Самый жаркий день лета - Абдулла Киа

— Доктор Белл, мы услышали от патологоанатома доктора Моргана, что ребенок может перегреваться втрое быстрее взрослого. Это верное утверждение?

— Да.

— Как вы думаете, человек, далекий от медицины, может это знать?

— Вряд ли.

— Также доктор Морган сказал, что на температуру в машине могут повлиять сотни факторов. Можете назвать некоторые?

— Этих факторов действительно сотни. Расположение автомобиля, окружающие здания, обивка салона. Цвет автомобиля очень влияет на скорость нагревания.

— Да вы что? — изумленно подняла голову Клара.

— Тесты показали, что автомобили темных расцветок греются значительно быстрее белых.

— Таким образом, множество факторов может повлиять на то, пострадает ребенок от гипертермии или нет.

— Да.

— Как по-вашему, человек, далекий от медицины, может это знать?

— Скорее, нет.

— Позвольте мне подвести некоторый итог. Можно считать, что ребенок, оставленный в Великобритании в автомобиле на короткий период времени, вряд ли пострадает от гипертермии, верно?

— Верно.

— То есть Лейла Саид, оставляя ребенка в машине, не могла предположить, что это приведет к его смерти, верно?

— Верно.

— Спасибо вам, доктор. — Клара повернулась к судье: — Ваша честь, у меня больше нет вопросов.

Лейла выдохнула. Хорошо, что она доверилась Кларе. Холодный хирургический подход доктора Белла смягчил ее провинность. Ее ответственность очевидно уменьшилась, даже если присяжные не поверят в непреднамеренность ее действий.

Клару сменил Форшелл:

— Доктор Белл, вы уверяете, будто здравомыслящий человек может не знать о том, что тело ребенка нагревается в три раза быстрее тела взрослого, или о том, что черные машины притягивают солнечные лучи сильнее белых, — начал он раздраженным тоном, будто все, о чем говорили в суде до этого, было несущественной мелочью. Эдвард с помпой достал из папки лист бумаги и внимательно изучил его. — Как вы думаете, здравомыслящий человек может знать о том, что рискованно оставлять ребенка одного в машине на три часа двенадцать минут?

— Мне не вполне ясно…

— Простого «да» или «нет» будет достаточно, доктор, — сердито перебил Форшелл свидетеля.

— Я… — Белл запнулся. — Я бы сказал, да.

— Вам известно, на какое время мисс Саид оставила своего племянника в машине?

Доктор Белл непонимающе уставился на обвинителя.

— Три часа двенадцать минут? — язвительно поинтересовался он.

— Именно, — ответил Форшелл.

С этим он отпустил последнего свидетеля.

Лейла сидела в одиночестве, ковыряя вилкой остывшую пасту. Шарики подсохшей моцареллы скрипели на зубах. Рукола отдавала уксусом, а вяленые томаты с трудом можно было прожевать. Лейла заставляла себя глотать пищу, желудок ныл от нервного перенапряжения. Сегодня был последний шанс выступить перед присяжными, последняя попытка доказать свою невиновность.

Она замерла, когда заметила тень на столе, протянувшуюся у нее из-за спины. Решив, что это Ясмин, Лейла обернулась и тут же залилась краской, увидев детектива Шепарда.

— Вы сегодня хорошо держались, — сказал детектив.

Она не могла разгадать его тон: сарказм? подозрение? Возможно ли, что он похвалил ее искренне? Ничего не ответив, Лейла отпила воды из стакана.

Шепард сел напротив, перегнувшись через стол, и напряженно уставился на нее.

— Что там на самом деле произошло, Лейла?

Она отправила в рот порцию макарон и стала тщательно жевать.

— Да бросьте, расскажите, только между нами. — Кристофер похлопал себя по карманам, показывая, что не прячет диктофон. — Я сейчас не при исполнении, давайте. — Он кивнул, подталкивая ее к ответу: — Выкладывайте. Что тогда произошло? Я знаю, что все было немного не так, как вы описываете.

Лейла с трудом проглотила безвкусный комок пасты и взглянула полицейскому в глаза:

— Почему вы пытаетесь меня запугать?

Шепард откинулся на стуле. Его явно покоробил вопрос.

— Я не пытаюсь вас запугать. Я восхищаюсь вами.

Лейла ощетинилась, готовая к оскорблению: «Я восхищаюсь вами и вашим коварством». Но Шепард не стал продолжать фразу.

— Я искренне считаю вас выдающейся женщиной и не понимаю, как такое могло с вами произойти.

— Я устала это выслушивать, — скривилась она. — Люди ошибаются. Люди забывают. — Лейла прижала руку к груди. — Почему от меня ожидают совершенства?

— Потому что вы к этому стремитесь.

— С чего вы так решили? — отрезала Лейла. — Вы не знаете меня. — Она испуганно вглядывалась в лицо Шепарда, не понимая, чем являлся его визит. Попыткой ее запугать? Или искренним стремлением узнать правду? — А вам вообще можно со мной разговаривать без адвоката?

Кристофер горько улыбнулся одними уголками губ.

— Не-а. Я могу всерьез огрести от начальства.

Лейла непонимающе заморгала.

— И почему же вы здесь?

— Потому что я в долгу перед Максом.

