Аэроторпеды возвращаются назад - Владко Владимир

Солдаты оказались между двух огней. Со стороны советских позиций ползли танки, обстреливая позиции первой линии из пушек и пулеметов. С третьей линии собственных позиций солдат поливали огнем пулеметы специального отряда.

Это дикое положение продлилось всего с минуту. Правда, в течение этой минуты почти половина всего состава полков была уничтожена — преимущественно огнем своих же пулеметов. Выжившие оказались в безопасности — по крайней мере, они были защищены от пулеметов специального отряда, так как их прикрывали теперь горы трупов.

С советской стороны приближались танки. Это опять-таки грозило уцелевшим солдатам гибелью. Но именно тогда сказалось воздействие агитационных листовок наподобие тех, о которых мы говорили выше. Несколько групп пулеметчиков развернули пулеметы и начали обстреливать окопы специального отряда, сочтя его злейшим врагом. В то же время другие солдаты, подняв руки вверх, сигнализировали приближающимся танкам о капитуляции. И вновь солдаты Первой армии получили возможность убедиться, что Красная армия не воюет против отдельных солдат, не считает их врагами.

Танки прекратили стрелять по окопам, где стояли солдаты с поднятыми вверх руками, и перенесли огонь выше — через их головы, на третью линию, на позиции специального отряда. Пехота, шедшая вслед за танками, также не обращала внимания на сдавшихся солдат; пехотинцы закреплялись в окопах и разворачивали наступление, просто оставляя пленных в тылу и порой даже не отбирая у них оружие.

Но к пленным уже подходили хорошо знакомые им люди, их товарищи, которые несколько дней назад перешли на сторону Красной армии. Сперва их не узнавали:

Неужели ты, Иоганн?

Я. Здорово, Джозеф!

Ты воюешь в рядах советской армии?

И очень счастлив. Бери винтовку, пойдем со мной, вместе с Красной армией… Пойдем на тех, кто расстреливал вас!.

Первоначальное удивление сменяется приступом гнева и ярости, направленным на тех, что еще сидели в хорошо укрепленных окопах, на фашистов, присланных сюда выполнять роль палачей. Солдаты, позабыв о том, что всего полчаса назад были официальными врагами советских войск, идут теперь рядом с красноармейцами — развивать наступление, выбивать фашистов с их позиций. И красноармейцы относятся к ним, как к товарищам; очевидно, они уже привыкли к таким сценам…

Но и внутри фашистских специальных отрядов далеко не все было в порядке. До поры до времени командованию удавалось сохранять дисциплину и держать бойцов в узде. Но только до поры до времени. Ведь и люди, носившие на рукавах свастику, крест с загнутыми концами, были не одинаковы. Некоторые до самого конца оставались твердокаменными фашистами и фанатично ненавидели все, что было связано с коммунизмом и рабочими. Однако были среди них и другие.

Это были те, что втянулись в фашизм под влиянием случайных обстоятельств. Те, что все яснее представляли себе общую картину большой схватки, бурно переходившей в гражданскую, классовую войну.

С этой точки зрения вполне типичным можно считать событие, случившееся в 114‑м фашистском отряде. Отряд, как и прочие, расположился на третьей линии позиций Первой армии, держа пехотные полки под прицелом пулеметов и не позволяя этим полкам отступить.

Именно в тот момент, когда сдерживаемые отрядом полки все же повернули штыки против фашистов и сквозь ливень пуль ринулись штурмом на третью линию, которую занимал ненавистный фашистский отряд, — в самом отряде неожиданно начались беспорядки. Словно по команде три пулеметчика повернули стволы пулеметов назад. Рядом с ними будто из-под земли выросли фигуры солдат.

С мрачными лицами они смотрели на командиров.

Что случилось? Что с вами? — удивленно спросил офицер.

Они сошли с ума, — пробормотал его помощник.

Но вместо ответа заговорили винтовки, посылая в офицеров пули. И уже после раздался возглас:

Довольно. К черту свастику! Хватит обманывать!

Так кричали восставшие бойцы фашистского отряда.

