Старший брат царя. Книга-1 - Николай Кондратьев

— Все свершилось как надобно. Вновь крещеную Агафию оставил в семье старосты. А задержался потому, что заехал в Броничи и выправил список хлыновских мужиков, кто, когда, в каком наряде. Помог писарь, дошлый мужик, поминки за то взял. Теперь многих найдем по полкам.

Сказал и захрапел богатырски.

На третий день движения ко Владимиру отряд Шереметева, миновав гиблые болотистые места, вышел на берег реки Клязьмы, где готовилась переправа для полков и царского поезда. Здесь воевода разрешил отдых на полдня, и Юрша возобновил учебу сабельному бою. Для этой цели на вьючных лошадях вместе с запасами продуктов возили несколько затупленных сабель и деревянные ножи. Обычно такие занятия у стрельцов проводились только в слободе, но Юрша продолжал их и в походе. Опытные стрельцы учили молодых разным приемам, нередко бились и между собой. Юрша охотно принимал участие в таких схватках. На этот раз он проводил вроде показательного боя. Два парня нападали на него, а он отбивался от них двумя саблями. Зрелище привлекло не только стрельцов, но и воев из сотни Федора. Сам Федор тоже пришел посмотреть на воинскую потеху. Юрша спокойно, играючи, отбивался от нападающих, делая замечания:

— Так... Правильно... Слабый удар... А теперь держись!

Резким выпадом оттолкнул одного из стрельцов, другого, отведя его саблю, шлепнул по спине саблей плашмя со словами: «Убит». И тут же напал на первого, под одобрительные крики присутствующих выбил у него из рук оружие.

Стрельцы продолжали занятие под наблюдением Акима, а Юрша сбросил кольчугу и отошел с Федором в сторону.

— Я слышал про тебя, Юрий Васильевич, что ты первый в сабельном бою, — тот дружески обнял за плечи Юршу. — А сейчас узрел: есть чему поучиться.

— Я тоже наслышан, как ты татар крушил. Так и у тебя поучиться есть чему. Мне говорили — у туляков свои сабельные приемы есть. Давай, ежели желаешь, стукнемся.

Федор согласился, условились биться до первой болятки, то есть до чувствительного удара. Федору принесли кольчугу и шлем.

Бились молча, старались не отступать, звенели сабли, сыпались искры. Зрители скоро заметили — Юрша отступает больше Федора. Вскоре он поднял руку, бойцы сняли шлемы. Аким подал полотенце.

Несмотря на теплый вечер, на лбу Юрши высыпали только капельки пота, а у Федора светлые волосы потемнели от обильного пота. Юрша подал руку сопернику:

— Слава тебе, Федор Захарович! Вижу: силой тебя не возьмешь. Меня дважды рубанул.

— Юрий Васильевич, не греши! Я твоим ударам счет потерял.

— Слабые были удары, сильные ты все отбил. Побеждать таких, как ты, богатырей по-другому нужно. Знаешь бой на сближение?

— А как же. Это с ножом?

— Вот, вот. Давай, Аким, ножи.

Опять надели шлемы. Федор взял нож в левую руку, Юрша засунул свой за пояс. Федор удивился:

— А ты чего нож хоронишь?

— Выну, когда потребуется. Начали?

Федор решительно нападал, Юрша отступал. Чем дольше шел бой, тем заметнее становилось, что Юрша слабел. Федор заметил это и усилил нажим. И вдруг... Он не понял, что произошло: его саблю Юрша в мгновение ока отвел в сторону, сблизился и деревянный нож прижал к горлу. Федор не верил своим глазам:

— У тебя нож в правой?! Когда перебросил саблю?

— Смотри, как это делается.

— Ух ты! Ну-ка еще раз.

Юрша показал.

— Здорово! Буду знать.

Юрша предложил:

— Повторим?

Во время боя Юрше послышался предупреждающий голос Акима, но он не понял, о чем тот сказал. А сейчас, когда бой окончился, почувствовал непривычную для такого момента тишину. Оглянулись одновременно с Федором — в двух саженях на коне воевода Шереметев. Отвесили ему поклон со словами:

— Не обессудь, господин воевода, увлеклись.

— Одобряю. Достойное занятие для воев. Где, сотник Юрий, научился бою?

— Был у нас в монастыре наставником Деридуб. У великого князя Василия Иоанновича непобедимым единоборцем считался.

— Похвально. Значит, в монастыре не терял времени зря. — Слезая с коня, сказал: — Рассказывай, как дела. Айда в твой шатер, и ты, Федор-сотник, тоже.

Юрша смутился:

— Нету у меня шатра, шалаш вот.

— Что ж, в походе другой раз шалаш милее шатра шелкового.

Шереметев сел на кошму, постеленную Акимом, пригласил и сотников. Обратился к Юрше:

— Помнишь, сказал тебе: «Сотник своей воли не должен иметь». Так оно и получилось. Стрелецкий голова гонца пригнал, государь тебя требует. Кого за себя оставляешь?

