С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов - Хайнц Шмидт

Так что же произошло? На исходе первого дня наступления танки Роммеля подошли к гребню Алам-эль-Халфа – ключевой позиции всего эль-аламейнского фронта (как позже отметил генерал Александер). Но неожиданно их встретил плотный огонь артиллерии и глубоко врытых противотанковых орудий, а также необычайно мощные налеты средних бомбардировщиков. Истребители на бреющем полете атаковали грузовики с бензином и боеприпасами. Свобода движения атакующих дивизий была скована и ограничена.

Стало ясно, что Монтгомери при полном превосходстве в воздухе, обеспеченном маршалом авиации Теддером, максимально использует артиллерию и выгодное расположение линии обороны, чтобы отрезать атакующих, не вводя в бой танки. Роммель понимал в тот первый день, что эффекта внезапности достичь не удалось. Противник был готов к обороне. Роммель не смог, как собирался, с налета захватить хребет Алам-эль-Халфа. Он хотел прекратить наступление, но начальник штаба убедил его продолжать сражение.

Как потом выяснилось, Александер и Монтгомери ожидали нашего прорыва еще с 5 августа. Когда Африканский корпус не сделал попытки обойти хребет Алам-эль-Халфа с северо-востока – то есть в направлении Александрии, – сражение стало развиваться так, как планировал Монтгомери. Он хотел, чтобы наши танки вышли на сильно укрепленные позиции на хребте, который удерживали 44-я дивизия и две танковые бригады.

На третий день сражения наша спецгруппа все еще находилась в резерве. Доклады с передовой становились все более неопределенными. Мы начали ощущать, что «последний выстрел» перед Александрией в цель не попал. Я сначала с сожалением думал, что в дельте Нила мне будет не хватать тех трех белых мундиров, которые остались в отеле в Асмаре, когда я улетал из Эритреи; теперь мои сожаления стали угасать. У меня появились сильные сомнения, что я, будучи солдатом, смогу увидеть египетские пирамиды.

Наши танки остановились. Как выяснилось позже, противник недоумевал – было ли это обдуманным шагом со стороны Роммеля, предпринятым для того, чтобы выманить танки 8-й армии на контратаку? А правда состояла в том, что наши танки выдохлись в буквальном смысле слова. Горючее, обещанное Роммелю Кессельрингом и Кавальеро, так и не поступило. Королевские ВВС не только влияли на ход событий непосредственно на передовой, но и добились значительного тактического успеха, потопив в Средиземном море три танкера и сбив большое количество наших транспортных самолетов «Юнкерс-52». Командующий Африканским корпусом был ранен, и его сменил фон Тома.

Ночью 3 сентября Роммель оставил попытки прорвать фронт противника. В последующие дни он отошел на свои исходные позиции. Наша спецгруппа не была никоим образом задействована. А тем временем 500 танков «шерман» были уже в Суэцком канале. Роммелю не суждено было покорить Египет.

Я получил две недели на переформирование и интенсивную подготовку своего батальона к дальнейшим боевым действиям. Мы занимались этим к северу от прибрежной дороги между Эль-Аламейном и Эль-Дабой.

Из Германии мы получили подкрепления, состоявшие частично из ветеранов французского Иностранного легиона в Северной Африке и бывших моряков торгового флота, оставшихся без кораблей. И те и другие не имели никакого понятия о дисциплине, но в умелых руках могли стать отменными бойцами. Я с удовольствием поменял бы на них некоторых своих обученных солдат.

Недавно мы получили новые противотанковые орудия. Это были трофейные русские орудия калибра 76,2 мм. Своих легионеров и моряков я обучал на этих орудиях.

Теперь наша разведка докладывала, что британцы планируют высадку с моря между Эль-Дабой и Мерса-Матруком. После этого мой батальон наконец-то получил задание. Мне было приказано занять оборону вдоль берега. Это задание фактически приравнивалось к отпуску. Мы за два дня заняли и оборудовали наиболее важные позиции. Связь между опорными пунктами осуществлялась сетью хорошо замаскированных радиостанций.

Пока одни находились на посту, другие купались в Средиземном море. В лучшую сторону изменилось и наше меню. Мой водитель покупал финики, яйца и птицу у местного бедуина. Но я искоса смотрел на арабов, мирно проезжавших мимо нас на своих ишаках, и на их женщин, семенивших сзади с тяжелой поклажей на плечах. Их острый взгляд, закаленный пустыней, не упускал ничего. Здесь, как и везде, я был убежден, что многие из них были шпионами. Две великие нации упорно сражались в этой ненаселенной и негодной для жилья пустыне, а местные жители, как и прежде, кочевали с места на место в самой гуще сражений, не обращая внимания на войну, считая, очевидно, что она их никак не касается, что это неверные сошли с ума и убивают друг друга (по большому счету так оно и было). Они не носили британских флагов или свастики на своей одежде, и невозможно было понять, на чьей они стороне – на нашей или противника. А может быть, они шпионили за теми и за другими.

А тем временем наши собственные агенты доставляли сведения, из которых становилось ясно, что Монтгомери готовится к величайшей битве, когда-либо происходившей в Африке. Он, как и Роммель, пускался на хитрость и блефовал. Но его способы обмана отличались от роммелевских. Если Роммель маскировал обычные машины под танки, чтобы скрыть свою слабость, то Монтгомери при помощи реек, брезента и мешковины превращал новые мощные американские танки в безобидные с виду транспортные машины, чтобы скрыть свою силу. В пустыне появился новый Лис.

Он также ввел нас в заблуждение прокладкой нового трубопровода с насосными станциями далеко на юге. Завершение его строительства намеренно затягивалось, создавая впечатление, что армия еще не скоро сможет начать запланированное наступление в южном секторе рубежа Эль-Аламейна. Воздушная разведка не смогла распознать, что трубопровод представлял собой всего лишь макет, сооруженный из пустых бочек из-под бензина.

Постепенно психологическое преимущество переходило на сторону Монтгомери. 8-я армия регулярно получала подкрепления в людях и материалах. И его войска знали об этом: он оповещал своих солдат об их прибытии. Пред ним стояла благородная задача – разгромить Роммеля, освободить Египет от угрозы оккупации и тем самым завоевать славу.

Роммелевские же «двухнациональные» войска не получали подкреплений и знали об этом. Он был загнан в тупик; добившись долгожданного триумфа под Тобруком, он не имел сил продвинуться к Александрии; Ближний Восток считался второстепенным фронтом, и Роммель чувствовал, что не сможет стать хозяином Египта.

Кроме того, он был болен. С каждым разом его худоба все больше бросалась в глаза. Кроме осознания своего боевого долга он в течение двадцати месяцев боев в пустыне испытывал постоянные умственные и физические перегрузки. Более года он страдал от повторяющихся приступов желтухи. И сейчас Роммель чувствовал себя измотанным.