Непроницаемое лицо детектива слегка изменилось в этот момент, жесткие черты разгладились от присутствия почти отеческого теплого чувства, и Лейла чуть было не выложила все как на духу. Взяв себя в руки, она собрала посуду на поднос и встала из-за стола.

— Я просто пытаюсь вам помочь, — сказал на прощание детектив.

— Уверена, так и есть, — холодно ответила Лейла и поспешно удалилась. Сбросив одноразовую посуду в контейнер, она вышла в коридор и увидела, что судебное заседание начинается вновь. Наступило время для заключительных речей.

Эдвард Форшелл поприветствовал присяжных и задумчиво поправил мантию. Лейла ожидала артиллерийских залпов, но он начал речь в успокоительном тоне:

— Уважаемые члены коллегии присяжных, никто здесь не утверждает, что Лейла Саид не заботилась о своем племяннике. То, что она делала для него, достойно всяческого одобрения. — Он сложил руки в замок. — Проблема, однако, в том, что благие намерения не могут и не должны оправдывать серьезный проступок. В нашем случае последствия недосмотра мисс Саид имели разрушительные, катастрофические последствия, и нам пришлось подробно изучать все обстоятельства этой трагедии.

Вот самая краткая фактология. Лейла Саид взяла на себя обязанность присмотреть за племянником в тот день. Она отвечал за него, однако оставила ребенка одного в машине. Она с этим не спорит. Нахождение маленького ребенка в закрытой машине напрямую повлекло его смерть. Мы услышали в показаниях патологоанатома, что температура тела Макса поднялась выше сорока двух градусов — больше, чем способен выдержать даже здоровый взрослый. У мальчика обнаружены признаки обезвоживания и стрессовые язвы в желудке. Причина смерти ясна: автомобильная гипертермия. Представительница подсудимой бомбардирует суд россыпью незначительных деталей: мы слышали долгие рассуждения о цвете машины, формах и географических особенностях, доступных лишь научным сотрудникам, которые могли бы, по мнению защитницы, оправдать поведение мисс Саид в то утро. Но спросите сами себя: можно ли ожидать от взрослого здравомыслящего человека понимания, что оставшемуся в одиночестве в автомобиле ребенку грозит гибель, особенно в условиях летней жары? Я думаю, мы все понимаем, что ответом будет «да». Таким образом, сложенные вместе факты указывают, что Лейла Саид оставила племянника в ситуации потенциально смертельного риска. Это уже по определению преступная халатность. Лейла Саид настаивает на том, что она просто забыла о ребенке, — надеясь, что вы сочтете его смерть трагическим стечением обстоятельств. Но давайте же еще раз пробежимся по тем деталям, которые мы здесь узнали.

Эдвард указал рукой на Лейлу:

— Есть четыре безоговорочных факта, которые мы знаем о Лейле Саид. Первое: когда ее сестре было всего одиннадцать лет, она оставила ее одну на три полных дня. — Он повторил, делая ударение на каждом слове: — Три полных дня. Второе: Лейла Саид солгала, когда Макс под ее опекой получил травму головы. Травма была настолько тяжелой, что, по мнению самой подсудимой, понадобилось срочное вмешательство врачей. Лейла Саид представилась доктору, который осматривал ребенка, как мать Макса. Позже она скрыла это происшествие от настоящей матери ребенка. — Форшелл покачал головой, показывая глубину своего разочарования в человечестве. — Третье: как минимум один раз Лейла заявляла, что готова «придушить» Макса. Я не утверждаю, что она имела это в виду буквально. Я первый готов признать, что любые родители время от времени произносят подобные вещи. — Он поднял палец, прося прислушаться к его словам: — О чем это, однако, должно нам говорить, так это о том, что Лейла Саид не справлялась с напряжением. Оброненная в сердцах фраза сообщает нам, что подсудимая не умеет обращаться с детьми и страдает от взятых на себя обязанностей. Четвертое: мисс Саид поддерживает свой образ успешной женщины, но по факту она не смогла реализоваться в роли матери и жены. В образовавшемся вакууме карьера стала играть для нее непропорционально большую роль. Мы слышали, как однажды Лейла Саид сразу после выкидыша вернулась к видеоконференции. — Обвинитель издевательски улыбнулся. — Очевидно, что мисс Саид ставит работу превыше всего, и в тот момент, когда ее снова нагрузили обязанностями по уходу за племянником, а она оказалась в критической ситуации из-за неразберихи в офисе, подсудимая приняла решение, которое большинство из присутствующих сразу бы отмели: она решила оставить Макса в машине, чтобы решить срочную проблему. — Форшелл сжал тубы. — Вы, возможно, будете сомневаться, признавать ли мисс Саид виновной. Вы можете подумать: «В конце концов, она не имела намерения его убить». Что ж, не имела, но ее поступок повлек за собой летальный исход. Она оставила ребенка в машине в самый жаркий день года, и это было осознанным решением. Лейла Саид виновна в смерти Макса Андерсона. То, что она совершила, я расцениваю как преступную халатность. Ее поступок напрямую привел к смерти ребенка. Таким образом, она виновна в причинении смерти по неосторожности. Она виновна. Я уверен, что во время принятия решения вами будет двигать скорее скорбь, нежели гнев, но признать ее виновной — ваша моральная обязанность. — Легким кивком Эдвард Форшелл обозначил конец своего выступления.