Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы - Владилен Орлов

Утром, как всегда, выстроились в колонну и двинулись обратно, но уже севернее, по хорошему шоссе, прямо на Варшаву. Опять, один за другим, мелькают польские поселки и городишки. Леса почти нет, погода солнечная, и видно хорошо и далеко. На высотках то тут, то там разбросаны могучие железобетонные ДОТы. Видно, что немцы создали глубоко эшелонированную оборону. Но это не помогло. Прорыв наших войск был столь стремительным и глубоким, что вся эта оборона даже не была организована. Остановить наши наступающие части удалось только у Вислы, за 100–200 километров от места прорыва. Да и то из-за отставания тылов, нехватки горючего, отставания пехоты от моторизованных частей и задержек в подвозе боеприпасов. Разрушенных поселков почти не было, совсем не то что на нашей территории, где сплошь шли развалины и на месте селений торчали полуразрушенные остовы печных труб.

Уже вечерело, когда мы приблизились к предместьям Варшавы. Остановились. Стала слышна почти непрерывная канонада фронта, то усиливающаяся, то затихающая. Мы прислушивались и присматривались к небу. Ждали обычного появления немецкой авиации, но ее так и не было. Плохи, значит, у немцев дела. Вот привычная команда «По машинам!», и мы приближаемся к Варшаве, затянутой дымом пожарищ. Вскоре въезжаем в предместье Варшавы, Прагу, расположенную на правом берегу Вислы. Основная часть города стоит на левом берегу. Проезжаем улицы Праги. Там в основном 2—4-этажные дома, но есть и многоэтажные. Разрушений мало. На улицах непривычно туда-сюда снуют «гражданские», поляки. Мало того, проезжаем мимо какой-то площади, где порядочная толкучка! Идет интенсивный товарообмен. Мелькают шинели и нашей братвы, хотя немного. И это не более чем в километре от передовой, откуда хорошо слышна интенсивная перестрелка. Иногда просвистит снаряд и разорвется невдалеке. Многие пригибаются, но не разбегаются. Просвистело, и опять торговая. Необычно, странно, не укладывается в голове. Возможно, голод выгнал.

Выезжаем на окраину Праги, в пойму Вислы. Здесь поселок с редкими владениями — участками земли с домиками, отгороженными друг от друга забором-сеткой. На открытом месте (кажется, огороды) будет огневая позиция. Разгружаемся. Огневики срочно оборудуют позиции. Потянули связь на НП следом за комбатом с разведчиками. Меня пока оставили в резерве. Землянки рыть не нужно, взвод управления разместился на 1-м этаже пустого дома-развалюхи, на самой окраине жилого массива. Есть свободное время, и я, предупредив помощника комвзвода Фисунова, отправился в штаб дивизиона разузнать обстановку, а заодно ознакомиться с местностью, поговорить с жителями на смеси польского с русским. Авось поймем друг друга. Вот и штаб дивизиона. Здесь узнал, что завтра атакуем немцев, пытаясь форсировать Вислу и закрепиться на том берегу, дальше пробиваться к восставшим. Уже подтянута 1-я польская армия. Она будет освобождать свою столицу, Варшаву. Только артиллерия, танки и авиация нашей Красной Армии. Будет трудно. Немцы (для подавления восстания) уже сосредоточили здесь несколько дивизий СС: «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», еще какую-то, много техники. Все дома на набережной заняты немцами и готовы к обороне. Как форсировать Вислу под плотным огнем? Одна или две батареи на нашем участке поставлены на прямую наводку по тому берегу. Артподготовка будет сильной, но вряд ли эффективной, ведь в зданиях легко сохраниться и подавить расположенные там огневые точки весьма затруднительно, а то и невозможно. В общем, многие, и я в том числе, не питали иллюзий насчет завтрашнего наступления. Кроме того, лобовой удар редко бывает успешным и требует много жертв. Уже тогда чувствовалось, что большинство считает наступление и восстание обреченным. Почему не ударили с «нашего» Магнушевского плацдарма на юге в обход Варшавы? Скорее всего, не успели подтянуть тылы и сосредоточить приличную группировку, обеспечить там надежные переправы. Да и при успешном наступлении надо было преодолеть больше сотни километров, а здесь вот она, Варшава, рядом, даже правобережная часть (Прага) уже занята.

