Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Ну, значит, напрасно литовцы ломали свои копья! – весело сказал Юрий Даниилович. – Татары уже давно владеют теми городками…А этот безвестный князь Федор сидит, как живая кукла. А почему не вернулся его батюшка?

– Его батюшки, несчастного Станислава уже нет! – помрачнел отец Епифаний. – Он сидел в Переяславле-Рязанском, женившись на дочери Ивана Ярославича…Но Господь ему не позволил. И он совсем недавно скончался от какой-то неведомой болезни или по Божьему промыслу…

– Царствие ему небесное! – бросил, крестясь, князь Юрий. – Вот и нашли свою смерть глупые князья в той Рязани…Даже гордый Роман Брянский…

– Он умер, скорей, от старости, чем от гордости! – покачал головой священник. – Покойный Роман Глебыч, царствие ему небесное, был праведником! Он даже в глубокой старости пошел на неравную битву! А теперь его сын Дмитрий владеет славным Брянском!

– Да, я слышал, что Дмитрий, сын Романа, теперь брянский князь, – сказал, пристально глядя на священника, Юрий Даниилович, – и уже побывал здесь, в Сарае. Однако не знаю, как его принимал татарский царь…Говорят, что государь сразу же выдал ему грамоту. И не держал его тут, как меня, словно разбойника, только что без цепей!

– Царь Узбек принял его сразу же на следующий день по прибытии в Сарай, – покачал головой священник. – И с радостью принял все брянские подарки. Он так быстро с ним разобрался, как ни с кем другим из русских князей, и уже через три дня отпустил его в Брянск.

– Обидно! – пробормотал князь Юрий. – Я так уважаю и чту царя! Вторым после Господа! А ничего не вижу – ни славы, ни почета, ни уважения…

– Все это, сын мой, из-за Дмитрия Михалыча! – тихо сказал священник. – Тверской князь недавно побывал у царя Узбека и оговорил тебя перед ним!

– Что же он такое сказал?! – вскричал, сверкнув глазами, Юрий Московский. – Неужели все начинается снова? Опять ложь и клевета!

– Вот незадача, сын мой, я проговорился, – промолвил отец Епифаний, вытирая извлеченной из-за пазухи тряпицей пот со лба. – Мне не велено об этом рассказывать!

– Как это не велено?! – возмутился Юрий Даниилович. – Зачем же меня травить, словно дикого зверя? Неужели сам владыка вступил в сговор с этим злобным Дмитрием?

– Нет, княже, – пробормотал священник. – Владыка ни в чем не повинен, хотя он знает, что говорил царю тот тверской князь. Но откуда он об этом узнал, я не ведаю…

– Говори же, святой отец! – взмолился московский князь. – У меня совсем нет терпения! Неужели мне грозит гибель? Рассказывай, я ничего для тебя не пожалею! Бери серебро или жемчуг! Выбирай, что хочешь! – он потянулся к сундуку, стоявшему возле изголовья его лежанки.

– Не надо мне ни серебра, ни жемчуга, сын мой, – грустно молвил отец Епифаний. – Придется тебе все рассказать…Что поделаешь, если проговорился! Владыка мне поведал, что князь Дмитрий пожаловался царю, будто ты не признаешь царской грамоты на его великое суздальское княжение…

– Как это – не признаю?! – возмутился князь Юрий. – Разве я говорил что-нибудь непочтительного о царской воле или водил полки на того лживого Дмитрия? За что такая клевета?

– Князь Дмитрий Тверской также говорил, что ты не хочешь отдать ему Великий Новгород, – опустил голову священник, – и смущаешь новгородцев лживыми словами…

– Значит, царский гнев из-за Новгорода?! – с радостью вскричал князь Юрий. – Тогда это не беда! Это поправимо!

Через три дня князя Юрия Данииловича принимали в ханском дворце.

Московский князь смиренно выполнил требуемый ритуал и униженно прополз по ковру к золотому трону хана Узбека.

Сидевший на своем роскошном возвышении татарский повелитель, окруженный вельможами, с улыбкой смотрел сверху вниз на русского князя. – Салям тебе, Юрке! – сказал он, и Юрий Даниилович услышал в его голосе теплые нотки. – И подними свою башку!

Князь Юрий поднял голову и робко глянул на молодого хана. – Как же возмужал этот юноша! – подумал он, скромно опуская глаза: теперь на него смотрел рослый крепкий мужчина с небольшими черными усами и красивой, аккуратной, не по-татарски густой, черноволосой бородкой. Голову ордынского повелителя венчала белоснежная, расшитая драгоценными камнями чалма. Да и желтый, китайского шелка, халат весь блестел от драгоценностей. – Салям тебе, великий государь! – пробормотал, являя собой невинную покорность, московский князь.

– А что прячешь глаза? – вопросил со строгостью в голосе, но все еще весело, Узбек-хан. – Неужели стыдишься своих бестолковых дел?

– Именно так! – ответил на хорошем татарском князь Юрий. – Все мои дела – бестолковые! Только ты один, государь, вещаешь истинную мудрость! Мои глаза не могут выдержать блеска твоих глаз и твоей великой славы! Я недостоин видеть такую красоту!

– Это похвально, Юрке, – усмехнулся молодой хан, – что ты признаешь свои ошибки и говоришь правду! Ты также угодил мне своими подарками и особенно прекрасным жемчугом. Моя супруга была очень довольна! Тогда правдиво отвечай, чтобы не вызывать мой гнев: зачем ты прихватил себе богатый Новэгэрэ-бузург без моего согласия?

– Как это, без твоего согласия, государь! – сказал, успокоившись, громким голосом князь Юрий. Теперь он понял, что его жизни ничто не угрожает. – Ты же давал мне грамотку на великое суздальское княжение и приложил к ней разрешение на владение тем Новгородом! Ведь к тебе приходили сами новгородцы! И меня тоже упрашивали!

– Но это было давно, – смутился хан Узбек, поглядев на своего советника Субуди, который утвердительно кивнул головой. – Однако же теперь я передал ярлык коназу Дэмитрэ. Из-за твоего своеволия…Разве не помнишь?

– Помню, государь, – вздохнул князь Юрий. – Но могу сказать, что я ходил в Новгород не вопреки твоей воле, а для получения твоего серебра…Я вот привез тебе всю новгородскую казну. Не утаил ни одной мортки! А если хочешь отдать Дмитрию тот купеческий город, так на это твоя воля! Хочешь казни, а хочешь – милуй! Выслушай только слова своего преданного холопа! Если Новгород перейдет к Дмитрию Тверскому, тебе не видать и половины этого серебра! Дмитрий очень жаден и не имеет к тебе такой глубокой любви, какой обладаю я, твой покорный раб!

– Ладно, Юрке, – сказал задумчиво хан Узбек. – Если ты привез сюда все серебро Новэгэрэ-бузурга, то я об этом подумаю…Я также доволен, что ты принимаешь мою волю без возражений и упреков…Тогда проси у меня чего хочешь, Юрке, и я тебя пожалую!

– Тогда пожалуй мне свою милость, государь, – сказал уверенно и спокойно стоявший на коленях Юрий Даниилович, наполовину приподняв голову так, чтобы все же не видеть ханского лица, – чтобы мне не было стыдно перед другими князьями. Хотя бы перед молодым Дмитрием Брянским! Не держи меня подолгу в твоей гостевой юрте, томимым страхом и тоской, и сразу же принимай меня по приезду сюда! Ведь я сижу здесь до белых мух и проливаю горючие слезы! Ты же принял того Дмитрия Брянского уже на второй день! И отпустил его в одночасье!