Пёс. Книга 1. - Nik Держ

— Сегодня сообщили, что фюрер разогнал сенат и объявил военное положение! Грядет большая реорганизация Вермахта, да и всех остальных структур, я думаю, тоже. Что твориться, что твориться? — горестно воскликнул гауляйтер, но тут же осекся: негоже истинному арийцу и гауляйтеру перед каким-то Псом. — Значит так, в Берлине тебя должны встретить. Но если вдруг произойдет какая-нибудь накладка, тебе надлежит явиться в Управление Имперской Безопасности РСХА, лично к начальнику управления бригаденфюреру СС Рудольфу Кригу. Все, выполняй!

— Так я уже не вернусь в Терехоффку? Мне бы личные вещи собрать…

— Все твои вещи будут высланы по новому месту жительства, — сказал гауляйтер. — Таков приказ! Отправляйтесь немедленно! Мой водитель уже ждет тебя в машине. Хайль Гитлер!

На улице бывшего гауляйтера действительно уже поджидал заведенный автомобиль чиновника. Водитель опустил стекло, пробежался глазами по регалиям офицера-Пса и поинтересовался:

— Незнански?

— Так точно!

— Давай, садись!

Через мгновение автомобиль гауляйтера уже мчался на большой скорости в сторону аэропорта. А еще через пол часа военный транспортный самолет с псом на борту вылетел в Берлин.

Глава 11

24.12. 2006 года.

Дальний Восток.

Россия. Тереховское Охотоведническое

Хозяйство.

От гулкого выстрела содрогнулись ветки исполинского кедра, щедро посыпав незадачливого охотника мягким искрящимся на солнце снежком.

— Вот, черт! — в сердцах воскликнул стрелок, облаченный в белоснежный камуфляж. — Ушел, козлина! Вольфыч, ну ты видел? Буквально за секунду перед выстрелом в сторону ушел! Как будто чувствовал, гад!

— Да не переживай ты так, Петр Семеныч! — примирительно произнес егерь. — Мы только что такого кабанчика завалили, любо-дорого посмотреть! А козел этот пущай живет, в следующий раз подстрелим!

— А! — хлопнул себя по шапке толстяк, стряхивая с головы снег. — Твоя правда, пущай живет! Не последний же раз я на охоту выбираюсь. Паша! Паша! Ты где? — позвал верного телохранителя банкир.

— Я здесь, Петр Семеныч! — привлекая внимание шефа, махнул рукой Паша. Облаченный, как и шеф в белый камуфляжный комбинезон, он сливался с пушистым таежным снегом.

— Хватит на сегодня мерзнуть! — потирая щеки, распорядился Петр Семеныч. — Собираемся! Нам еще рождественский ужин готовить!

— Так я уже почти все приготовил, — сказал Паша, надевая на ноги широкие лыжи. — Только свежину осталось пожарить, и можно по пять капель принимать…

— Ну, по пять-то капель мы и до свежины принять можем, — весело подмигнул Вольфычу Петр Семеныч. — Так сказать, для сугреву!

Обмотав веревкой кабанчика, охотники забросили добычу в раскладные пластиковые сани. Добравшись до избушки, Вольф первым делом заскочил в дом, подкинул в печку дров и выскочил на улицу, чтобы успеть разделать не совсем еще задубевшего на морозе кабанчика.

— Вольфыч, давай помогу, — через полчаса предложил свои услуги Паша. — На столе уже все стоит, только свежины не хватает.

— Не откажусь, — оторвался от окровавленной туши егерь. — Бери нож и присоединяйся!

— Так, мужики! — из избушки с открытой бутылкой «Камю» выскочил Петр Семеныч. — По стопарику пропустить, я думаю, никто не откажется?

Заметив довольные улыбки, Петр Семеныч распорядился:

— Паша, тащи стаканы!

Паша метнулся в избушку и через мгновение выскочил обратно, держа в одной руке три граненых стакана, а в другой — блюдце с порезанными солеными огурчиками. Он поставил стаканы на измочаленный чурбак для рубки дров, а Петр Семеныч щедро наполнил их коньяком.

— Ну что, мужики, с Рождеством вас, что ли? — сказал он, ухватив мясистыми пальцами один из стаканов.

— С Рождеством! — выдохнул Вольф, прикладываясь ко второму.

— С праздничком! — произнес Паша, стараясь не отставать от старших товарищей.

— Ух! — Петр Семеныч с хрустом сжевал маленький огурчик. — Вот это Рождество! Вот это я понимаю!

— Петр Семеныч, — спросил Вольф, — а чего ты на праздник в тайгу поперся? Разве дома не сподручнее Рождество отмечать?

