Стратегия одиночки. Книга 3 - Александр Зайцев

окажется кто-то достаточно внимательный, то мой обман вскроется, и это вызовет массу ненужных вопросов. С того самого момента, как второй убийца выбежал на улицу, у меня уже не было возможности как-то замять происшествие.

Наряд стражи появился довольно быстро по меркам такого большого города как Триес, не прошло и пяти минут с первых криков, как на улице уже были слышны команды опциона, призывающего разойтись всем праздным зевакам. Полудесяток стражников сопровождал ещё и муниций, представитель гражданской власти данного городского квартала. Этот молодой мужчина, слегка за двадцать, был мне знаком, именно он оформлял меня, как временно проживающего в доме семьи Дуань. Ко мне стражники вместе с гражданским чиновником подошли только после того, как расспросили вызвавших наряд соседей. Когда представители властей приблизились, я поднялся на ноги и встретил их лёгким поклоном.

— Муниций Саар, светлого вам вечера. — По правилам местного этикета мне следовало поздороваться первым, что я и сделал, после чего лёгким кивком головы поприветствовал остальных. — Опцион, стражи…

— Гость Рэйвен. — Формально, но с лёгкой уважительной интонацией ответил мне равным поклоном чиновник. — Нам сказали, что дом, в котором вы проживаете, пытались ограбить?

— Это не совсем так, — после недолгих размышлений, я решил обойтись без прямой лжи. — Пройдёмте в дом. — Пригласил я.

Следом за мной порог перешагнули муниций, опцион и его помощник, а три остальных стража остались на улице.

— О как… — С весёлой улыбкой хмыкнул опцион, когда едва не споткнулся о валяющуюся на полу голову первого убийцы.

Поняв, что имеет место труп, муниций сразу стал гораздо серьёзнее, и тут же спросил:

— Могу я узнать, где сейчас находится хозяин дома Аун Дуань?

— Молодой господин Дуань в данный момент находится на праздновании в честь рождения сына у гера Варди. — Я специально так сформулировал свой ответ, и подобная формулировка попала в цель.

— У гера Варди? — Переспросил опцион. — У сенатора?

— Всё верно, сенатор лично пригласил молодого господина.

После этого уточнения отношение ко мне разительно изменилось. Я стал не просто гостем города и даже не бойцом, участвующим в турнире Алхимиков, а «Уважаемым гостем города». Юный чиновник записал мои показания, в которых я не стал упоминать Ё Лань, так как никто из соседей девушку не видел. Пока велась эта запись, помощник опциона осматривал труп, а сам офицер ходил по первому этажу и иногда задавал мне уточняющие вопросы.

— Командир, — позвал своего начальника младший по званию после того, как, перевернув труп на спину, распахнул край тоги на его груди.

Опцион подошёл сразу, наклонился, и на его лице в одно мгновение напряжение сменилось сперва облегчением, а потом лёгким равнодушием. Поднявшись на ноги, офицер поправил ножны и обратился к чиновнику:

— Муниций Саар, запишите в протокол, что найденный мёртвым грабитель не является гражданином Триеса.

— Но как вы это поняли? — Изумился юноша и покосился на повреждённую Разрядом голову. — Половина лица трупа сожжена магией, а вторая обезображена падением и ударами.

— Подойдите. — С улыбкой лёгкого превосходства опцион подозвал муниция к себе. — Видите, — он отогнул тогу на трупе и на что-то указал пальцем, — татуировка с символом Дебта.

— Причём, лежащая на боку, а не как положено. — Кивнул муниций и что-то сразу отметил в своём отчете. — Такие любят наносить в Цисто, но точно не у нас.

— Именно. — Кивком головы опцион согласился с чиновником и обернулся ко мне. — Господин Рэйвен, если я не ошибаюсь, именно вы в одной шестнадцатой выбили из турнира чемпиона Цисто?

— Всё верно, — спокойно, с достоинством и лёгким налётом гордости, отвечаю я.

— Муниций Саар, — развернулся к чиновнику офицер и, сложив руки на груди, заявил: — В свете открывшихся фактов мне кажется, что здесь всё предельно ясно и понятно.

— Нападение из мести?

— Да! — Подтвердил опцион.

— Поддерживаю. — Подал голос помощник офицера. — Занесите это в протокол.

