Зловещий доктор Фу Манчи - Сакс Ромер

Разговор прекратился. Только когда такси повернуло к станции, Смит сказал:

— Ты не считаешь лорда Саутри лучшим инженером-строителем своего времени?

— Несомненно, — ответил я.

— Лучшим, чем фон Хомбер из Берлина?

— Возможно, нет. Но фон Хомбер уже три года как умер.

— Три года?

— Приблизительно три.

— Ага!

Мы успели на станцию вовремя, чтобы получить купе на двоих, и у Смита было достаточно времени на осмотр пассажиров других купе, от локомотива до вагона для проводников. Он закутал лицо до самых глаз и предупредил меня держаться в тени в углу купе. Его поведение было таким необычным, что я умирал от любопытства. Поезд тронулся и он сказал:

— Не воображай, Петри, что я пытаюсь держать тебя в неведении, чтобы потом изумить своей проницательностью. Я просто боюсь, что это безнадежная затея. Мысль, которая побуждает меня действовать, видимо, не пришла тебе в голову. А жаль! Факты показали бы, что она здравая.

— Пока я абсолютно ничего не понимаю.

— Ну ладно. Я не хочу склонять тебя к моей точке зрения. Но попробуй изучить ситуацию, и посмотрим, догадаешься ли ты о причине этой внезапной поездки. Я буду очень воодушевлен, если тебе это удастся.

Но мне это не удалось, и, поскольку Смит был явно не расположен просветить меня на этот счет, я больше не настаивал. Поезд остановился в Регби, где Смит начал о чем-то таинственно договариваться с начальником станции. Однако по прибытии в Л. все стало ясно: нас ожидал мощный автомобиль, в который мы поспешно сели, и до того, как на платформе собралось большое количество пассажиров, уехали на бешеной скорости по залитой лунным светом дороге.

Через двадцать минут быстрой езды перед нашим взором появился белый особняк, ярко выделяющийся на фоне леса.

— Стрэдвик-холл, — сказал Смит. — Дом лорда Саутри. Мы приехали первыми, но доктор Фу Манчи тоже был в поезде.

Только тогда меня осенило.

ГЛАВА XXIII

ПОДЗЕМЕЛЬЕ

— Ваше необычайное предложение повергает меня в ужас, мистер Смит!

Прилизанный человечек в вечернем костюме, похожий на метрдотеля (а на самом деле доверенный адвокат семьи Саутри), возмущенно пыхтел сигарой. Мужественная фигура Смита в дальнем конце библиотеки повернулась ко мне и поверенному, стоявшим возле камина.

— Я в ваших руках, мистер Хендерсон, — сказал он и подошел к адвокату. Его серые глаза метали молнии. — Не считая наследника, который служит за границей, вы говорите, что у лорда Саутри больше нет родственников, которых можно было бы принимать во внимание. Слово за вами. Даже если я не прав и вы согласитесь на мое предложение, никто не пострадает…

— Я пострадаю, сэр!

— Если я прав и вы помешаете мне действовать, вы станете убийцей, мистер Хендерсон.

Адвокат вздрогнул, нервно глядя на Смита, который угрожающе нависал над ним.

— Лорд Саутри был одиноким человеком, — продолжал мой друг. — Если бы я мог сделать такое предложение человеку, связанному с ним кровным родством, не сомневаюсь, каким бы был ответ. Почему вы колеблетесь? Откуда у вас это чувство ужаса?

Мистер Хендерсон опустил глаза, смотря на огонь в камине. Его от природы румяное лицо было теперь бледным.

— Это противоречит всем правилам, мистер Смит. У нас нет необходимых полномочий…

Смит нетерпеливо цокнул языком, вытащил из кармана часы и посмотрел на них.

— Я наделен необходимыми полномочиями. Я дам вам письменное предписание, сэр.

— Это все отрыжка диких представлений. Такое позволительно в Китае, в Бирме…

— Неужели вы готовы пожертвовать человеческой жизнью ради каких-то юридических софизмов? Даже если вы считаете меня безответственным человеком, то уж доктор Петри — стал бы он поощрять подобное, если бы сомневался в его необходимости?

Мистер Хендерсон поглядел на меня жалким, неуверенным взглядом.

— В доме гости, присутствовавшие сегодня на похоронах. Они…

— Они никогда не узнают, ошиблись мы или нет, — прервал Смит. — Боже милостивый! Что вы тянете?

— Вы хотите, чтобы это оставалось в тайне?

— Мы отправимся сейчас вместе: вы, я и доктор Петри. Нам не нужны другие свидетели. Мы отвечаем только перед своей совестью.

Адвокат провел рукой по вспотевшему лбу.

— Мне никогда в жизни не приходилось так быстро принимать такие важные решения, — признался он.

Однако, подстегиваемый неукротимой волей Смита, он все-таки решился. В результате мы трое, выглядя и чувствуя себя заговорщиками, поспешили через парк, освещенный луной, чье спокойствие служило укором бурным страстям. Ни малейшего дуновения ветра в тихой листве. Спокойствие прекрасной ночи умиротворяло природу, склоняя ее ко сну. Но если Смит был прав (а я в этом не сомневался), зеленые глаза Фу Манчи внимательно наблюдали за всем этим, и я даже поразился, почему эта красота не вянет под смертоносным взглядом. Китаец должен был быть где-то совсем рядом. Мистер Хендерсон отпер старую железную калитку и повернулся к Найланду Смиту. Его лицо странно дергалось.

— Бог свидетель, я делаю это против воли, — сказал он, — совершенно против воли.

— Ответственность на мне, — сухо произнес Смит. Голос Смита дрожал. Чувствовалось, что его нервная активность сдерживается в его худощавом теле, готовая выйти наружу. Он стоял неподвижно, прислушиваясь — и я знал к чему. Он поворачивался влево и вправо, напряженно всматриваясь, и я знал, кого он ждал и страшился увидеть.

Деревья смотрели на нас сверху вниз с торжественностью, не похожей на деревья парка, и чем ближе мы подходили к цели, зеленый свод листьев становился все мрачнее и ниже. А может быть, это только казалось?..

По этой тропинке, где играли сейчас пятна лунного света, в похоронном катафалке проехал лорд Саутри, и солнце освещало его путь; по этой тропинке несколько поколений Стрэдвиков отправились на место своего последнего упокоения.

В двери склепа свободно проникал свет луны, которому не мешали ни ветки, ни листья. Лицо мистера Хендерсона выглядело жутко. Ключи тряслись и гремели в его руке.

— Зажгите фонарь, — неуверенно сказал он.

Найланд Смит, подозрительно всматриваясь в темноту, чиркнул спичкой и зажег фонарь, затем повернулся к стряпчему.

— Успокойтесь, мистер Хендерсон, — жестко сказал он. — Это ваш прямой долг перед вашим клиентом.

— Бог свидетель, что я сомневаюсь в этом, — ответил Хендерсон и открыл дверь.

Мы спустились по ступенькам. Воздух здесь был сырой и холодный. Он как бы прикасался к нам липкими пальцами — это ощущение было почти физическим.

Перед узким гробом, который теперь был обиталищем лорда Саутри, великого инженера, которому оказывали почести даже короли, Хендерсон закачался и схватил меня за руку, чтобы не упасть. Ни Смит, ни я не обращались к нему за помощью в жутком деле, которое нам предстояло. Отвернувшись, он стоял у ступенек могильного склепа, а мы с моим другом приступили к работе. Как медику, мне приходилось заниматься такими неприятными вещами и раньше, но никогда в подобных условиях. Казалось, все поколения рода Стрэдвиков слушали каждый поворот каждого винта.