Врач от бога - Ирина Градова

– Да уж, глупость так глупость! – покачал головой Мдиури. – Надо было использовать арендованный автомобиль, как сделал Гаспарян: если бы он не заговорил сам, то связать его с убийством Пластун было бы не так-то просто!

– Думаю, Светлину требовался именно большой автомобиль, – сказала Вика. – Как считает Карпухин, Светлин вовсе не ставил целью вас убивать, хотел только припугнуть и лишний раз перевести стрелки на «Фармацию»: вы, мол, нас закрыли, а мы вас переедем! Он рассчитывал на то, что в полутьме, в грозу, огромная машина, преследующая вашу, заставит вас пережить несколько неприятных мгновений, но не принял в расчет плохие погодные условия и решительность Андрея Эдуардовича. В результате произошла серьезная авария, которой Светлин, скорее всего, не планировал.

– А последние трое пострадавших? – спросил Лопухин. – Их-то за что?

– Опять же могу высказать только карпухинские предположения, – сказала Вика. – Никто из подельников не знал о том, что Светлин отравил еще троих, хотя в этом сомнений нет – его опознал и Перов, и работники закусочных. Видимо, он перепугался, когда выяснилось, что мы не повелись на его план, а стали шерстить настоящих убийц. Они-то уже расслабились, решили, что следствие пошло по ложному пути, на который они рассчитывали, а тут мы – и все того и гляди пойдет прахом! Требовалось срочно вернуть нас к «Фармации», потому и появилась очередная статья Афанасьева и три новых трупа. Только вот тут вышла осечка: статью Сергей сдал раньше, чем планировалось, так как намеревался свалить из города, хоть и вышла она после последних отравлений.

– И тут Светлин снова напортачил! – усмехнулся Павел. – Ну кто поверит, что пьянчужки так пекутся о своем здоровье, что станут покупать дорогущий «Виталайф»?

– Наверное, он на это и не рассчитывал, – предположила я. – Мы стали разыскивать Афанасьева, трясли окружение его приятелей-убийц, и он, возможно, запаниковал. Решил отвести от себя и от них подозрения и снова воспользовался синильной кислотой. Помните, кажется, даже вы, Илья, высказывали подозрение о некоем маньяке-отравителе?

– Карпухин тоже так считает, – кивнула Вика. – Любая версия, отличная от реальной, прекрасно подошла бы Светлину.

– Да, но почему он решил взяться за низы общества? – удивился Мдиури.

– Да потому, что Светлин – не убийца! Всю грязную работу совершали его подельники. Вполне вероятно, он вообще не считал этих выпивох за людей, мог даже думать, что делает благое дело, избавляя общество от вредоносных элементов. Кроме того, Светлин никого специально не травил – ему было абсолютно наплевать, кто окажется настолько неосторожен, чтобы выпить оставленный незнакомым человеком алкоголь! Если бы приятели Светлина молчали, то Карпухину с доказательствами пришлось бы несладко: оставление отравленной водки в закусочных за умышленное убийство не сойдет – мало ли зачем он оставил на столе бутылку?

– Ты шутишь! – воскликнул Илья. – С синильной кислотой? Три раза?!

– Вот ты сомневаешься, Илюша, – серьезно сказала Вика, – а при наличии хорошего адвоката еще и не такое можно оправдать! В общем, Светлин «подкрепил» убийства еще одной статьей «от Афанасьева», в надежде в очередной раз запутать следствие. Ошибся он только в том, что дал информацию журналисту до того, как отравил этих людей. Наверное, он договорился с ним на определенную дату, планируя новые убийства, потому что не мог тянуть и должен был действовать быстро. Но он не предполагал, что Сергей сдаст статью раньше, хоть и выпустили ее в назначенный день – по просьбе Афанасьева. Журналист, видать, струхнул, почуяв, что запахло жареным – слишком много трупов, вмешательство вице-губернатора – она, оказывается, звонила в газету и угрожала их прикрыть…

– Вот ты, Викуша, говоришь, что Светлин – не убийца, – заговорил Павел, – а как же быть с Афанасьевым? Его-то он кокнул – ну, или нанял кого-то?

– Похоже, Светлин тут ни при чем, – покачала головой Вика.

– Как это – ни при чем?! – почти одновременно вопросили несколько из нас.

– Вроде бы нашли тех, кто убил журналиста, – вздохнула девушка. – Два хмыря каких-то подвозили его в аэропорт, видели хорошие кожаные чемоданы и, видать, решили, что смогут поживиться. Они утверждают, что не намеревались убивать, но Афанасьев стал защищаться – уж больно не хотелось ему отдавать ту большую сумму денег, которую он вез с собой!

– Вот это совпадение! – развел руками Лопухин. – Нарочно не придумаешь!

