Плата за страх - Петр Акимов

Панкратову шеф представил как свою правую руку и относился к ней с соответствующей уважительностью. Как говорят спецы в деловом общении: «играл королеву». Заметив, что глава гостей уделяет Тамаре Владиславовне должное внимание, Воротников удовлетворенно улыбнулся и занялся замом Олега Викторовича.

Легко пообедав, перешли в кабинет, и там уже пошел чисто деловой разговор. Основным докладчиком был, естественно, Воротников. Это на какое-то время отвлекло внимание от Панкратовой.

Олега не шокировало ее нынешнее обличье. Напротив, он млел, когда во время экскурсии по дому сподобился пару раз поддержать ее за локоток. Впрочем, своего умения быстро и точно переходить к делу он за эти годы не растерял. Воспользовавшись случаем, когда рядом никого не было, он сказал:

— Очень рад тебя видеть вообще. А тем более — процветающей. Но скажи прямо: ты с ним спишь?

Тамару вопрос не смутил, хотя Гаврилов буквально впился глазами в ее лицо. Чего-то в этом роде она и ожидала. Этому эгоистичному сукину сыну и в голову не пришло спросить: как и на что она жила эти годы? Как она выживала, пока он купался в деньгах. Сейчас его интересовало, свободна ли она для флирта, есть ли смысл тратить на нее свое драгоценное время. И она ответила с демонстративной небрежностью:

— А тебе не все равно?

— Конечно, нет! — став на мгновение прежним, распахнутым Олегом, почти возмутился нынешний грузный и самоуверенный делец. — Ты так прекрасна, что я просто… Просто не могу даже описать, как я по тебе соскучился.

Даже на совещании, цепко выспрашивая Воротникова, Олег Викторович нет-нет да и бросал на нее задумчивый взгляд. В свое время именно он учил ее работать, прививая вкус к методологии и планированию. Поэтому она могла представить весь ход его мыслей. Она заметила, что он как бы оставил без внимания несколько важных моментов в предлагаемом договоре. Он даже перебил своего зама, который хотел в них разобраться. На самом деле Олег Викторович ничего не упустил. Он готовился к следующей встрече. На своей территории.

И когда в завершение деловой части он предложил Воротникову, чтобы «завтра ваш очаровательный референт подъехала к нам и на месте объяснила все нюансы моим исполнителям», она ничуть не удивилась. Зато Воротников прореагировал странно. Его одновременно и радовало, что планы сбываются, и злило что-то.

Потом, как водится, вернулись за стол — для более основательной трапезы. Панкратова не без мстительности изображала «особое» внимание к Олегу Викторовичу. Она танцевала с ним, не мешая его попыткам прижаться потеснее. Она дала ему понять, что отнюдь не тает в его в объятьях, но может немного и потерпеть в память о прошлом. Со стороны все выглядело так, точно флирт у них шел полным ходом.

В отличие от прочих мероприятий подобного рода, Воротникову не удавалось быть в центре внимания. Гости, хоть и держались вежливо по отношению к хозяину, центром притяжения выбрали Панкратову. К ней обращались с вопросами, с ней советовались, ее смешили анекдотами и тостами. Лев Александрович Бутицкий, главный маркетолог «Аметиста», сначала глядевший на сказочно преобразившуюся Тамару с почти мистическим ужасом, постепенно оттаял и отважился на неказистый комплимент. И Колоскова сориентировалась. Она оставалась громогласной и разбитной, но крутилась теперь подле одного Воротникова. Как бы извиняясь за предыдущее и показывая, что уж она-то — только его.

Тамара держалась уверенно и непринужденно. Оказывается, и привлекательность может быть не худшим скафандром, чем уродство. Ей не стоило труда твердо, но тактично дать понять Олегу, что у нее к нему чисто деловой интерес. То есть она будет очень рада, если его холдинг наладит сотрудничество с фирмой Воротникова. Она готова для этого работать, обеспечивая максимальное качество обслуживания. Но не более. Сама по себе она — пас. Никаких встреч вне бизнеса, никаких авансов на личный счет. Да, она по-прежнему ценит его ум и деловую хватку. Да, она рада его успехам. Да, она помнит, как ей с ним было хорошо, но это давно пройденный этап. И опять наступать на те же грабли она не собирается.

Чуть-чуть перебрав, Гаврилов даже унизился до обещаний немыслимых благ, если она соблаговолит сегодня же «осмотреть его особняк». Но то, что когда-то лишало ее всякой возможности трезво мыслить, теперь смешило. Этот пузан, которому осталось гордиться только густой жесткой шевелюрой, явно терял голову. И она, мимоходом перемолвившись с Воротниковым, убедила его, что лучше ей уехать раньше всех и не прощаясь. По-английски. Дескать, срочная надобность. Озадаченно-сердитый шеф только кивнул, приспустив веки на сумрачные золотые ободки зрачков.

