Героика. Сага о не очень хороших людях - Арсений Цой

Леди платья в нем хранит.

Произнеся финальное слово, она вопросительно посмотрела вниз на своего спутника.

— Это конец, — понуро опустив голову, вздохнул Хиггинс. — Ответ — «гардероб».

— Г-РОБ! Г-РОБ! Г-РОБ! — весело запрыгало по пещере шальное эхо.

Издав звонкий хлопок, в воздухе над рыбой-удильщиком материализовался резной шкаф из красного дерева. Большой и широкий, с кучей зеркал, дверок и ящичков, он на мгновение завис, после чего обрушился вниз на ползущую тварь. Раздался оглушительный грохот, аккомпанируемый звоном бьющегося стекла и хрустом ломающихся костей. От удара двери гардероба распахнулись настежь, и наружу взмыли женские сорочки, кофточки и платья. Одно за другим они попадали на каменный пол, заляпанный рыбьими кишками и брызгами темно-синей крови.

— Оу! — недоуменно воскликнул Хиггинс.

Гардероб лежал на спине, почти целиком придавив собой монстра. Вокруг него медленно расплывалась густая сапфировая лужа. Из-под деревянного края торчали бьющаяся в агонии когтистая рука и длинный отросток-удочка. Мерцающая в темноте жемчужина сама собой отделилась от его кончика и подкатилась к ногам Даны и Хиггинса.

— Крутяк! — наклонившись, коротышка проворно сграбастал добычу. Поднеся жемчужину к глазам, он оценивающе оглядел ее со всех сторон. — Кажется, мы не только выжили, Твоя Светлость, но и сумели малость подзаработать.

— Не благодари, — фыркнула Дана. — Ой, какое красивое платье!

Встав рядом со шкафом, она выудила из кучи белья нечто желтое и с цветочками и принялась рассматривать его с умилением. Когтистая ладонь монстра дернулась в конвульсии, после чего навеки замерла.

— Погоди! — неожиданно встрепенулся коротышка. Забыв про жемчуг, он навострил уши, напряженно вслушиваясь в окружающие звуки. — Твоя Светлость! Ты тоже это слышишь?!

— Да! — взволнованно откликнулась Дана. — Как будто что-то булькает!

Подбежав к краю берега, они в отчаянии уставились на пучину. Вода вокруг их острова бурлила. Под ее поверхностью со всего озера стягивались голубые огоньки. Десятки и даже сотни — все они поднимались вверх, словно голодные акулы. Первый из светлячков взмыл над водой и влажно шлепнул на камень свои когтистые ладони. Вздымая брызги, на островок выбралась новая антропоморфная рыба. Ее зрячие глаза отыскали человеческие фигурки. Сияющая жемчужина болталась перед зубастой пастью.

Следом за первой тварью на сушу вылезла вторая, а затем и третья. Дана и Хиггинс бросились в центр острова. Встав у аналоя, они с ужасом озирались вокруг. Со всех сторон к ним подбирались чешуйчатые монстры.

— Жемчужина! — крикнула магиня.

— Что — жемчужина?! — разжав ладонь, коротышка посмотрел на лежащий в ней шарик.

— Скорее! Положи ее в чашу к остальным!

Аналой с книгой высился в пятне бледного света. Чаши по бокам мерцали в темноте, заполненные голубым жемчугом. Рожа Хиггинса стала кислой от разочарования. Мысль, что шанс погреть ручонки уплывает из-под его носа, причинял коротышке нестерпимые, почти физические страдания.

— Ты уверена? — дипломатично начал он. — Может, все-таки есть другой выход?

— Нас сейчас обоих сожрут из-за твоей жадности! — свирепея на глазах, завопила девушка. — Клади, я сказала!

— Эх! — с видом мученика, свершающего акт нечеловеческого самопожертвования, коротышка бросил добычу в чашу. С негромким стуком жемчужина упала на вершину горки и улеглась прямиком в маленькую ямку. Ее сияние слилось с сиянием ее сородичей.

— Довольна?! — прошипел Хиггинс, саркастично разводя руками. — И что теперь?!

Лапа с загнутыми когтями вылетела из темноты и чудом не снесла ему голову. Вовремя увернувшись, коротышка подпрыгнул и пробил ответный апперкот в мокрую челюсть. Щелкнув зубами, рыба-удильщик грохнулась на спину в глубоком нокауте.

Твари обступили центр острова со всех сторон, надвигаясь живой стеной. Повсюду, куда ни глянь, блестела чешуя, мерцали голубые огоньки и скалились изголодавшиеся пасти. Рыбная вонь заполонила все пространство, смешиваясь с металлическим запахом крови. Хиггинс приуныл, оценивая шансы. Дана в ужасе зажмурилась, предвкушая неминуемую гибель.

За их спинами томно зашелестела книга. Страница лениво перевернулась на новый разворот. Оба открывшихся листа были заняты черно-белой литографией. Рисунок изображал просторный зал с колоннами. В его центре стоял замусоренный письменный стол, позади которого возвышалась величественная статуя.

Мерцающие жемчужины в обеих чашах внезапно вспыхнули, как обжигающие звезды. Лавина раскаленного бело-голубого света хлынула от аналоя во все стороны. Поглотив на своем пути Дану и Хиггинса, она в мгновение заполонила всю пещеру, озарив ее самые потаенные уголки. Рыбы-удильщики шарахнулись назад, прикрывая ослепшие глаза когтистыми ладонями. На несколько секунд подземный зал обратился в пылающее нутро сверхновой. Затем свет угас так же стремительно, как и зажегся, и вновь откатился к лежавшей на постаменте книге.

Пещера вернулась в знакомый полумрак. Дана и Хиггинс исчезли без следа. Страница с литографией слегка подрагивала. Черно-белая картинка изменилась. На полу рядом со столом были отпечатаны две лежащие человеческие фигурки.

Глава 2.11

— Вот эта хрень разрубила нашего Грача на две части, — сказал расплывшийся в улыбке Маурисио.

Бегония и Густав взглянули на диск из черного металла. Диаметром не менее двух футов, тот торчал из стены пещеры. Вошедший в камень, словно в масло, он скрылся в нем почти наполовину.

— Край острый, как у бритвы, — доложил неандерталец. — Я даже порезал палец.

— Такая внезапная и абсурдная смерть, — пробормотала девушка.

— Не думаю, что слово «смерть» уместно для голема, — усмехнулся лучник.

— Верно, — кивнул Элендил. Стоя позади, он держал еще один факел. — Мы с Маурисио уже видели.

Нижняя часть Грача в черных штанах валялась неподалеку. Пол рядом с ней обильно усеивали детали «часового механизма».

— Диск зацепил его за ремень, — пояснил эльф, — и протащил за собой, пока не вонзился в стену.

Он с отвращением плюнул на останки бывшего товарища.

— Выходит наш Грач был вовсе и не Грач? И кем же он тогда был? — спросил Маурисио. Поднявшись с камня, на котором восседал, он зевнул и почесал свое брюхо. — Что-то я проголодался.

— Не знаю, — ответила Бегония, — но чует мое нутро, дело здесь не обошлось без черной магии.

— Черной магии!