Тайны прошлого - Джулия Хиберлин

Хадсон всегда умел возвращать меня в реальность. Я играла в опасную игру, отправляясь сюда, но врала себе. Думала, что обманула всех возможных охотников.

Прежде чем я успела ответить, шериф Вулси перевернул свой стул спинкой ко мне и с грохотом оседлал его — техника, явно отработанная на утомивших его свидетелях. Он оказался так близко, что я отшатнулась от зубочистки в его зубах. Изо рта у него пахло табаком «Скоал» и ядовитым кофе.

— Я ее пока что не отпускал. Если не ошибаюсь, она опознала двух парней с фотографии. — Он припечатал пальцем последний лист.

Как будто я могла о них забыть. Господи!

— Вы знаете этих людей?

Зажав листок в руке, я подошла к окну, словно пытаясь рассмотреть их получше, но на самом деле стараясь потянуть время, чтобы Хадсон успокоился. Раньше я могла тянуть время минут шестнадцать, но теперь с моей стороны это было бы явным свинством. Я присмотрелась к снимку внимательнее, завороженная тем, что нашла связь, но одновременно запуталась еще сильнее. Как смерть Дженнифер Куган связать с Джеком Смитом и Энтони Марчетти?

Меньше суток назад пьяный Джек говорил мне о каком-то таинственном хоббите, о великане и о лживом чикагском гангстере, который мог оказаться моим отцом. А теперь в деле об убийстве Дженнифер Куган, в крошечном городке Оклахомы, Хоббит и Великан внезапно оказались реальностью.

В Хоббите было не больше метра росту. «Ниже среднего», если соблюдать политкорректность. Но я редко ее соблюдала, поэтому для меня он выглядел как злобный гном Чихун из «Белоснежки», с распухшим красным носом и оспинами на щеках. Генетика оказалась к нему сурова. Великан был выше на полтора метра, шире на метр, с руками толщиной с хорошее дерево и бесформенной бритой картофелиной головы.

Я отлично представляла, как от его дружеского похлопывания по спине вылечу в открытый космос. На нем были огромные джинсы, которые наверняка шили по спецзаказу, и белая футболка с «харлеем», открывавшая перекачанные руки. На левом бицепсе виднелась татуировка в виде сердца, размером приблизительно с бейсбольный мяч. Я не могла прочитать имя, которое ее огибало.

— Я их не знаю, — твердо ответила я, как только смогла перевести дыхание. И я не лгала. — Кто они?

— Чужаки, которых сняли на видео при выходе из местного бара. За пару ночей до того, как обнаружили тело Дженнифер. Их запомнили из-за внешности. Владелец бара установил на выходе камеру, чтобы отогнать торговцев наркотиками. В первый месяц просматривал все кадры, потом ему надоело. Но эту пленку он сразу же передал нам.

— А в ФБР опознали этих двоих? В газетах не упоминали об этих парнях как о подозреваемых.

— Нет. Кажется, нет. Я уже говорил, они обращались с нами как с кучкой деревенских придурков, которые не могут вытащить голову из задницы. Так что шериф оставил пару улик при себе.

Отлично, подумала я. Доказал правоту ФБР, скрыв улики, которые могли привести к раскрытию этого убийства. И поняла, что шериф Джо Боб знает это тонкое дело на удивление четко.

— Сколько вам было лет, когда это произошло? — спросила я.

— Шестнадцать. Мы тогда все напугались до усрачки. На месяц или около того закончились все наши субботние гулянки и посиделки с пивом.

На миг я ощутила панику, с которой пыталась избавиться от запаха пива и сигарет, пропитавшего любимые джинсы Сэди, чтобы бабушка во время понедельничной стирки его не засекла. Мне было знакомо запретное удовольствие вечеринок, которое растекалось по окрестным полям из кузовов наших пикапов, — дешевое пиво, подростковые страсти.

— Ее младшая сестра была той еще штучкой, пока росла. — Шериф помолчал. — Не такой красоткой, как Дженни, но все же. Я слышал, сейчас она успокоилась. С каким-то психологом из Броккен Боу. — Мои надежды по поводу Аманды оправдались. — Хотите увидеть, где они выловили Дженнифер из воды?

Сейчас он говорил, как сорокалетний, внезапно вернувшийся в свои шестнадцать.

И не было ни малейшей причины, кроме нездорового любопытства, соглашаться на его предложение. Но Хадсон молча кивнул. Его лицо ничего не выражало.

Пару минут спустя мы трое устроились, неуклюже втиснувшись, на переднем сиденье «Форда Эксплорера Эдди Бауэра» — гордости нашего шерифа. Портативная мигалка на крыше позволяла нам восемьдесят пять миль в час прямо по хайвею. Меня зажали в середине. Пахли мы все отвратительно.

