Гарнизон рассеченной скалы (СИ) - Чагин Павел

Вздохнув, Нима безвольно повисла на ее руках. Вскоре сияние прекратилось. Дева убрала крылья за спину и поставила эльфийку на ноги. Но отпускать не спешила.

— Ну прости… — попросила она. — Не сдержалась. Ты же знаешь как это бывает?

— Знаю, — буркнула Нима и попыталась ее оттолкнуть. На этот раз ее отпустили.

Лицо ее было целым, шея уже не болела. Взглянув на валькирию снизу вверх, она отступила на пару шагов. Хотя острые лезвия на концах крыльев без труда достали бы ее и здесь. Она в принципе без труда могла бы лишить ее жизни…. Видать и правда переменилась.

— Ты спросила почему он здесь? — продолжила диалог Сольвейг.

Нима кивнула.

— Арон… — голос ее дрогнул. — Он пришел сюда умирать.

— Как… умирать? — вздрогнула Нима.

— Вот так… — Сольвейг развела руками, признаваясь в своем бессилии. — Он медленно угасает. Раны его не прошли даром.

— Но как? Ты же такая вся сильная, могучая… разве не можешь его исцелить?

— Значит и у меня есть пределы… — грустно улыбнулась она. — Знаешь, почему он стал всадником?

— Нет…

— А потому, что мы делаем для него лекарство из крови волков. Он пахнет для них как свой. Поэтому Зола его выбрала. Я могу лишь облегчить страдания, как оказалось. После падения со скалы, я смогла вылечить его руки, ноги, срастить ребра… но душу вылечить не смогла. В белых горах отличные лекари. Они нашли способ как вырезать его сломанные крылья и собрать спину из кусков. В 13 лет раны хорошо заживают. Но потом все стало хуже. Любой порез, любой ушиб… в общем все плохо. Кончилось тем, что он устал бороться с недугом и попросил дать ему свободу жить и умирать так, как он сам этого хочет. Мы посоветовались с отцом и решили, будь по сему. Он ведь первенец мой, понимаешь…

Нима растерянно наблюдала за тем, как валькирия утирает слезы. Откинув пыльный полог, она присела на край скамьи.

— А что за история со скалой? — осторожно спросила она.

— А, сущая глупость… — отмахнулась она. — Мальчики бывают жестоки, особенно если чувствуют в себе силы. А этот еще и характером пошел в меня. Видишь ту женщину?

— Вижу.

— Это Кили. Она любит его, наверное, больше, чем родная мать. Когда Арон подрос, он придумал себе забавную, как ему казалось игру. Он выискивал Кили на земле и выжидал. Хватал внезапно и уносил в небо. Такие вот развлечения. Сама Кили была не в восторге, но просила не наказывать мальчика. Мы пытались воззвать к его разуму, разговаривали, предупреждали… но он не слушал. Считал что всегда и все контролирует. Пока опасения наши не сбылись…

— Он что то с ней сделал? — догадалась Нима.

— Он уронил ее в море с высоты птичьего полета. Рядом со скалами. Внезапный поток воздуха, северный ветер… Пытался искать сам, но потерял из виду. Не сразу, но ему хватило смелости прийти за помощью. Ночью разразился шторм и поиски пришлось отложить. И тут он решил искупить вину по-своему. Мы не успели его удержать. Арон набрал высоту… и сложил крылья, в аккурат над острыми скалами. А к утру Кили волной выбросило на берег. Она была жива, хоть и искалечена, но он этого не знал.

— А что потом?

— Потом? Кили мы подлатали. С человеческими телами все проще, хотя увечья остались. А вот с Ароном… даже отец не смог исправить его увечья. То пламя что ты видела — это от него. Сегодня мой мальчик впервые проявил свой дар. Должно быть твоя подружка очень дорога ему? А он дорог тебе… судя по тому, как ты его защищала.

— Я не бросаю своих на войне, — сухо проронила Нима. Рассказ валькирии поверг ее в уныние.

— Ну да… ну да… это я уже слышала. — грустно вздохнула Сольвейг. — Мне можешь не лгать.

— Так ты заберешь его?

— Нет, не заберу. Как любящая мать я сдержу обещание и буду молча наблюдать, как он сражается. Сегодня случай исключительный. Так сложилось что отец его впал в длительный сон, и я его заменяю. Я здесь для встречи с неким Ольгердом. Хансон сказал, что дело серьезное… Но у меня есть к тебе просьба.