Это стало сигналом. Через несколько минут позиции отряда превратились в поле боя между отдельными группами бывших бойцов. На ходу срывая свастики с рукавов, — повстанцы бросились на тех, кто поддерживал фашистских командиров. И если прежние стычки были жестокими, то эта схватка была в полном смысле слова борьбой не на жизнь, а на смерть. Здесь не было места для разговоров и агитации. Пулями и штыками, кулаками и зубами доказывала каждая из сторон свою правоту. Здесь не брали в плен, здесь убивали — безжалостно, яростно и непримиримо…

И когда солдаты восставших полков приблизились к позициям, которые лишь полчаса назад занимал специальный 114‑й фашистский отряд, — они не встретили здесь ожидаемого сопротивления. Флаг отряда, изорванный и растерзанный, валялся на земле. Вокруг него в предсмертных конвульсиях корчились люди со свастиками на рукавах.

Пулеметы бывшего фашистского отряда отвернули стволы от обычной цели — пехотных полков Первой армии. Стволы их были направлены вверх. И из одного ствола торчала небольшая палочка с красным платком: первый революционный флаг бывшего фашистского отряда…

Люди, на чьих рукавах еще виднелись нитки и следы содранных свастик, встретили восставших солдат Первой армии не оружием, а радостными возгласами. Ведь это были их братья, которые так же, как они, повернули штыки против классовых врагов, против офицеров, против командования…

Вполне понятно, что в таких условиях командованию не могли помочь даже специальные фашистские отряды.

Становилось и вовсе неясно, кто ведет наступление с советской стороны: Красная армия или поддержанные ею части бывшей Первой армии. И это окончательно разлагало остальные части: они видели перед собой не просто врагов, а бывших товарищей, призывавших солдат последовать их примеру и повернуть штыки против командиров…

Фронт стремительно двигался на запад, и не успевало командование закрепиться на новых позициях, как снова наседала Красная армия и заставляла отступать дальше.

А из тыла к командованию доходили совсем неутешительные вести. Правда, командование все время пыталось скрыть эти известия, не дать им дойти до солдат, но — это было безнадежным занятием. Листовки и прокламации делали свое дело, сообщая солдатам новости:

«В Швабии пылает пожар социальной революции. В крупных центрах власть перешла в руки Советов рабочих и солдатских депутатов. Центральное национальное правительство фашистов было вынуждено бежать на юг. Исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов Швабии призывает всех солдат — и прежде всего граждан Швабии — остановить военные действия против Советского Союза и принять участие в гражданской войне против остатков фашистских и офицерских, юнкерских отрядов, которые пытаются сопротивляться установлению советской власти в Швабии».

«На улицах больших городов Остерии идут бои между рабочими и отрядами фашистов. Социал-демократы призывают рабочих остановить кровопролитие и вспомнить о противнике, наступающем на страну — о большевиках. В ответ на это рабочие отряды объявили социал-демократов врагами и выдвинули лозунг: — “На помощь СССР, за гражданскую войну, за власть Советов в Остерии”».

Паника гигантской волной катилась по Европе. Газеты требовали от правительств решительных мер борьбы с революцией, поднимавшей голову во многих странах. Газеты требовали объявить в европейских столицах военное положение и ввести в них войска для «успокоения» рабочих. Во многих городах военное положение уже было объявлено. Но это мало чему помогало и приводило лишь к дальнейшему бурному развитию революционных событий: так, в некоторых местах размещенные в пределах городской черты военные части отказывались выступать против рабочих и братались с рабочими отрядами.

Биржи окончательно закрылись. В больших городах начались перебои с поставками: в Лютеции, в Брабанте, в Венбурге — не хватало хлеба и продуктов. Сельскохозяйственные рабочие бастовали уже вторую неделю. Против них были выдвинуты войсковые отряды. Забастовщики, в свою очередь, также перешли к активным действиям. Они объединялись вокруг забастовочных комитетов под управлением коммунистической партии и сражались с войсками. Уже звучали лозунги:

«Да здравствуют Советы рабочих и крестьянских депутатов!»

«Долой помещиков! Земля принадлежит трудящимся!»

Фермеры не хотели везти продукты в города, а большие фирмы, которые до сих пор держали в своих руках монополию на снабжение городов продуктами, не могли продолжать свою деятельность из-за всеобщей забастовки рабочих. Всеобщая забастовка охватила несколько стран вследствие дикой расправы с рабочими военного завода в Лютеции; забастовка эта проходила под лозунгами: