История Спарты (период архаики и классики) - Лариса Печатнова

Говоря о том, что криптии - изобретение Ликурга, Плутарх ссылается на мнение Аристотеля (Lyc. 28, 1-2). Сам он, судя по отдельным ремаркам, в этом далеко не уверен (Lyc. 28, 2; 28, 13; Lyc. - Num. Synkr. 1). Подобная его неуверенность объясняется, скорее всего, исключительно моральными соображениями. По словам Плутарха, это - единственное установление Ликурга, которое нельзя одобрить (Lyc. 28, 13 - "я, по крайней мере, не могу приписать столь гнусное дело (miaro;n e[rgon), как криптии, Ликургу"). Плутарху очень не хочется "числить расправы над илотами - дело до крайности жестокое и противозаконное - среди нововведений Ликурга" (Lyc. - Num. Synkr. 1). Но версию Аристотеля, связывающего появление криптий с Ликургом, он счел необходимым передать.

Сам Плутарх полагал, что систематические репрессии против илотов стали применяться только после восстания 464 г. (Lyc. 28, 12). Эту точку зрения разделял с ним и Диодор (XI, 63,7). Правда, как верно заметил Г. Бузольт, создается впечатление, что Плутарх передает исключительно собственную точку зрения на время возникновения криптий, не основанную на каких-либо достоверных фактах[011_62]. Но как бы ни толковать сообщение Плутарха, бесспорным остается одно - часть наших источников связывает появление криптий не с Ликургом[011_63], а с Третьей Мессенской войной. Хотя, возможно, противоречивость источников в данном вопросе отчасти мнимая. В результате восстания илотов 464 г. давно уже существующий институт криптий должен был получить сильный дополнительный импульс к своему дальнейшему развитию и усилению.

Институт криптий, который шокировал даже почитателей Спарты (Plut. Lyc. 28, 13), скорее всего, берет свое начало от примитивных обрядов инициаций, во время которых молодые воины должны были демонстрировать свое мужество, выносливость и ловкость, в том числе и с помощью убийства врага. Этот пережиток в Спарте очень рано трансформировался в социально ориентированный институт. Взгляд на криптии как реликтовое учреждение, удачно вписанное в государственную структуру Спарты, является широко распространенным в научной литературе[011_64]. Еще Жанмэр в своей статье, специально посвященной криптиям, пришел к выводу, что этот древний обряд, характерный для многих примитивных обществ, в исторический период был видоизменен таким образом, что стал осуществлять новую функцию - контроль за илотами[011_65]. Тот же важный, на наш взгляд, момент отмечает и Ю. В. Андреев: криптии, возникнув как одна из разновидностей первобытных посвятительных обрядов, в классовом обществе стали выполнять "функции, по природе совсем им не свойственные"[011_66].

Платон в "Законах" ничего не говорит о целях криптий, но с одобрением описывает сам процесс поисков илотов. Он называет криптии чудесным средством для воспитания выносливости (Leg. I, 633 b-c). Отношение Платона к криптиям как безобидной военно-спортивной организации молодежи нашел свое отражение и в историографии. Так, уже К. О. Мюллер высказывал мысль, что ужасы, о которых рассказывает Плутарх, есть результат плохого понимания им той части "Спартанской политии" Аристотеля, где речь шла о криптиях. В качестве доказательства правильности своего мнения К. О. Мюллер апеллирует к Платону[011_67]. Эпигоны К. О. Мюллера в своем желании "обелить" криптии доходят даже до заявления, что криптии - это что-то вроде спортивного клуба, который был создан "скорее для возбуждения энтузиазма молодых спартиатов, чем для подавления илотов"[011_68]. А. Валлон, выступая против такой "безобидной" трактовки криптий, отмечает, что даже если эта организация и "не имеет такого жестокого характера, который ей приписывает Плутарх, все же она не была простой и безобидной учебой, какую хотел установить Платон в своих "Законах""[011_69].

Трудно разрешимым остается вопрос, что собой представлял институт криптий в организационном плане. П. Олива предполагает, что эти функции исполнял специальный отряд, который был частью регулярной спартанской армии[011_70]. Такой вывод он делает главным образом на основании сообщения Плутарха о наличии в армии Клеомена какого-то подразделения, называвшегося криптией (Cleom. 28). Но, судя по контексту, речь здесь скорее шла о военной разведке, никак не связанной с илотами.

Есть версия, что в период архаики основным объектом нападения отрядов спартанской молодежи оставалось неукрощенное население Западной Мессении. Именно им, по мнению К. Краймс, спартанцы каждый год объявляли войну[011_71]. Позднее институт криптий стал функционировать как исключительно антиилотское формирование, чья деятельность была освящена законом. У нас нет никаких оснований думать, что сфера криптий была шире, чем об этом свидетельствуют источники[011_72].

Легитимность криптиям придавал своеобразный сакральный обряд - ежегодное объявление эфорами войны илотам (Plut. Lyc. 28, 7). С помощью этого обряда с участников криптий как бы снимался грех человекоубийства. Такой символический обряд являлся необходимым юридическим фасадом для самого существования криптий.

Объявленная илотам война a priori делала их всех потенциальными военнопленными, с которыми можно было поступать как угодно, не боясь ни божеского, ни человеческого суда. Но, с другой стороны, по меткому замечанию А. Тойнби, "эта процедура, повторявшаяся каждый год, увековечивала изначальную свободу илотов"[011_73]. Плутарх, сообщая об этом обряде, ссылается на Аристотеля (Lyc. 28, 7). Возможно, и сама фраза, что "эфоры, принимая власть, первым делом объявляли войну илотам, дабы узаконить [т. е. сделать дозволенным] убийство последних (o{pw" eujage;" to; ajnelei'n)", является цитатой из "Лакедемонской политии" Аристотеля. Другим источником по криптиям для Плутарха был, по-видимому, Критий. Вряд ли случайным является почти полное текстуальное совпадение соответствующей фразы у Либания (Critias ap. Liban. Or. XXV, 63) и Плутарха (Lyc. 28, 11), что "в Лакедемоне свободный до конца свободен, а раб до конца порабощен".

Возможно, криптии заключались не только в акциях, связанных с индивидуальным террором, но и в более масштабных предприятиях, где речь шла уже о массовом истреблением илотов. Предание сообщает о двух таких случаях. Когда произошла первая акция, точно неизвестно. Terminus ante quem для нее - землетрясение 464 г. Фукидид сообщает, что "некогда лакедемоняне убедили илотов, нашедших убежище в святилище Посейдона на Тенаре, выйти оттуда и вероломно умертвили их" (I, 128, 1). Во время второй акции, произошедшей в 425 г., было единовременно истреблено 2 тысячи илотов (Thuc. IV, 80, 3-4)[011_74]. По мнению Фукидида, большинство подобных мероприятий имело одну цель - держать илотов в узде (IV, 80, 3). Массовое убийство в 425 г. 2 тысяч илотов произвело на греческий мир такое сильное впечатление, что это событие многократно тиражировалось в течение столетий многими греческими историками. О нем, с еще большими, чем у Фукидида, подробностями, рассказывает Диодор в связи с походом Брасида во Фракию: "Спартиаты, желая погубить самых сильных из илотов, посылают тысячу наиболее высокомерных из их числа, считая, что большинство будет перебито в сражениях. Но они совершили и другое насильственное и жестокое дело, с помощью которого полагали усмирить илотов: ибо объявили через глашатая, чтобы те из илотов, кто совершил что-либо доброе в отношении Спарты, внесли себя в списки, и пообещали после проверки освободить их. А после того, как 2 тысячи внесли себя в списки, они приказали самым сильным [из числа граждан] убить илотов, каждого у себя дома" (XII, 67, 3).

Хотя варианты Фукидида и Диодора в целом не противоречат друг другу, но в деталях они разнятся[011_75]. Так, согласно Диодору, с Брасидом во Фракию отправилась 1 тысяча илотов, а не 700, как у Фукидида. Фукидид не уточняет, как именно погибли илоты. Наоборот, он утверждает, что "никто не знал, где и как они погибли" (IV, 80, 4). Диодор же сообщает, что каждый из 2 тысяч илотов был убит у себя дома (XII, 67, 3). Судя по отдельным деталям, эта "целительная" миссия была поручена членам криптий. Спартанские власти сделали все, чтобы скрыть детали операции. Илотов перебили тайно, напав на них внезапно и, скорее всего, в ночное время. Надо думать, что карательные функции были возложены на участников криптий.

Убийство илотов без суда и следствия в качестве своеобразной превентивной меры производило тяжелое впечатление на весь греческий мир. Исократ среди прочих недостатков спартанцев называет и безнравственное отношение их к человеческой жизни. Возможно, он имел в виду именно этот случай, когда говорил о массовых убийствах илотов как о величайшем из спартанских злодеяний (Panath. 181). Спартанцы, по его мнению, были настолько порочны, что для них убийство стало делом рутинным. Не случайно, по-видимому, Архемах из Эвбеи (III в.), написавший историю Эвбеи, говоря о гарантиях, предоставляемых пенестам государством, подчеркивает запрет на их убийство (ap. Athen. VI, 264 a-b). По мнению И. А. Шишовой, "запрещение убивать пенестов могло обратить на себя внимание потому, что именно этим пенесты более всего отличались от илотов"[011_76].