— Ну?

— Пригляди за моим сыном. С тобой он в надежных руках, — попросила Сольвейг.

— Мне что теперь, всю жизнь быть ему нянькой? — огрызнулась Нима.

— Ты очень меня обяжешь… учитывая, что продлится это не долго.

— Сколько?

— Месяц… может быть два, — всхлипнула могучая дева. — Если он раньше не погибнет в бою.

— Так скоро? — голос эльфийки дрогнул. — И ничего нельзя сделать?

Сольвейг лишь покачала головой.

— Он и так прожил долго, учитывая прогнозы врачей. У него сильная воля. Мой мальчик научился заботиться о себе… и о других. Я этому искренне рада. Но его тело уже на пределе. Лекарства и мои способности лишь продлевают мучения. Даже если бы он их пил вовремя, мало что изменилось бы… — констатировала она, резко померкнув в своем величии.

— Я… ничего не могу обещать, — проговорила Нима. — Но постараюсь быть рядом.

— Большего и не требуется… — облегченно вздохнула Сольвейг.

— Но не думай, что я простила тебе все…

— Ни ты первая, ни ты последняя… Я рада, что мы смогли объяснится. Все сказанное было только для твоих ушей, капитан Нима Лимнис.

— Поняла я, не дура. Хансон знает?

— В общих чертах. У него и так забот хватает. Теперь и ты знаешь. Если вдруг что-то нужно, оружие там, лекарства или снаряжение… не стесняйся, проси напрямую. У Эмбер со мной есть связь.

— Эмбер?! — удивилась Нима.

— Да… — дева слегка смутилась. — У нас с ней, знаешь ли, были общие интересы…

Валькирия прервала разговор и торопливо вернулась к столу. Кузнец, издав тихий стон начал приходить в себя…

Глава 34. Что ты со мной сделал?!

Убедившись, что с ее драгоценным сыночком все будет в порядке, крылатая дева со своей свитой перекочевала в расположение Хансона. Там у нее состоялся серьезный разговор с седоволосым и его спутницами. Судя по тому, что летающее судно покинуло двор далеко за полночь, все было серьезно. Кузнеца оставили на столе до утра. Женщина в белом осталась. Она прилепила ему что-то на шею и накрыла одеялом. Тот проспал до утра как убитый. Сама же она не смыкала глаз. Нима не горела желанием заводить новые знакомства и ушла в свои покои. Если так можно назвать закуток, отделенный тяжелой брезентовой шторкой. Раньше там хранили церковную утварь.

Проснувшись, Арон первым делом увидел Кили. Она сидела у окна в глубоком потрепанном кресле и разглядывала витраж. Попутно заворачиваясь в одеяло, Арон уселся на столе и свесил босые ноги.

— Привет, кили. Ты как здесь?

Вздрогнув, женщина перевела на него встревоженный взгляд и тут же заулыбалась.

— Матушка твоя попросила меня остаться. Нужно помочь Эмбер с раненными.

— Матушка? — удивила он. — Она была здесь?

— Сольвейг вытащила вас с поля боя, а потом позаботилась о твоем здоровье, — напомнила она.

— А… ну да. Что — то припоминаю. Голова раскалывается!

— Нужно поесть. Желательно мяса.

— А Нима где? — оглядевшись, спросил он. Проснуться посреди храма, да еще и нагишом, он как-то не ожидал. Произнося заклинание над Линой он вообще не планировал «просыпаться».

— Капитан у себя, — она указала на шторку справа от витража.

Арон спустил ноги на холодный пол и тихонько заглянул за полог. Лимнис он застал полураздетой. Лицо ее опухло от лез. Прошлепав босыми ногами по комнате, он уселся на кровать рядом с ней.

— Как Лина? — спросил он.

— Еще не заю. Говорят, что жива, — уныло отозвалась она.

— Рад слышать….

— Так ты, значит, королевских кровей?

— Формально, — пожал он плечами. — Матушка… она много тебе рассказала?

— Все.

— Ну, что ж, так даже лучше. А братец твой как?

— Идет на поправку, а что?

— Да так… надо бы его успокоить. Раз я королевских кровей, то теперь смогу на тебе жениться, и честь его не пострадает….

— Придурок! — Нима сильно ударила его кулаком. — Да как ты вообще можешь говорить о таком?!

— А что? У нас, считай уже все было. Пойдешь за меня? — улыбнулся кузнец, глядя ей в глаза.