Все мы замолчали на какое-то время. Потом Павел сказал:

– В общем, что и требовалось доказать – все из-за бабок! Кто бы мне ни рассказывал о ревности, мести, других причинах, практика в очередной раз показывает, что основным мотивом для убийств является все-таки человеческая жадность! Бывают, конечно, исключения, но они скорее исключения, чем правила – это я вам как психиатр говорю!

А мне вдруг стало очень-очень грустно от этих слов Павла. Бедная Лида погибла просто потому, что ее муж не хотел терять бизнес, ему, между прочим, не принадлежавший. Она мечтала о любви, морила себя голодом, изнуряла спортом – и все в надежде понравиться, испытать наконец чувство, которое многие другие абсолютно не ценят. И как раз тогда, когда Лиде наконец-то повезло и она обрела свое счастье, ее безжалостно лишили жизни! А она-то считала себя виноватой перед Анатолием, не хотела его огорчать и потому тянула с откровенным разговором и даже пыталась бороться с собой. Только для Лиды деньги ничего не значили…

Домой я возвращалась в расстроенных чувствах. Вот же интересно – думала, мне станет легче, как только все прояснится и я узнаю, кто и почему убил мою школьную подругу, но ничего подобного не произошло. Стало только хуже. Пятеро друзей выпили на встрече выпускников и с легкой душой спланировали убийства своих ближайших родственников. Они действовали не в состоянии аффекта, а в полном сознании, шаг за шагом осуществляя зловещий, почти гениальный план, придуманный бизнесменом, который, не справившись с конкуренцией, решил убрать более удачливого соперника, свалив на него вину за гибель людей. Два человека, пусть и не относящиеся к сливкам общества, но все же никак не заслуживающие смерти, умерли просто для того, чтобы запутать расследование. Все это выглядело настолько цинично, что никак не укладывалось в моем мозгу.

Открыв дверь, я сразу же услышала веселые голоса на кухне. В одном из этих голосов я узнала Славкин и удивилась: мой бывший не предупреждал о своем визите, и в данный момент его присутствие вызвало у меня сильное раздражение. Однако среди общего гомона мои сенсоры вычленили еще кого-то, совершенно незнакомого. Куся, как обычно, принесла мне тапку и ошивалась вокруг, пока я снимала уличную обувь. Войдя на кухню, я чуть не свалилась в обморок при виде Люсьены, восседающей в центре стола рядом с моим сыном! Ее холеная рука с безупречным маникюром лежала поверх ладони Дэна, и это повергло меня в состояние гнева, смешанного с ужасом.

– Ма! – радостно воскликнул сын, вскакивая и, слава богу, вырываясь из цепкой лапки Люсьены. – Как здорово, что ты так рано пришла!

– Да, Агния, – заговорила женщина низким, очень сексуальным голосом – будь я мужчиной, непременно повелась бы на эти призывные интонации! – Мы пришли, так сказать, за вашим благословением!

Наверное, я побледнела, потому что Дэн протянул ко мне руки, а Славка вскочил с места, словно испугавшись, что я сейчас сомлею.

– Б-благо…словения?! – просипела я, отталкивая сына. Господи, да они все сговорились – Славка-подлец, сын… Но мама-то, мама?! Не она ли причитала, что ее внук сошелся с женщиной гораздо старше себя, а теперь она сидит рядом с этой женщиной и ведет с ней легкую светскую беседу?!

– Тебе плохо, ма? – испуганно пробормотал Дэн. – Что-то случилось? Мы так хотели тебя порадовать…

– Порадовать?! – взвилась я. – Вы думали, что это меня порадует?!

– Успокойся, Агния, это не то, о чем ты подумала! – воскликнула мама, приподнимаясь из-за стола.

И она туда же! Вот уж от кого-кого, а от родной матери я такого предательства не ожидала!

– Мы, знаешь ли, смели надеяться, – проговорил Славка слегка обиженным тоном, – что успех твоего сына должен вызвать у тебя только положительные эмоции!

– Успех Дэна у женщин для меня отнюдь не тайна! – рявкнула я, испепеляя Люсьену взглядом, на что та удивленно подняла брови и стала оглядываться по сторонам – очевидно, в поисках поддержки.

– Да при чем тут женщины?! – воскликнул мой сын. – Мама, мы же с тобой договорились, что я все тебе расскажу, когда придет время, так?

Я машинально кивнула.

– Так вот, время пришло! – продолжал он. – Люсьена – мой агент!

– Кто?! – переспросила я, опускаясь наконец на стул рядом с мамой и пялясь на гостью выпученными глазами. Мне почему-то пришло на ум диккенсовское сравнение: «Он чувствовал себя так, как, наверное, ощущал бы себя молодой лосось на вершине большой египетской пирамиды». Наверное, сейчас я очень походила на того лосося – для всех, кто сидел за кухонным столом в окружении деликатесов и бутылок с шампанским.