Последний полет орла - Екатерина Владимировна Глаголева

опушки доносилось победное «Hurrah!». Солнце скрылось за грязно-серой ширмой, окрасив ее края багровым цветом. Из леса выносили убитых и раненых; изуродованные тела складывали в ряд. Живые – с закопченными лицами, мокрые от пота, в грязных мундирах и продранных на коленях панталонах – сидели на земле, тупо глядя перед собой. Где-то еще били в барабаны и трубили в рожки, сзывая заблудившихся.

Де Ланси первым уехал в Женапп, в трех милях к северу от Катр-Бра, чтобы подготовить ночлег для герцога. Постоялый двор на Брюссельской улице назывался «Испанский король», но был совсем не похож на одноименную столичную гостиницу: неказистое двухэтажное здание под черепичной крышей, с кирпичным фасадом, в котором окна проделывали, точно впопыхах, как придется. Только над входной дверью с резными косяками и притолокой, украшенной кованым узором, поработали настоящие мастера. На первом этаже были четыре свободные комнаты; Уильям занял их все под штаб, распорядившись также насчет ужина. Оставшись, наконец, один, он написал записку Магдалене; подумал и адресовал ее капитану Митчеллу в Антверпене.

Нужно было еще написать герцогу Ричмонду в Брюссель – дать необходимые указания насчет обороны города и мер по эвакуации пленных… Уильям очнулся, когда лорд Фицрой тряс его за плечо: оказывается, он заснул прямо за столом, упав лицом на листок.

Выспаться в эту ночь не удалось: в три часа герцог был уже на ногах. Наскоро умывшись и позавтракав стаканом молока с хлебом, штаб поскакал обратно в Катр-Бра: Веллингтон намеревался окончательно разгромить Нея и двигаться на помощь Блюхеру.

Солдаты спали вповалку возле сложенных в козлы ружей, только часовые вглядывались в редеющий сумрак. Объехав позиции и убедившись, что всё в порядке, Веллингтон спрыгнул с коня и тоже растянулся на земле, предложив лорду Фицрою и сэру Уильяму последовать его примеру. Принц Оранский еще вечером уехал в Брюссель, чтобы узнать, как обстоят дела, и привезти из штаба подробную карту Бельгии.

Земля остыла, хотя и не была холодной; небо затянуло серой пеленой со сгустками туч, ласточки носились над самой дорогой – видно, быть дождю. Барабанщики били побудку. Со стороны леса, где складывали трупы, уже доносился неприятный запах; надо бы созвать крестьян копать могилы. Странно, что от пруссаков нет никаких известий. Чем кончилось вчерашнее сражение? Жив ли Блюхер, который вечно лезет в самое пекло? Уильям сказал об этом герцогу, тот сел и подозвал полковника Гордона. Через пару минут сэр Александр, взяв с собой десяток гусар, уже удалялся рысью по Намюрской дороге.

– Если пруссаки разбиты, Ней должен об этом знать, – рассуждал Веллингтон вслух. – Наполеон наверняка известил бы его! Почему же тогда французы не готовятся к бою?

– Тоже устали? – предположил лорд Фицрой, кивнув головой в сторону солдат, которые брели умываться.

– И Ней ждет подкрепления, – докончил герцог. – Если сюда придет свежий корпус, нам придется отступить на север и соединиться там с пруссаками. Осталось же от них хоть что-нибудь.

– Как далеко отступить? – спросил Уильям.

– Есть у кого-нибудь карта? Ах да, ее должен привезти принц. Но я и так помню, что, какой бы дорогой ни пошел Буонапарте, в Брюссель он сможет попасть только через Ватерлоо. Вот туда мы и отступим.

– Начинать уже писать приказы?

– Да, полковник.

Тучи сгустились, над дорогой часто проносился ветер, взвихряя пыль, и всё же чувствовать прохладу после изнурительной жары было приятно. Неприятель по-прежнему стоял у поселка Фран; британские солдаты завтракали хлебом и обжигающим чаем из кружек. Около семи утра вернулся Гордон с гусарами на взмыленных лошадях; им встретились только передовые разъезды неприятеля, отступавшие при их появлении, зато удалось поговорить с офицерами арьергарда, прикрывавшими отступление пруссаков. Фельдмаршал Блюхер жив, армия отходит к Вавру.

Вавр? Где это? Черт побери, карта!

Штабные офицеры переглядывались в замешательстве. Все точно помнили, что Вавр – это где-то… рядом… кажется, к востоку от Линьи… и чуть к северу…

– Вавр? – воскликнул подошедший генерал Мюффлинг. – Ma foi, c’est bien loin![26]

Веллингтон кивнул; де Ланси подозвал к себе скучавшего лейтенанта и отправил его к генералу Пиктону: пусть готовится немедленно выступать к Ватерлоо.

Женапп напоминал теперь лондонский перекресток, только вместо запрудивших улицы карет, колясок, рекламных экипажей и пробиравшихся между ними кэбов были крестьянские телеги, фуры с провизией, зарядные ящики, повозки с ранеными. «В Брюсселе сейчас, наверное, то же самое, – подумал про себя Уильям. – Лишь бы Магдалена оставалась в Антверпене». Он отругал себя за то, что не объехал городок стороной: здесь можно застрять надолго. В самом центре столпотворения размахивал саблей молодой лейтенант, лупя по крупам лошадей и мулов и ругаясь на трех языках. Как ни странно, оба эти приема подействовали: пробка начинала рассасываться. Подъехав к лейтенанту сзади, Уильям похлопал его по плечу, тот резко обернулся.

– О, полковник де Ланси! – Он отсалютовал. – Лейтенант Бэзил Джексон, сэр! Имею приказ явиться в Ватерлоо и поступить в ваше распоряжение, сэр!

– Бэзил? – Уильям улыбнулся своим мыслям. – Как вы очутились здесь вперед меня?

– Напрямик через поле.

Лейтенант слегка смутился.

– Военная необходимость… Урожай, похоже, всё равно погибнет…

– Считайте, что вы уже поступили в мое распоряжение. У вас прекрасно получается, лейтенант Джексон, оставайтесь здесь и расчищайте дорогу для прохождения войск; здесь вы нужнее, чем в Ватерлоо.

Переполненные тучи наконец пролились потоками воды. Когда Уильям прискакал к постоялому двору «Бель-Альянс», то уже вымок до нитки, но ливень кончился. Дорога покрылась глубокими лужами; де Ланси ехал через поле, выбирая место для позиции. Вот здесь было бы неплохо… Хотя нет: чтобы перегородить всю эту равнину, придется слишком растянуть линию войск. У поселка Мон-Сен-Жан, южной окраины Ватерлоо, ровная местность вспучивалась грядой холмов. За ними можно будет спрятать резерв, укрыв его от неприятельской артиллерии. Близ дороги из Нивеля в Брюссель стоял окруженный садом большой сельский дом – местные жители называли его «замком». Кирпичные стены, черепичная крыша… Здесь можно будет долго удерживать оборону, подводя подкрепления незаметно для противника. А вон там – еще одна ферма, обнесенная стеной, ее смогут занять стрелки. Высокий, могучий вяз неподалеку от перекрестка притягивал к себе взгляд и словно звал к себе. Уильям встал под ним; оттуда хорошо просматривалась вся равнина. Да, пожалуй, именно здесь.

* * *