Этноспорт. Руководство пользователя - Алексей Кыласов

содержит механизмов урегулирования, возникающего естественным образом неравенства. И. Валлерстайн (1930–2019) заключает, что «великая иллюзия теории модернизации состояла в обещании сделать всю систему “ядром” без периферии. Сегодня вполне очевидно, что это невыполнимо» [Валлерстайн 1996: 20].

Обращение к проблематике мировой экономики в контексте нашего исследования обусловлено тем, что совокупный мировой капитал стал глобальным донором и обеспечил устойчивое развитие мирового спорта как системы. В результате такого анализа, спорт может быть сопоставлен с иерархией капиталистической мир-системы, состоящей из ядра (развитых стран Запада) и периферии (стран Третьего мира). Высокая адаптивность спорта обеспечила ему имидж спутника модернизации и сделала его одним из универсальных инструментов глобализации. Немаловажную роль сыграло и «благородное происхождение» спорта, он был рожден в Великобритании — первой из всех стран вставшей на путь Прогресса. Британский опыт, ставший догмой индустриализации, побуждает копировать весь образ жизни англичан, включая формы досуга, где спорт имеет привилегированное положение во всех слоях общества. Именно в Pax Britannica впервые в истории спорт оформился как социальный институт и приобрел черты общенационального приоритета.

Стоит отметить, что в самом начале распространения англосаксонского спорта Запад превосходил весь мир и доминировал в науке, общественной жизни, политике, экономике, а также в технологическом развитии. Кроме того, на рубеже XIX–XX вв. европейцы или выходцы из Европы составляли едва ли не половину человечества, что во многом оправдывало вестернизацию глобальных преобразований [Кыласов, Гавров 2011].

Ситуация радикально изменилась к концу XX в., когда Китай, Индия, Япония, Корея и другие страны Юго-Восточной Азии стали промышленной опорой Запада. Произошедшие индустриальные изменения привели к реформированию и эволюционным преобразованиям всей социальной инфраструктуры Востока. Появились новые институциональные формы спорта, которые мы рассмотрели в подразделе о цивилизационных методах исследований, эти новые формы создают эрозию в некогда монолитном англосаксонском спорте. Зародившиеся на Востоке, новые формы спорта проникают на Запад и продолжают свое автономное существование даже в чужой цивилизационной среде: восточные единоборства, исламский спорт, сионистское спортивное движение «Маккаби» и множество этнически стилизованных видов спорта.

Важно отметить, что новые культурные формы спорта, возникшие под воздействием этнокультурных и религиозных особенностей, легитимированы в рамках национальных государств. Например, в России и республиках бывшего СССР они так и называются — «национальные виды спорта». Но такое определение — не более, чем игра слов: «национальность» видов спорта нельзя принимать всерьез с учетом их интернационализации — стремления распространиться по всему миру. И. Валлерстайн отмечает, что с позиций мир-системы капиталистической экономики, национальные государства имеют только внешние признаки независимости, но по факту они детерминированы в глобальные процессы. Следовательно, «национальные виды спорта» тоже не являются таковыми, потому что (к примеру) абсурдно считать японцами всех тех, кто практикует дзюдо.

Изучив учредительные документы признанных международных спортивных организаций, которые объединились в Глобальную ассоциацию международных спортивных федераций (GAISF)68, мы установили, что иерархия в спорте строится на принципах колониальных отношений. Международные спортивные организации, штаб-квартиры которых находятся исключительно в развитых странах Запада, выступая как метрополии, облагают организации стран периферии поборами в виде членских взносов (membership fee), специальными сборами за участие в соревнованиях (licensing fee), а также взымают плату за право проведения (royalty-free) международных турниров. При этом сам процесс сбора денежных средств представляет собой уплату подати (налогов) захваченных территорий. Проведение международных турниров носит разрешительный характер со стороны метрополий и подлежит обязательному уведомлению о намерении, которое должна одобрить Высшая инстанция — международная спортивная организация.