Еще раз оговорюсь. Я был солдат, находился на нижней ступени военной иерархии и, конечно, не знал планов командования даже нашей части, не знал и не мог знать о фактическом соотношении сил, об общей обстановке под Варшавой. Но опыт и факты на нашем участке фронта подсказывали, чего следует ожидать и каков будет вероятный ход событий. Более того, анализируя во время и после войны и много лет спустя свое восприятие событий на фронте, я отмечал, что почти не ошибался в прогнозе, как и многие думающие солдаты и офицеры, имевшие, разумеется, приличный фронтовой опыт. Здесь сказывался «солдатский опыт», а всякие рассуждения о разной солдатской (окопной) правде, генеральской правде и т. п. выглядят в моих глазах дилетантскими домыслами. Хотя видение ситуации имело, конечно, разный масштаб. На фронте все хорошо видно. Как идет подготовка к операции или бою, как отвечает противник. И нет оснований считать, что у соседей иначе. Кроме того, надо уметь читать между строк официальную информацию, газетные сообщения и, конечно, уметь переваривать всяческие, порой противоречивые слухи о складывающемся положении дел.

Однако вернусь к повествованию.

Только вышел из штаба и подошел к небольшой площади, где у походной кухни выстроилась очередь поляков за супом и кашей, раздаваемой голодному населению, как раздались крики: «Воздух! Воздух!» Все замерли, готовые нырнуть в ближайшее укрытие, но сначала обернулись в сторону Варшавы, откуда раздавался нарастающий гул армады самолетов. Затарахтели немецкие зенитки. Значит, не немцы! Но кто с вражеской стороны летит и, судя по звуку, в большом количестве? Высоко в небе появился развернутый строй огромных бомбардировщиков, медленно плывущих над городом. Густой хор множества зениток был им нипочем. С самолетов посыпался рой парашютов с грузом. Быстро догадались, что это американские «Летающие крепости», В-2, самые большие и эффективные бомбардировщиков Второй мировой войны. Я впервые увидел эти самолеты и поразился их мощи. Они сбрасывали помощь восставшим варшавянам. Только сколько досталось восставшим с такой высоты? Часть парашютов была сбита зенитками, часть отнесло ветром. Армада прогудела над нашими головами и ушла в сторону тыла. Это был один из челночных рейсов. Вылетали из Англии, бомбили объекты в Германии (сейчас десантировали помощь), садились глубоко в тылу на наших аэродромах, заправлялись, пополняли боеприпасы и обратно, «обрабатывая» по пути заданные объекты.

На площади вновь возникло оживление. Повар черпал из котла и разливал в кастрюльки, котелки, кувшины, бидончики солдатскую пищу, и поляки отходили довольные. Часть благодарила, часть отходила молча. Разговорились с одной полячкой, пожилой, по нашим понятиям (лет 35–40), которая неплохо говорила по-русски. Она говорила о голоде, с ненавистью об оккупантах, их заносчивости, пренебрежении простыми людьми, что-то о восстании. Хвалила польский язык, считая его очень красивым. Но чувствовалась какая-то недоговоренность, что-то было за пазухой. Возможно, предвзятость к «красным», большевикам, а она была из семьи тех, кто бежал из России в Гражданскую войну и, очевидно, поддерживал «белых». К концу разговора мимо, на передовую, прошла польская часть прибывающей 1-й польской армии. Все в конфедератках и новенькой добротной форме. Не то что наша форма из дешевенького ситца или хлопка, да к тому же вся в заплатках!