Погрузив с помощью шофера в машину свои вещи, Тамара всю дорогу до города продремала. Нечто в душе подсказывало ей, что случился еще один поворот в жизни. А каким он будет — счастливым или горестным, еще неизвестно. Предсказанное сном появление Олега Гаврилова ничего не объяснило.

Едва она вошла в квартиру, зазвонил телефон. Она с любопытством посмотрела на него. Понимала, что еще вчера поспешила бы схватить трубку, а сейчас, став иной, верит в свою неуязвимость. Телефон позвонил и замолчал. Она пожала плечами, легко избавляясь от гаданий о том, кто это ей звонит в первом часу ночи. Но спустя несколько минут телефон зазвонил опять. Она лениво взяла аппарат, повернула регулятор, делая тише звук. А потом, поскольку сигналы не прекратились, лениво сняла трубку. Молча приблизила ее к уху.

— Алло, алло! Тома?! — прокричал обрадованный Воротников.

— Да, — равнодушно ответила она.

— Я уже забеспокоился. Володя позвонил, что отвез и все в порядке, а ты не отвечала. Ой, извини, я не разбудил? — Еще вчера спросить об этом ему бы и в голову не пришло.

— Почти, — спокойно ответила она.

— Тогда хорошо. Я вот чего звоню: сказать, что ты сегодня была великолепна. Алло! Ты слышишь?

Вероятно, ей полагалось поблагодарить его за оценку, но разве он не предал ее сегодня, выставив, как на продажу?

— Алло-алло?! Тамара?

— Я слушаю.

— Я говорю: ты была великолепна! Вот видишь, правильно мы сделали, что принарядили тебя. Согласна?

Воротников говорил напористо, но в отличие от привычного тона его голосу недоставало твердости. Сейчас он ждал ответных реплик, нуждался в диалоге.

— Наверное, — снисходительно согласилась Тамара.

— В общем, я отправил Ирину с гостями. Они от тебя в восторге. Завтра Олег Викторович ждет тебя после обеда. С утра я уже буду в офисе, там все обсудим в подробностях. Алло? Куда ты пропадаешь?!

Он начинал злиться, и она нехотя откликнулась:

— Я поняла: завтра утром в офисе все обсудим. До свидания, — спокойно ответила она и вежливо дождалась, пока он повесит трубку.

Зачем он сказал об Ирине?

Сначала он нарядил и разукрасил ее, как куклу, для витрины своей лавки. А теперь хочет, чтобы она реагировала как живой человек?

Поздно.

Часть четвертая

Короткое замыкание

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

«Поздно! — Ощущение опасности обдало Тамару, едва она проснулась на следующее после приема у Воротникова утро. — Надо было еще вчера сказать шефу, что они с Олегом давно знакомы!»

Панкратова была любительницей полежать после пробуждения в сладкой дремоте. Но эта мысль так ее напугала, что она стремглав выскочила из-под простыни, которой укрывалась летом. Села на краешке кровати, спустив ноги на половичок. Понурилась, спрятав ладошки между колен. В этот миг в ее сгорбившейся нагой фигурке не было ничего сексуального: растерянное, беспомощное существо, боящееся сюрпризов окружающего мира.

Не успевший зазвонить будильник показывал полшестого.

Человек, стоявший с биноклем в окне напротив — во втором корпусе дома № 6 по улице Сумской, отлично рассмотрел благодаря инфракрасной приставке и циферблат будильника, у которого стрелка звонка стояла на шести, и саму понурившуюся Тамару Владиславовну.

Ему тоже не спалось: грызло то, как весело развлекалась вчера эта цаца. Понятно, она старалась — как и было велено — делать вид, что ничего особенного не случилось. Но что-то уж слишком хорошо у нее это выходило. Вряд ли мать, у которой похитили ребенка, может так непринужденно покупать наряды, прихорашиваться, а затем флиртовать и вести деловые беседы. Правда, то нормальная мама. А уж ему-то, как никому иному, ведомо, что за мать эта гордячка. Вот уж кому плевать на других. И все-таки. Вчера он даже испугался, что она слишком умело изображает отсутствие тревоги. Будто и в самом деле ее не чувствует.

Но сейчас, хорошо рассмотрев через мощные окуляры страх в съежившейся фигурке и дорожки слез на щеках, он успокоился. Она, безусловно, перепугана насмерть. Именно ужас вырвал ее из сна. Из-за этого ужаса она замерла, не зная, что делать.