Отблеск безумной звезды - Тронина Татьяна Михайловна

На Олю смотрели. Она действительно выглядела необычно — вся в белом, с перевитыми шелковой лентой волосами, с безмятежным и одновременно отчаянным лицом.

Когда-то весной он, Павел, мечтал увидеть ее такой — с живым блеском в глазах, с улыбкой, полной интереса к происходящему… Не таинственная Дезире, не чопорная невеста Викентия, а Оля — его любовь. Конечно, у этой Оли тоже было много недостатков — она могла разозлить, вывести из себя, но она была живой. Настоящей. Как в его снах…

Принесли заказ.

Оля сразу же принялась уплетать шашлык, и Павел даже умилился ее аппетиту, этой полной, абсолютной естественности.

— Что ты так смотришь? — деловито спросила Оля, придвинув к себе пузатую кружку с холодным пивом. — А говорил, что голодный!

— Любуюсь тобой, — честно признался Павел.

— Паша…

— Да? — рассеянно спросил он, разламывая пополам хрустящую булочку, посыпанную кунжутными зернами.

— О чем ты думаешь?

— О том, что ты даже лучше, чем я мог предполагать…

— Вот как?.. — усмехнулась Оля.

— Нет, правда… — Павел наконец смог стряхнуть с себя оцепенение, вызванное ее чарами. — Ты меня спасла.

— Тем, что убедила тебя помириться с отцом?

— Нет. То есть не только…

Сумерки сгущались — теплые, ласковые, они обещали счастье. Огни дрожали на водной глади, и даже надоевший шансон, несшийся из динамиков, и сизоватый дымок от мангала не могли нарушить благодать теплого летнего вечера.

— После осени идет зима, после зимы идет весна. Каждый день похож на предыдущий… — негромко продолжил он. — Завтрак, обед, ужин. Работа. Хотя нет, работа — это то, что дает мне силы, что мне интересно. А остальное… Люди все одинаковые. Скажут пару слов — и ты уже видишь, какие они, о чем думают. Угадываешь почти каждый их поступок. Мужчины, женщины — все каким-то серым фоном… Каждый интересуется только собой, каждый стремится хоть чем-то выделиться, хотя выделиться, собственно, и нечем — только понты, понты вечные… И ничего уже не радует, ничего не удивляет! Если листопад, значит, осень пришла. Дождь — это циклон со Скандинавского полуострова приполз… А знаешь, что самое страшное? — шепотом спросил он.

— Что?

— Что все живут так, как будто смерти нет. И только потом спохватываются: как, неужели пришла пора гасить свет?.. И это — все?! Вот эта серая неразбериха, промчавшаяся стремительно мимо, это и была жизнь?..

— А чего ты хотел? — серьезно спросила Оля.

— Меня обманули! Я совсем не того ждал!

— Ну здрасте! — вдруг насмешливо произнесла она. — А тебе ничего и не обещали! Никому ничего не обещали, между прочим. Вот как хочешь, так и выбирайся из этого.

— Но теперь у меня есть ты! — возразил Павел, откинувшись назад. — И все стало другим… В тебе весь смысл.

Оля провела рукой ему по волосам. Павел поймал ее руку и поцеловал.

— Я тебя люблю.

— Разве ты раньше никого не любил? — спросила она удивленно. — Сколько тебе?..

— Сорок два.

— Сорок два!

Они замолчали. Оля глядела на воду, а Павел — на нее.

— Жизнь больше, чем любовь, — тихо сказала она. — Я это поняла недавно. А что, если и я когда-нибудь покажусь тебе тоже серым фоном?..

— Ты — нет. Ты как свет… С тобой я не знаю, что меня ждет. Это и страшно, и хорошо… Я очень боюсь тебя снова потерять. Я даже вот что думаю… только не смейся, обещай!

— Ладно.

— Если ты будешь рядом, то даже смерть не страшна. Потому что, умирая, я буду думать: жизнь прошла не зря, со мной была ты. Даже больше — с тобой и смерти нет!

— Ты так меня любишь… — удивленно покачала головой Оля. — Не знаю, смогу ли я ответить тебе тем же.

— Так вот это и интересно, что у нас получится?..

И тут она посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты выбрал правильное слово — «интересно». Знаешь, а мне ведь тоже интересно!

Была уже ночь, когда они возвращались обратно по мосту. За спиной еще играла музыка и звучали голоса, а здесь никого не было, лишь месяц висел над лесом, отражаясь в реке.