Таким образом, мы установили, что международные спортивные организации являются ядром мир-системы спорта. Периферию мир-системы спорта образуют национальные федерации и специализированные институты, деятельность которых направлена на всестороннее развитие спортивной индустрии как совокупности международных спортивных организаций. Внутри периферии спорта сложились следующие институты: антидопинга, спортивной журналистики, спортивной индустрии (оборудование и экипировка), спортивного маркетинга, спортивной медицины, спортивного менеджмента, спортивной науки, спортивного права, спортивных сооружений (строительство и эксплуатация). Организации ядра и периферии мир-системы спорта имеют общее глобальное распространение и заинтересованы в кросс-культурном продвижении общих ценностей, а также едином демократическом принципе взаимодействия с государственными органами и бизнесом. Такой подход вполне укладывается в определение коммунитаризма А. Этциони, разработавшего теорию взаимодействия глобальной совокупности местных сообществ, руководствующихся ценностями «всеобщего блага» (1993) [Этциони 2004: 95].

Результирующим документом, отражающим текущий статус мир-системы спорта, стала Международная хартия физического воспитания, физической активности и спорта (1978), которая носит конвенциональный характер и декларирует общие походы к развитию и оценке состояния спорта в странах [Хартия о спорте]. Ключевыми стали следующие положения хартии: «органы государственной власти должны обеспечить соблюдение права спортивных организаций на свободу ассоциаций, отсутствие каких-либо ограничений в осуществлении этого права, помимо ограничений, предусмотренных законом и необходимых в любом демократическом обществе». Особое внимание в документе уделено автономии спортивных организаций, «свободы установления регламентов и контроля за применением правил проведения спортивных соревнований, определения организационной структуры и структуры управления своих организаций и проведения выборов без какого-либо вмешательства извне». Но главным положением, гарантирующим устойчивое развитие спорта, стало обязательство стран-участниц предоставлять финансовую, материальную и иную поддержку организациям, оказывающим услуги в области физического воспитания, физической активности и спорта, при этом государственные органы имеют право осуществлять ревизии и надзор за надлежащим использованием выделенных ими ресурсов.

Таким образом, согласно определению (1974) И. Валлерстайна [Валлерстайн 2001], можно заключить, что спорт стал одной из основных мировых систем наряду с денежной системой, глобальными индустриями, коммуникациями и транспортом. Культурологический подход позволил выявить, что транслируемые спортом смыслы органично вписываются в каждый из пяти уровней культурного пространства теории «воображаемых миров» (1996) американского социального антрополога А. Аппадураи, развивающего идеи И. Валлерстайна: медиапространство, пространство идей, технопространство, финансовое пространство, этнопространство [Appadurai 1996].

В ходе исследований была выявлена дихотомия в культурной перцепции спортивного контента, основанного на позитивизме бинарного нарратива, в котором признается, что спорт способствует формированию здорового образа жизни (ЗОЖ) и трансформации социального пространства в целях поощрения физической активности населения, при этом негативные последствия развития спорта рассматриваются как неизбежно возникающие фракталы рисков потенциального травматизма, обусловленнного преодолением интенсивных физических нагрузок, а также возникающие контексты социальной агрессии, вызванной развитием единоборств, хулиганством болельщиков и внесудебными санкциями за нарушение правил соревнований вопреки устоявшимся нормам и принципам современного права.

Пост-спорт: результаты индоктринации трансгуманизма

Современный спорт возник на идеях гуманизма и первоначально служил созданию коллективного идеала физического совершенства человека, демонстрирующего рекорды скорости, силы и ловкости. Чемпионы стали воплощением идеальной телесности и в сочетании с religio athletae П. Кубертена, где «спорт был религией, церковью и догмой» представляли собой ярчайший образец либерально-религиозного (нетеистического) гуманизма [Кубертен 2011: 37].

Предельные значения физических возможностей человека были достигнуты довольно быстро почти во всех видах соревнований, и тогда сами спортсмены оказались заинтересованы в