Цепи. Останься со мной - Асти Брамс

известно, только они не могли это открыть. Не мне. И я понимала – это во благо, все понимала! Они просто берегли меня, но легче не становилось.

Голову никак не оставляла одна мысль. Единственный обнадеживающий вариант, который у меня имелся. Сначала я всячески отметала эту мысль, пыталась себя отговорить. Однако она становилась только сильнее и этим утром – утром четвёртого дня в отсутствии хозяин дома, я решила, что сделаю это. Обращусь к Диме за ответом.

Я просто с ума сойду, если не выясню хоть что-нибудь! Только мне нужно было как-то застать охранника. Застать одного.

За последние дни он лишь единожды появлялся в доме, так что задача стояла непростая. Пришлось поговорить с Катей и, не вдаваясь в подробности, попросить, чтобы она устроила нашу с ним встречу. Работница обещала постараться. И будто сразу поняла, для чего Дима мне нужен, но комментировать ничего не стала.

В течение дня я отвлекалась, как могла. В основном просидела в интернет-магазине: выбирала одежду для младенцев, мебель в детскую, коляску. Остальное время искала любой повод выйти за пределы комнаты, хотя бы ненадолго, ведь мне нельзя было лишний раз вставать с постели. Я наивно рассчитывала, что Дима придет сам, но за весь день он так и не появился. И, в общем-то, причина была очевидна.

Он дал понять, что ничего мне не скажет.

Вот только я не собиралась отступать. Сторожила его приход до глубокой ночи, упрямо не ложилась спать. А когда уже всерьез намерилась идти на пост охраны, наше пересечение все же случилось.

Следуя к лестнице, я неожиданно услышала мужские голоса и сразу узнала один из них. Очень скоро Дима возник на втором этаже, только не для того, чтобы идти в мою комнату. Он направился к кабинету Власа, открыл его имеющимся ключом и скрылся за дверью. Недолго думая, я последовала за ним.

Зря он не заперся. Это пронеслось на лице охранника, когда он обернулся на шум, и увидела меня.

– Что ты здесь делаешь? – хмуро спросил. – Тебе давно пора спать!

Я ответила без церемоний:

– Ты знаешь – что.

Дима поджал губы и, зайдя за стол, включил компьютер.

– Мне ничего неизвестно, Диана. А даже если бы было известно, я бы не сказал!

Сделав судорожный вдох, я приблизилась к охраннику, который старательно избегал зрительного контакта.

– Дима… Я клянусь, что никогда и ни о чем тебя больше не попрошу. И не просила бы сейчас, если бы не отчаяние! Я знаю… чувствую – с ним случилось что-то плохое! Ты можешь меня не разубеждать. И не пытайся обмануть. Только скажи… он жив?

– Будь он мёртв, ты бы об этом уже узнала, – угрюмо пробормотал Дима, не поднимая глаз.

В груди тут же пронеслось согревающее чувство облегчения.

– Слава богу… – сорвался шепот с моих губ. Однако я не спешила сильно радоваться. – А он скоро вернётся?.. С ним все будет хорошо?!

– Ты просила сказать тебе только одно, – непреклонно напомнил охранник, резко встретившись с моим взглядом. – Я сказал. На этом все.

Мне стоило невероятных усилий держать себя в руках. Я ведь сама озвучила условие, но не думала, что полученного ответа будет чертовски недостаточно.

– Хорошо, спасибо… Я хотя бы усну сегодня ночью.

Дима едва заметно кивнул и неожиданно сказал:

– Спи спокойно, Диана. Тебе нужно хорошо отдохнуть.

– Почему? – почти машинально выдала я.

Но он сделала вид, что не услышал. Сел за компьютер и сосредоточил все внимание на экране.

– Извини, мне нужно выполнить поручение, а потом заступать на дежурство. Возвращайся в свою комнату.

Я озадаченно покосилась на монитор, где замелькали окна приложений.

– Поручение Власа?.. – не удержалась от вопроса.

Охранник поднял строгий взгляд и повторил:

– Возвращайся в свою комнату, Диана.

Выйдя из кабинета, откуда меня фактически прогнали, я нехотя побрела в спальню. Так надеялась, что ответ Димы успокоит душу, придаст мне сил, чтобы вынести одиночество и неизвестность. Но внутри застыло лишь гнетущее опустошение.

Улегшись в холодную одинокую постель, я притянула к себе подушку, на которой обычно спал Смоки, решивший сегодня переночевать в другом месте, уткнулась в нее лицом и заплакала. Мое тело буквально ныло от тоски по любимому мужу. Я хотела его объятий, успокаивающих, дающих чувство защищенности, хотела слышать его голос, чувствовать запах, целовать в теплые губы… Но меня до безумия пугало настойчивое ощущение, что этого больше не случится никогда. Что идет какой-то обратный отчет, а я зависла над пропастью, которая образовалась между нами и Влас вот-вот туда сорвется!

Губы зашептали горячие молитвы. О нем. О нас. О наших детях… Это единственное, что заглушало острую, изматывающую тревогу во мне. Обычно я не замолкала очень долго, прежде чем мне удавалось уснуть, но не сегодня ночью. Меня незаметно утянуло в сон, где до самого утра мелькали беспорядочные видения.

Я не планировала просыпаться рано, наоборот сильно хотела спать. Поэтому долго игнорировала протяжную тянущую, но терпимую боль внизу живота. Она регулярно будила меня, а я упрямо не открывала глаза, только перекатывалась с боку на бок. Лишь когда через шторы начали пробиваться первые лучи солнца, нехотя поднялась с постели и то, потому что захотелось в туалет.

Очень скоро там раздался мой испуганный вдох. На нижнем белье я обнаружила следы крови.

Влас

Сегодня первый день без отключек. Первый день осознанного существования, хоть и фактически инвалидного. Только хирург что-то не переставал хмурить свои густые брови с проседью. Видимо этого недостаточно, чтобы он свернул круглосуточное дежурство бригады врачей, которым последние несколько дней приходилось работать в полевых условиях. Даже операцию мне провели не в больнице, а под куполом старого ангара, расположенного на заброшенном полигоне. Здесь же протекал и период восстановления моего, перешитого с ног до головы, тела. Но такова была цена спасения.

Капельницы безостановочно вливали в меня донорскую кровь, антибиотики, витамины, обезболивающие и еще до кучи химии для поддержания жизни. Именно поддержания, потому что до выздоровления было катастрофически далеко. Поэтому я не терял драгоценное время даром. В голове успешно зрел и совершенствовался план, которому суждено было воплотиться в жизнь через узкое окно. Не слишком поздно – до того, как ублюдки узнают, что я не сдох от ран, в том покушении и что вместо меня оформили труп одного из телохранителей. И не слишком рано, чтобы не превратиться в этот самый труп по-настоящему из-за кровопотери.

Я не мог даже отлить без участия других. Все делал лежа, ощущая себя максимально ущербным и озлобленным за свою беспомощность. Но