Спидометр потихоньку подбирался к девяноста.

— Совершенно не в тему, но, кажется, вы не репортер, — сказал мне шериф.

— Нет. — Правое колесо попало в выбоину, и шериф крутанул руль, не притормаживая и не сводя с меня глаз. — Но у меня законные причины находиться здесь.

— Все так говорят. Вы скоро покинете город?

— Да. Скоро. Очень, очень скоро.

— Тогда, думаю, мне можно не узнавать о законности вашего интереса. — Он нажал на газ.

Похоже, таков был традиционный подход к делу всех официальных структур Идабели. Мачизм и полный пофигизм.

Пару минут спустя шериф припарковал машину на обочине, прямо перед старым мостом, который нависал над медленной грязной рекой. Оступаясь на разбитых пивных бутылках, мы спустились по раскисшей тропинке и спутанной траве до самой воды. Я помнила, что труп Дженнифер обнаружили двое мальчишек, собравшихся порыбачить.

— Детей отсюда не выгонишь, разве что пост поставить. Ее призрак их так и манит. Футболисты заставляют новичков проходить здесь посвящение, спиритические сеансы творят, прощаются с девственностью или на спор идут — что угодно.

Ну да, подумала я, отмахиваясь от комаров, те, кому хватит глупости терять невинность на месте убийства, столкнутся впоследствии с вполне объяснимыми «неподъемными» трудностями.

На тропинку ушло пять минут, и все это время моя нервозность росла. Белая футболка промокла от пота и липла к груди. Леопардовые сандалии на пробковой подошве так извозились в грязи, что наверняка теперь пополнят коллекцию моих новых вещей из «Нордстрома», которые я оставляю в отельных мусорных баках. Колючки пробирались под джинсы и жалили мне лодыжки.

Я вышла на полянку и от внезапного необъяснимого страха вцепилась в ладонь Хадсона. К моему удивлению, он не отстранился.

Кто-то поставил маленький белый крест у самой кромки воды. Почти сгоревшая кремовая свеча опрокинулась, заливая его восковыми слезами. Обертки от конфет, пустые банки из-под диетической колы да пара разбитых бутылок из-под текилы довершали пейзаж. Также я увидела использованные кондомы и грязные пурпурные стринги на берегу.

И почти сразу же попросилась уйти.

Мы с Хадсоном молча делили помятые хот-доги и мягкую сморщенную картошку фри в крошечной пластиковой кабинке «Вurger Barn», преобразованной из химчистки в самом центре Идабели. Стоило, наверное, принять во внимание факт, что слово «Вurger» подростки, вооружившись баллончиком краски, исправили на «Вooger».[30] По крайней мере, нам хватило ума не заказывать блюдо дня в виде жареной картошки с халапеньо.

Я наконец задала отложенный вопрос.

— Ты… видел Джека?

— Когда мой друг туда добрался, джипа уже не было, — кратко ответил он.

И больше ничего не сказал. Хотя, я уверена, знал он намного больше. Это же Хадсон, легенда.

Стараясь использовать как можно меньше слов, мы определили ответ на самый щекотливый вопрос — ночевать в мотеле до отъезда нам придется вместе. Мы остановились у «Волмарта» по дороге, чтобы я могла купить себе пижаму. Варианты моего размера были покрыты либо уточками, либо крошечными пирожными, либо портретами Бритни Спирс. Я выбрала пирожные.

Когда мы перешагнули порог номера, я сразу заявила, что иду в душ. Что угодно, лишь бы не оставаться с ним наедине.

Каждая молекула в номере была заряжена мощной комбинацией злости, дешевого освежителя воздуха с ароматом сосны и сексуального напряжения. Хадсон меня игнорировал. Он щелкал пультом от телевизора, пытаясь найти хоть один работающий канал. Пока я копалась в рюкзаке в поисках чистого белья, он накрутил на рожки антенны фольгу, и на экране стало возможным различить Дайану Сойер. Или это был Брайан Вильямс?

Я сдернула футболку. Мой пистолет вслед за ней выскочил на пол.

Но Хадсона это ничуть не обеспокоило. Он просто поднял его и протянул мне рукоятью вперед.

— Я раньше любил смотреть, как ты сшибаешь с забора жестянки «Миллер Лайт» с двадцати пяти метров, — сказал он.

— С тридцати пяти, — поправила я. — И стреляла я с лошади на скаку.

— Мне кажется, я не смогу снова пройти через это, Томми. — Голос у него был уставшим, не злым. Хадсон опустился на край кровати, и глаза у него подозрительно блестели. — Я думал, что в этот раз у нас получится, но ошибался. Когда вернемся, я попрошу товарища присмотреть за тобой в этом деле. Он задолжал мне услугу. И работает почти не хуже меня.