Сан-Феличе. Книга вторая - Александр Дюма

Лишь только корабль начал делать поворот, как, словно поняв приказ Нельсона, небо и море будто сговорились ему воспротивиться. По мере того как фор-марсель все сильнее гнул стеньгу книзу, она сгибалась как тростник и зловеще трещала. Если бы она сломалась, корабль ждала бы гибель.

В этот миг смертельной тревоги Нельсон почувствовал, что кто-то легко коснулся его плеча. Он повернул голову: перед ним стояла Эмма.

Его губы прижались ко лбу молодой женщины с какой-то лихорадочной страстью, и, топнув ногою о палубу, словно корабль мог услышать его, он пробормотал:

— Повернись, повернись же!

И судно повиновалось. Оно совершило поворот и после нескольких минут колебания взяло курс левым галсом на запад-северо-запад.

— Отлично! — пробормотал Нельсон, переведя дыхание, — теперь перед нами до берега полтораста льё открытого моря!

— Дорогая леди Гамильтон, — раздался голос за ее спиной, — будьте добры, переведите мне на итальянский то, что сейчас сказал милорд.

Это был король; увидев, что Эмма выходит, он пошел вслед за нею и поднялся на ют.

Эмма пояснила ему слова Нельсона.

— Но, — заметил Фердинанд, не имевший ни малейшего понятия о мореходном искусстве, — по-моему, мы сейчас плывем отнюдь не к Сицилии, а напротив, судно, как говорят моряки, взяло курс на Корсику.

Эмма передала это замечание адмиралу.

— Государь, — произнес Нельсон с легким нетерпением, — сейчас мы поднимаемся к ветру, чтобы делать галсы, и если его величество окажет мне честь, немного задержавшись на юте, то минут через двадцать мы увидим, что судно поворачивает на другой галс и наверстывает потерянное время и путь.

— На другой галс? Да, понимаю, — сказал король. — Это означает то, что вы сейчас проделали. Но не могли бы вы поворачивать на другой галс не так часто? Мне показалось, будто вы вытрясли из меня всю душу.

— Государь, если бы мы находились в Атлантическом океане и шли против ветра и я направлялся бы от Азорских островов в Рио-де-Жанейро, то, чтобы избавить ваше величество от нездоровья, которому я сам подвержен и потому хорошо его знаю, мы могли бы поворачивать на другой галс через шестьдесят-восемьдесят миль; но мы находимся в Средиземном море, идем из Неаполя в Палермо и вынуждены менять галсы через каждые три мили и даже чаще. Впрочем, — продолжал Нельсон, бросив взгляд на Капри, от которого они все более удалялись, — ваше величество может спокойно вернуться к себе и ободрить королеву. Я ручаюсь за все.

Король вздохнул с облегчением, хотя он не столь уж много понял из сказанного Нельсоном. Но адмирал говорил с таким хладнокровием, что его убежденность проникла в сердце Эммы и от нее передалась королю.

Фердинанд спустился вниз сообщить, что опасность миновала и что Эмма, идущая за ним, подтвердит эту весть.

Эмма действительно шла следом за королем; но так как по дороге она зашла еще в каюту Нельсона, то лишь полчаса спустя королева смогла, окончательно успокоившись, задремать, склонясь на плечо подруги.

CI. «АВАНГАРД» И «МИНЕРВА»

Шквал, чуть не разбивший судно Нельсона о берега Капри, обрушился и на корабль Караччоло, но с меньшей силой. Прежде всего ярость ветра умерилась тем, что он налетел на высокие вершины Капри, а «Минерва» находилась с подветренной стороны острова; к тому же неаполитанский адмирал, управляя более легким судном, мог маневрировать им с большей ловкостью, чем Нельсон своим тяжелым «Авангардом», к тому же еще сильно пострадавшим при Абукире.

Вот почему, когда с первыми лучами солнца, после двух-трех часов отдыха Нельсон снова поднялся на ют, он увидел, что, в то время как его судну с большим трудом удалось лишь обойти Капри, фрегат Караччоло уже виднеется возле мыса Ликоса, то есть на пятнадцать — двадцать миль впереди. Больше того: тогда как Нельсон шел всего лишь под тремя марселями, контр-бизанью и малым кливером, неаполитанский фрегат сохранил все свои паруса и при каждом повороте на другой галс выбирался на ветер.

К несчастью, тут и король тоже поднялся на ют и увидел Нельсона: с подзорной трубой в руке тот следил ревнивым взором за продвижением «Минервы».

— Ну, так где же мы? — спросил он капитана Генри.

— Государь, вы видите сами, — отвечал тот, — мы только что обогнули Капри.

— Как! — воскликнул король. — Эта скала все еще Капри?

— Да, государь!

— Значит, со вчерашнего дня, с трех часов пополудни, мы прошли всего двадцать шесть-двадцать восемь миль?

— Почти что так.

— Что говорит король? — осведомился Нельсон.

— Он удивлен, что мы прошли так мало, милорд. Нельсон пожал плечами. Король угадал вопрос адмирала и ответ капитана, и, так как жест

Нельсона показался ему не слишком почтительным, он решил отомстить адмиралу, унизив его гордость.

— Что рассматривал милорд, когда я поднялся на ют?

— Судно под ветром, идущее с нами.

— Вы хотите сказать — впереди нас, капитан.

— И то и другое, государь.

— А что это за судно? Я не допускаю, что оно принадлежит нашему флоту.

— Почему же, государь?

— Потому что, так как «Авангард» — лучший корабль, а милорд Нельсон — лучший моряк флота, ни один корабль и ни один капитан, мне кажется, не могут их опередить.

— Что говорит король? — спросил Нельсон.

Генри перевел английскому адмиралу ответ Фердинанда. Нельсон закусил губу.

— Король прав, — сказал он, — никто не должен обгонять флагманское судно, особенно если ему предоставлена честь нести на своем борту их величества. Тот, кто совершил этот неучтивый поступок, должен понести наказание, и сейчас же. Капитан Генри, подайте сигнал князю Караччоло замедлить ход и ждать нас.

Фердинанд угадал по лицу Нельсона, что удар попал в цель, и, поняв по его тону, отрывистому и повелительному, что английский адмирал отдал приказ, перевел взгляд на капитана Генри, желая проследить, как этот приказ будет исполняться.

Генри спустился вниз и через короткое время вернулся с несколькими флагами, которые он сам в определенном порядке прикрепил к сигнальному фалу.

— Предупредили ли вы королеву, что сейчас будет сделан пушечный выстрел и что ей не следует беспокоиться? — спросил Нельсон.

— Да, милорд, — ответил Генри.

И действительно, в ту же минуту раздался орудийный выстрел и клуб дыма отделился от батареи на верхней палубе.

Одновременно пять флагов, принесенных Генри, взвились на сигнальном фале, передавая приказ Нельсона во всей его категоричности.

Выстрел из пушки был дан с целью привлечь внимание «Минервы»; та подняла флаг, указывающий, что сигнал с «Авангарда» принят.