Обаламус - Александр Путятин

44

— Ну почему… Почему ты думаешь, что снарки хоть чем-то лучше меня? Откуда она взялась, эта глупая вера в тех, кого ты ещё ни разу не видел?! — недоумевал Обаламус, или прикидывался, что недоумевает.

Я лежал на кровати в каптерке и прокручивал в уме прошедший разговор. Пожалуй, на сей раз всё сходится… Значит, настало время прояснить и этот вопрос. Ответить на него Обаламусу, да и самому себе тоже. Нет, сначала себе, а уже потом ему. Так, пожалуй, будет правильнее!

— Давай рассуждать здраво! — предложил я. — Во-первых, снарки дают нам возможность свободно развиваться, хотя объективно земляне представляют опасность для самого существования солнечного ядра. Во-вторых, они хорошо относятся к военнопленным, во всяком случае, никогда их не убивают и не мучают.

— А это ты из какого пальца высосал? — удивился пришелец.

— Из твоего, дорогой! — пояснил я. — Если бы одного моего давнего знакомого в плену ждали небытие или пытка, разве стал бы он мне семь часов назад правду рассказывать? Кто ж угрозу смерти на верную гибель меняет?

Молчит? Нечем крыть?! Значит, я прав!

— Послушай! Я же не могу тебя в своей черепушке до седой бороды таскать, — объясняю пришельцу свою позицию. — Человек довольно быстро стареет. А одряхлев, частенько впадает в детство. Да и не хочу я, чтобы ты, как прежде, в моём мозгу по ночам тайные ходы рыл да мины ставил. Так что: или плен у снарков, или придется нам сейчас завершить то, что не доделали вечером в спортзале — выбирай!

— В принципе: мне не трудно вызвать сюда патруль снарков, — нехотя признаётся Обаламус. — Но в их добрых чувствах к тебе я по-прежнему сомневаюсь…

— Ничего, рискнём! — соглашаюсь я. — Только на контакт с ними мы выйдем вместе! Ты же будешь связываться телепатически? И меня к этому каналу подключить сможешь?

— Да.

Похоже, он отчаялся меня переубедить… Или придумал очередную каверзу? Что ж, во втором случае крандец обоим — ни один Обаламус умеет мозги минировать! Помирать, конечно, не хотелось. Но выпустить его я тоже не мог. Только почему-то мне казалось, что все каверзы у пришельца уже закончились.

Впрочем, долго ждать и не пришлось. Спустя минуту в воздухе сгустился темно-серый полупрозрачный комок примерно полметра в поперечнике с расплывчатой черно-белой фигурой, быстро превратившейся в хорошо известного мне мультяшного львёнка, который вот уже не первый год на пару с черепахой пел по выходным и праздникам с телеэкрана: «Только я всё лежу и на солнышко гляжу…»

— Здравствуйте… — начал я нерешительно.

Но снарк не стал ждать продолжения.

— Ваше сообщение о задержании чрока мы приняли. Готовы забрать его в любой момент.

— А как вы…

Львёнок улыбнулся и похлопал себя по лбу плюшевой лапкой.

— У нас же телепатическая связь установлена. И я получил по ней всё, что вы собирались сказать. А у землян опыта подобных бесед нету, и потому приходится трансформировать ответ в удобные для вашего восприятия свето-звуковые сигналы.

— Теперь нужно, чтобы я освободил Обаламуса?

— Нет, только устное согласие на перевод. Мы извлечём чрока сами. Вы готовы?

— Да. Забирайте.

На какое-то мгновение мир расплылся у меня перед глазами. Неизменным оставался только львёнок. Потом стул, стол и кровать вернулись на свои места.

— Вот и всё! Он уже у нас.

— А-а-а… — неуверенно начал я.

Ещё надо было рассказать им о странном феномене в районе Подкаменной Тунгуски… О том, что, скорее всего, именно в тех краях спрятан межзвёздный корабль оружтов, жилой отсек которого чуть больше семьдесяти шести лет назад, в июне 1908 года, взорвал коварный Обаламус…

— Всё это мы от вас уже получили! — улыбнулся львёнок.

В ответ я молча пожал плечами. Похоже, чёртовы телепаты способны копаться в чужих мозгах, словно в собственных карманах…

— Не везде. А только в тех информационных кластерах, что вы для нас приготовили. Извините. Время контакта ограничено. И ещё должен вас предупредить: пользоваться всем, что осталось от чрока, нужно с большой аккуратностью. В зависимости от интенсивности включения дополнительные функции сокращают вашу жизнь на срок от часа до нескольких суток за каждую минуту работы. Если понадобится связаться со мной, вызовите в уме образ этого львёнка. До свидания. И благодарим за сотрудничество, — закончил речь снарк.

А затем серый комок быстро растаял в воздухе.

Вот так просто, как будто ничего особенного не случилось!.. Брат по разуму, чтоб тебя по всей Галактике расколбасило!.. Можно подумать, ему тут пуговицу помогли застегнуть!!!

Сказать, что я был разочарован, значит — не сказать ничего! Месяцы тревог, сомнений и напряженной подготовки, меньше часа самой борьбы и полуминутный финиш. Никаких лавров победителя. Просто окончание еще одного рабочего дня. Стало обидно буквально до слёз. Да, что я им всем, нанимался, Вселенную от чроков спасать?!

— Товарищ лейтенант, — раздался из-за двери голос Холопушина. — Влажность девяносто восемь процентов. Дымка. Видимость два километра.

Я вышел из каптерки в кабинет.

— Из соседей кто-нибудь летает?

— Нет, после нас почти сразу все по грозе закрылись.

— Передавай изменение фактической погоды. Тебе днём поспать удалось?

— Да, пару часов урвал перед обедом.

— Тогда работай. В четыре утра разбудишь меня и Салаженцева.

Я вернулся в каптерку, рухнул на кровать. И тут же вырубился.

45

Васильченко держал всех в полной готовности несмотря на нелётную погоду. Мои доклады он выслушивал каждые полчаса. Сегодня в шестой эскадрилье у двух инструкторов заканчивались минимумы погоды. Нужны были всего сорок минут для того, чтобы они успели проскочить.

— Ну что там с туманом? — спросил САМ, с видимой неохотой оторвавшись от шахматной доски.

— Туман рассеивается, товарищ полковник, — доложил я. — Но в ближайший час будет низкая облачность. Пять-семь баллов, высотой пятьдесят-сто метров. Поднимется до ста-двухсот только к одиннадцати. А дальше начнёт очень быстро развиваться кучевка. С двенадцати часов по району ливневые дожди, с двенадцати тридцати — с грозами. В облаках с одиннадцати-тридцати болтанка и обледенение.

— Слыхал?! — обратился САМ к Цылюрикову. — Что со сменой делаем? Разведкой будешь рисковать или полётами?

— Да, шаманов послушаешь: грозы триста дней в году греметь должны, — ответил ИО комэска. — А туман: вот он, на полосе лежит!

Ну, не скотина ли?! Ведь даже идиоту ясно, что на разведку майору лично лететь, и потому он тумана утреннего, от которого через час даже следа не останется, больше всех и всяческих гроз боится. И ведь никогда не пропустит случая если уж не себя похвалить, то хотя бы соседа обругать ненавязчиво! Этим он сильно походил на Гену Лущенко, сокурсника и сослуживца по Пущинской экспедиции. Кого Цылюрикову напоминал я, не имею представления, но антипатия давно уже была взаимной.