— Дома? А что дома? — отозвался банкир. — Семьей я до сих пор не обзавелся… Сначала не по понятиям было, а когда с этой дорожки соскочил — как-то не озадачился. А на работе эти корпоративные вечеринки уже вот где сидят! — он стукнул себя ребром ладони по горлу. — Обрыдло все! Скучно! А у тебя, Вольфыч, я душой отхожу… Эх, вот в молодости было весело, — пустился Петр Семеныч в воспоминания. — Приключения… Как говорил один незабвенный персонаж: «Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!» Да вот с тобой, Вольфыч, позапрошлым летом повеселились! — он сдавленно хихикнул. — Мне исчезновение того немца-банкира до сих пор аукается. Кстати, — неожиданно нахмурился Петр Семеныч, — диверсантов больше не забрасывали?

— Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! — отшутился Вольфыч. — С позапрошлого лета тишина…

— И слава Богу! — согласился Петр Семеныч. — Может, шуганул ты их, а? И не полезет больше фриц к нам?

— Сомневаюсь я, Петр Семеныч, — покачал головой Вольф. — Не такой фюрер человек, чтобы без боя лапки кверху задрать!

— Наверное, очередную пакость замышляют, — высказался Паша, забирая у шефа початую бутылку и разливая по второй порции алкоголя.

— Вот тут ты прав, Паша, на все сто процентов! — согласился Вольф, принимая из рук телохранителя стакан с коньяком.

— Полянку-то проверяешь? — осведомился Петр Семеныч.

— А то как же? — ответил егерь. — И заряды обновляю регулярно! Так что гостинцев для всех хватит!

— Добре! Ты, это, меня в курсе держи, если что. Телефон-то работает? — спросил Петр Семеныч.

— Работает.

— Ну, тогда будем!

Они чокнулись и проглотили обжигающую жидкость. Путилов поставил стакан на чурбак и вновь склонился над кабанчиком. Паша выдернул из ножен свой охотничий тесак и стал помогать егерю. Разделка туши уже близилась к концу, когда Вольфу неожиданно стало дурно. Окружающие предметы вдруг покачнулись и размазались, рот наполнился горькой слюной, а истошно колотившееся сердце сжала безжалостная когтистая лапа. Вольф едва не упал лицом внутрь разделанной кабаньей туши, исходящей слабым сладковатым парком — так резко нахлынула слабость. Нож выпал из трясущейся руки и скрылся под слоем еще не остывшей крови, которую он так и не успел вычерпать из внутренностей кабанчика.

— Вольфыч, ты чего? — Паша подставил егерю плечо. — Поплохело?

— Портал… открыт… — прошептал сведенными судорогой губами Вольф. — Или скоро откроется…

— Петр Семеныч! Петр Семеныч! — истошно закричал Паша. — Вольфычу хреново!

Из избушки в наброшенном на плечи полушубке егеря выскочил банкир.

— Немцы! — прохрипел егерь, тело которого скручивали болезненные судороги.

— Паша собирайся! — не раздумывая, приказал Петр Семеныч. — Вольфыч, ты как? — обеспокоено спросил он.

— Справлюсь! — скрипя зубами, произнес Вольф. — Не в первой!

— Ну, мы собираемся? — спросил шефа Паша.

— Я… один… справлюсь… — просипел егерь, собирая все силы в кулак.

— Наша помощь не помешает! — возразил Петр Семеныч, исчезая в избушке.

Судороги постепенно слабели, но до конца еще не отпускали. Вольф на подгибающихся ногах побрел в сторону старого омшаника, в подвале которого располагался его арсенал. Возле омшаника ему стало лучше. А когда он выбрался из подвальчика на свежий воздух, обвешанный тремя калашами и с заполненным снаряженными автоматными рожками и гранатами рюкзаком, боль совсем отпустила. Возле избушки его уже дожидались облаченные в белые маскировочные халаты Петр Семеныч и Паша. Вольф не стал терять время на переодевания, а, раздав оружие, сноровисто нацепил на ноги лыжи. После этого их небольшая команда стремительно скрылась в заснеженной дальневосточной тайге. Взрывы они услышали, когда до заветной полянки оставалось минут десять-пятнадцать ходьбы по сугробам. Мощные взрывы следовали один за другим, распугивая лесное зверье и стряхивая снежные шапки с деревьев. Вольф первым выскочил на полянку, изрядно обогнав непривычных к такому передвижению товарищей. Девственное покрывало снега было изгажено комьями земли, поднятой взрывами, и щедро орошено человеческой кровью. В этот раз прибыло трое диверсантов, двое из которых уже не шевелились. Они мирно лежали, раскинув в стороны руки. Их тела, щедро посеченные осколками, еще сочились кровью. И лишь один из группы еще подавал какие-то признаки жизни: он, цепляясь скрюченными пальцами за мерзлую землю и оставляя на снегу кровавые пятна, уже почти дополз до противоположного края полянки.

— Врешь, не уйдешь! — произнес Вольф старую как мир присказку, срезав диверсанта точной короткой очередью. Немец дернулся, брызнула кровь, окрашивая белоснежный наст, и диверсант воткнулся лицом в землю.