Так как все три представителя властей пришли к единому мнению, я не стал возражать, а наоборот горячо поддержал их версию. И как только это было внесено в бумаги, да и единственным трупом оказался не гражданин Триеса, то дальнейшего расследования по сути и не было. Вызванные муницием городские служащие, выполняющие работы по поддержанию чистоты улиц, вынесли труп из дома, не забыв прихватить голову. После чего мне зачитали записи муниция и под свидетельством трёх соседей я с ними согласился. И на этом местные власти посчитали инцидент исчерпанным, разве что опцион на прощание посоветовал мне быть поосторожнее, так как один из нападавших сбежал.

И всё.

Впрочем, это было хотя бы похоже на следствие. В городах к западу от Великого Хребта часто нет и такого. Но я, разумеется, не жаловался, подобное формальное, спустя рукава, отношение мне было только на руку. Если бы я был обычным землянином, который ничего не знает об Айне и привык всё мерить по земным нормам, то от такого «расследования», наверное, впал бы в глубочайшее удивление. К тому же, «прошлого меня» однажды просветили по этому поводу. На земном примере, кстати.

Оказывается, то, что современный землянин понимает как следствие и следственные мероприятия — это достижение совсем недавнего, по историческим меркам, времени. И несмотря на то, что юриспруденция появилась ещё в древнем Риме. И большинство стран на Земле до сих пор используют римское право, как основу своих правовых систем, именно расследование преступлений, как система, появилась намного позже. А до этого на судах основу доказательной базы составляли не собранные и систематизированные улики, а свидетельские показания. Те же знаменитые суды Соломона: где в них дознание в привычном нам виде? Нет его. Как не было ничего похожего на постоянной и системной основе ни в древней Греции, ни в чуть менее древнем Риме, ни тем более в раннем средневековье. А вот то, что мы понимаем под следственным процессом, с его кропотливым сбором доказательств, в том числе и вещественных, — это продукт, как не странно, такой «организации», как инквизиция.

То, что инквизиторы тащили на костёр всех по малейшему подозрению — не более чем исторический миф. И те же слова Галилео Галилея сказанные им якобы перед сожжением «И все таки она вертится!», тоже миф, потому как Галилея никто не сжигал! Он был осужден на тюремное заключение, а не на сожжение. Или взять пример Джордано Бурно которого сожгли вовсе не за его свободомыслие. По дошедшим до нас документам и историческим записям, Джордано Бруно был осуждён и казнён за другое. Бруно являлся еретиком, сторонником эзотерики. И это при том, что он сам был служителем церкви, монахом-доминиканцем! Причём, Джордано был не просто еретиком, а активным пропагандистом той ереси, в которую верил. За это его и арестовали, а потом казнили. Но если посмотреть на даты, то между арестом и казнью прошло два года! И все эти два года инквизиция вовсе не пытала еретика, для пыток столько времени не нужно, а собирала доказательства его вины. Собирала системно, грамотно и делала это настолько качественно, что на момент вынесения приговора инквизицией на суд было представлено несколько томов доказательств.

«Прошлого меня» просветил по этому вопросу Морфей, и также именно он рассказал мне, что все мои знания об инквизиции — не более чем каша из мифов и слухов. На самом деле инквизиторы не жгли всех, на кого кто-то донёс. Нет, каждый случай рассматривался отдельно и тщательно, с отсылкой доказательств по каждому делу лично епископу, отвечающему за территорию, или даже в Ватикан. Были, конечно, и перегибы, куда без этого, ведь инквизиторы — тоже люди со своими слабостями и недостатками? Но в основе своей именно беспредела как такового не было. А на моё высказывание о том, что именно из-за бесчинств инквизиции в Европе так мало красивых женщин, Морфей только рассмеялся и разбил всего одним доводом. Он спросил меня: «В каких странах Европы наиболее сильны позиции католической церкви?». На что я ответил: «Италия и Испания, разумеется». «Ты был в этих странах?» — задал новый вопрос Морфей. «Да» — не стал я отрицать. «И что, неужели в Испании и Италии мало красивых женщин?». «Много» — честно ответил я. «Вот именно. А там, где красивых женщин мало, якобы потому, что много веков назад всех красивых сожгли на кострах, как ведьм и еретичек, так это в Германии, Дании, Голландии. Но заметь, все эти страны протестантские, а не католические. И там правда во всю полыхали костры. Но эти костры к инквизиции не имели ни малейшего отношения. Это всё на совести протестантских священников или местных