Павел повернул Олю к себе и обнял.

— Как же я скучал по тебе! — почти сердито произнес он. — Как ревновал… А ты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А я ничего не помнила…

— Но теперь-то помнишь! — он поцеловал ее.

— Принц поцеловал принцессу, и она очнулась от столетнего сна…

— Смейся, смейся… — он подхватил ее на руки. — Господи, какая ты легкая!

Она обхватила его за шею и звонко чмокнула его в щеку.

— Ну вот, а теперь неси меня домой…

— Куда?

— В общежитие, куда же еще!

— А почему не ко мне? То есть в дом моего отца?..

— Паша, да ты спятил! Там Эмма Петровна, Кеша… и вообще это не твой еще дом!

— Тогда пошли к тебе, — смиренно согласился Павел.

— Что значит «пошли»?..

— То и значит! Неужели ты всерьез думаешь, что я тебя отпущу? — искренне удивился он. — Да я без тебя и минуты теперь не проживу… я у тебя под окнами всю ночь буду сидеть!

Они вышли на санаторный пляж.

Тишина и чье-то забытое полотенце, белеющее в темноте на песке…

— Отпусти меня…

Павел осторожно поставил Олю на землю.

— Экие мы неприкаянные… Ладно, идем ко мне, — вздохнув, согласилась она.

— Разве ты чего-то боишься?

— Нет, я ничего не боюсь, — легкомысленно пожала она плечами. — Ничего, ничего, ничего…

Павел топал за ней, глядя, как белая юбка вьется вокруг ее щиколоток, и сердце у него замирало.

— Я тебя давно хотела спросить… — обернулась она на ходу. — Помнишь, ты в первый раз встретил меня возле санатория? Это действительно было случайно?

— Конечно, нет. Я тогда еще не был уверен, что ты — это ты… Но меня тянуло к тебе словно магнитом!

— А я в первый момент решила, что это медведь ломится сквозь кусты! — засмеялась Оля.

Они завернули за главный корпус.

— Тс-с… Я сейчас войду внутрь, а потом открою окно. Только, пожалуйста, тише!

Через несколько минут звякнули рамы, распахнувшись. Павел, согнувшись, перелез через низкий подоконник и оказался в крошечной комнатушке. Здесь пахло липовым цветом. Пахло ею.

— Я бы нашел тебя по следу… — прошептал он, втягивая носом воздух. — Все равно нашел бы! Как собака, бежал бы за тобой…

— Молчи… Ты не собака, ты медведь!

Он прижал ее к себе. Она была тонкой и в то же время крепкой, и каждое прикосновение к ней отдавалось толчком у него в груди. Мучительное, ничем не сдерживаемое желание…

Августовское утро было прохладным, и густой туман полз над травой. Дрожа от холода, Оля закрыла форточку. Уже несколько дней, как Павел оставался у нее, но она неизменно прогоняла его среди ночи.

Она, так боявшаяся одиночества, теперь стремилась к нему, и малейшее покушение на ее свободу и даже все то, что вело к определенным бытовым неудобствам, вызывало в ней протест. Эта крошечная комната с узкой кроватью не была рассчитана на двоих!

«Брось все… — говорил он. — Уедем ко мне! Все будет так, как ты хочешь!»

«Паша, милый, я обязалась работать здесь до конца лета… И, кроме того, мне здесь нравится».

«Сашка говорит, что мы не успеваем со сроками… А я так боюсь оставить тебя!»

«Глупости, чего бояться?.. Поезжай, помоги ему».

«А ты будешь меня ждать?»

«Буду, буду…»

Но он все тянул с отъездом. Ходил за ней точно привязанный, а когда утром она вела прием, звонил каждые полчаса — в конце концов Оля рассердилась и на это время стала отключать свой мобильный.

Зевая, в одной рубашке, Оля потерла глаза — на будильнике было еще только семь. И в этот момент залился трелью телефон. «Забыла его вчера выключить… Наверное, это Павел, решил пожелать мне доброго утра», — с досадой и нежностью подумала она.

Но на экране горела надпись — «Римма».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Римка, ты спятила! — снова забравшись в постель, Оля поднесла трубку к уху. — Я еще целый час могла спать с чистой совестью…

— С чистой?.. А я тебе вот что скажу, у тебя вообще нет никакой совести! — закричала Римма на другом конце.