— Десятника Акима. Вот он. — Аким низко поклонился под оценивающим взглядом воеводы.— А трехсотенным?

— Если дозволишь, сотника Федора.

— Добро. Старшим будет он...

Простившись с князем, Юрша в сопровождении двух стрельцов двинулся в стан царя. В пути видел, что при свете костров мужики и вои все еще продолжали укладывать длиннющую гать.

Утро следующего дня Юрша встретил около голубого шатра государя. Рядом, под навесом, устанавливали походный алтарь, вешали складни. Подходили воеводы. Стрелецкий голова, увидев его, затрясся весь, ругался свирепо, но шепотом — боялся разбудить царя. Немного успокоившись, сказал:

— Ты... едва голову с меня не снял! Государь молнии метал. Что он с тобой сделает, не знаю, но добра не жди.

Выглянул Спиридон, поманил Юршу:

— Плетью бить станет, лицо хорони. Пошли.

Иван встретил Юршу страшным взглядом широко открытых глаз, казалось, вот-вот из них посыплются искры. У Юрши все похолодело внутри и моментально ослабли ноги. Стоял согнувшись в низком поклоне. Потом, преодолев страх, поднял голову и посмотрел на искаженное злобой лицо царя. Иван заговорил глухим, утробным голосом:

— Сбежать хотел, раб лукавый! Спирька, бери плеть.

Спиридон с радостной готовностью, засучив рукава, схватил плеть. Юрша, не отрывая взгляда от лица царя, твердо произнес:

— Мне некуда бежать, государь. Я выполнил твое повеление.

Иван изумился. Он веровал в свою цепкую память, а тут не помнил о таком приказе.

— Что это я тебе повелел? — вроде как пропел Иван.

— Государь, намедни ты пришел с пира, взял письмо государыни. Прочел и велел расспросить боярыча Федора и других о деле под Тулой. Федор же ушел в ертоул. Чтоб порасспросить туляков, я со своей сотней пошел с ним.

Иван не терпел, когда его уличали в какой-либо оплошности. А тут его обвиняют в забывчивости!

— Стража!

Около Юрши оказались два крепких стрельца. Но Иван тут же вспомнил: он хотел послать сотника во Владимир. И он изменил свое решение:

— Стража, готовьте коней. Будете сопровождать сотника, он скажет куда. Ступайте. — Иван поднялся с ложа, несколько раз прошелся взад-вперед по шатру. Остановился перед Спиридоном: — Брось плетку, чего стоишь! — Тот скрылся в темном углу шатра. — На сей раз прощаю тебе, сотник. — Юрша низко поклонился. — В другой раз не миновать тебе Мокруши. Федьку задержал бы моим именем. Впредь никуда не отъезжай без моего ведома. Теперь о деле. Спирька, выдь... Поедешь во Владимир к Прокофию. Скажешь: встречать меня будут перед обедней на этом берегу Клязьмы. Молебен и прочее... После мы войдем во Владимир, а он с домочадцами пусть уезжает к себе в Собинку и ждет меня. Куда я отъеду из Владимира, должен знать только ты, Прокофий, ну и Спирька. Понял?

— Понял, государь.

— Стрельцов оставь у Шереметева. Дальше поедешь один. Сюда не возвращайся. Потребуешься мне во Владимире.

Юрша во Владимир прибыл после полудня. Разыскал Прокофия в архиерейском подворье, где готовились палаты для государя, передал ему повеление Ивана Васильевича. Здесь ни Марии, ни Таисии не было. Только к вечеру узнал, что живут они у родственников. Рано поутру, уже стоя в кустах неподалеку от частокола усадьбы родственника Прокофия, смотрел, как просыпается дворня. Когда ударили колокола к заутрене, удвоил внимание и вовремя заметил выходящую из ворот группу женщин, среди них сразу отыскал Таисию. Определив, в какую церковь направляются, задами обогнал их и, смешавшись с толпой, стал ждать.

Первыми вошли в церковь знатные люди, потом повалил простой народ. Половину службы изнывающий Юрша протолкался среди молящихся, чтобы оказаться подле Таисии. Наконец это удалось, он легонько дотронулся до ее руки. Но она так страстно молилась, что прикосновения не заметила. Тогда Юрша осмелел и взял ее под руку. Она испуганно взглянула, и краска залила ее лицо, шею. Таисия забыла про службу и не отрываясь смотрела на него. Потом прошептала: «Брови совсем выгорели у тебя» — и принялась быстро-быстро креститься. И снова прошелестел ее шепот: «Надолго?» Ответил: «До государя». Она: «К обедне поедем к Покрову». Он: «Буду там».

Произошло движение в народе, оказывается, служба уже окончилась. Юрша одним из первых покинул церковь, встал в стороне и провожал взглядом боярышню. Она несколько раз оглянулась.