Я уже проснулась.

Внимательно оглядев ее, он скрестил руки на груди и спросил:

— Я хотел бы знать — ты достаточно отдохнула?

— А что? — сразу заподозрила она неладное.

— Не надо так пугаться, — поморщился Давид. — Я просто хотел узнать: ты готова к тому, чтобы немного попутешествовать?

— Опять?! — обреченно выдохнула Алка. — А чем здесь плохо?

— Здесь небезопасно…

— И куда ты меня повезешь на этот раз? И как долго это будет продолжаться? — вопросы градом посыпались на него.

Она разнервничалась настолько, что даже не заметила, как соскочила с кровати и принялась метаться по комнате. Она была вне себя и не обратила внимания на то, что одеяло почти не прикрывает ее.

Лишь нарвавшись на откровенно вожделенный взгляд Давида, прикусила язык и поспешила вернуться в постель.

— Надеюсь, ты закончила? — невозмутимо спросил он.

— Да! — буркнула она, пряча глаза.

— Тогда собирайся — через полчаса мы выезжаем. — И, заметив, как она вновь упрямо вскинула подбородок, погрозил ей пальцем: — Я сказал — через полчаса и ни минутой позже!

Всю дорогу Алка упорно отмалчивалась. Давид, сначала пытающийся разрядить обстановку, перестал обращать на нее внимание.

О чем-то негромко переговариваясь с Косым, он не забывал настороженно поглядывать на дорогу.

Ни слова не понимая из их беседы, она постепенно начала закипать: «Куда везут? Зачем? Хоть бы слово по-русски сказали!»

— Ты умеешь пользоваться оружием? — наконец обратился к ней Давид.

— Еще как умею! — свысока обронила она.

— Наш человек! — захохотал Косой. — А где ж научилась-то?

— Много будешь знать — плохо будешь спать! — отрезала Алка и с обидой в голосе добавила: — Сразу русский язык вспомнили, умники… Что же раньше-то на своем трепались?

— А это для того, чтобы тебе спалось хорошо, — с ленивой улыбкой пояснил Давид.

Алка фыркнула и отвернулась к окну, благо там было на что посмотреть.

— И почему такие красивые места населяет столь воинственный народ? — после паузы выдохнула она восхищенно. — Вам же некогда этим всем любоваться! Вы же этого совершенно не замечаете и не способны оценить!

— Ну, кое-что мы все-таки ценить умеем! — парировал Давид, касаясь тыльной стороной ладони ее щеки. — Подожди, пока не приедем, — более чудесное место вряд ли сыщешь.

— И как много народу знает об этом чуде? — не преминула съязвить Алка.

— Двое… — Давид указал на водителя. — Он, я, а теперь еще и ты будешь знать. Так что там мы будем в безопасности.

— Надеюсь, — буркнула она. — Только как долго?

— Пока все не закончится, — развел руками Давид. — Придется потерпеть. Зато потом…

— Что потом? — перебила его на полуслове Алка. — Я не собираюсь строить никаких далеко идущих планов и хочу, чтобы и ты не делал этого!

— Жизнь — штука загадочная, — философски изрек Давид. — Никогда не знаешь, чего ты можешь пожелать, скажем, через месяц-другой.

— Мне понадобилось два года, чтобы понять — я тебя не хочу! — отрезала она.

— Но это не значит, что ты обо мне не вспоминала, — не обидевшись, продолжил он и, заметив, как она покраснела, довольно заухмылялся.